Но я чувствовал, что мне чего-то не хватает, что я делаю много, но недостаточно. Отсутствовала какая-то маленькая, но очень важная деталь. Я ломал голову, что же это могло быть, и снова искал в интернете хоть что-то. Я не знал, чего ищу и даже в какой области, пока мне не попалась цитата древнеримского философа Сенеки: "Нужно жить для другого, если хочешь жить для себя". Я думал над этой фразой несколько дней, понимая, что у меня нет никого, ради кого стоило бы жить. Да, есть папа. Но мне казалось, что в этой фразе кроется несколько иной смысл, что этот "кто-то" не имеет отношения к родственникам, что это сродни Служению кому-то, а, может, Идее?

В тот же день, когда я уже почти понял, чего хочу, мне на глаза попалась новость о том, что есть такой вид волонтерской деятельности - писать письма людям из домов престарелых. Обычные бумажные письма, тем, кто их уже и не ждет, кто никому не нужен. Мне понравилась эта идея. Во-первых, она полностью соответствовала той самой цитате Сенеки, как я ее понимал. Во-вторых, я сам знал, на своей шкуре, что значит быть немощным и одиноким, и в-третьих, я был готов, что если и доживу до старости, то тоже окажусь в интернате. Потому что детей у меня не будет, да и мужа конечно же. А кому я еще нужен, кроме папы? Его я точно переживу. Но было еще кое-что: особенное очарование - воодушевлять тех, кто уже не принесет пользы, кто отжил свое, кто никому никогда уже не будет нужен.

Я связался с сайтом волонтеров, предоставил им очень сухую информацию о себе, а они в ответ - адрес старенького дедушки, у которого совсем никого не было и который жил в отдаленном регионе страны. Так я начал писать письма. Мне это нравилось. Конечно, я не рассказывал свою настоящую биографию, но это было и не обязательно. Те волонтеры, которые приезжали в дома престарелых, потом мне отписывали, что видели того дедушку, и он был очень рад, что я у него есть. От него я получил ответных только два письма, и то, он их не писал сам, а надиктовывал, потому что почти полностью парализован.

Весна прошла незаметно. Я нашел особенное удовольствие в том, чтобы хоть чуть-чуть, но помогать другим. Немного, насколько мне позволяли силы. И постепенно я снова обретал утерянное душевное равновесие, вот только теперь меня не пугала мысль, что я вызову отвращение у незнакомых людей. Я был готов к этому, насколько может быть готов к подобному омега, который когда-то был красивым. Я выжег, вытеснил все мысли о своем лице. Я выучил наизусть, что ничего уже нельзя поменять, что я никогда не буду красивым. Поэтому я старался развить свою душу.

Была еще одна причина, по которой я хотел это сделать. В какой-то момент мне стало казаться, что я должен скоро умереть. Я понимал, что это какая-то глупая фобия, но ничего не мог с собой поделать. Каждое утро я поднимался и думал о том, что вот-вот упаду и сломаю позвоночник и умру от болевого шока. Или, увидев мое лицо, меня забьют до смерти какие-нибудь хулиганы. В голове рождалась тысяча причин, что могло со мной произойти. Они были во многом странными и глупыми с точки зрения нормального человека, но... Я почему-то стал бояться. Бояться боли и смерти. И готовиться к ней. Мне пришла в голову странная идея, что, если я умру, то мне не о чем будет поговорить с Богом. Поэтому я старательно читал, работал над собой, думая, что у меня мало времени.

Уже потом я понял, что у меня времени было действительно мало. Но разговаривать мне грозило не с Богом. Незаметно наступило лето. Я научился делать сайты и в месяц по заказу у меня было, так что папе уже не приходилось снабжать меня деньгами. Я стабильно писал письма в дом престарелых, читал, гулял по часу в день, и даже боли в позвоночнике стали меньше. Конечно же, я не снимал платка. Но я примелькался соседям и никто не обращал на меня внимания. Я вписался в общую картину моего маленького города. И пускай за это время я так и не вышел дальше аллеи, но мне и не надо было. Я перестал думать о поездках на море да и вообще куда-либо, я не мечтал о том, что невозможно сделать в моем нынешнем состоянии, я не распылялся, не желал, не просил, не травил себе душу. Я нашел себе сотни мыслей и дел, которые меня отвлекали, я уже не думал о своем увечье.

Так я встретил осень. И его.

Глава 7. Эрвин

Облетают последние маки,

Журавли улетают, трубя,

И природа в болезненном мраке

Не похожа сама на себя.

По пустынной и голой аллее,

Шелестя облетевшей листвой,

Отчего ты, себя не жалея,

С непокрытой бредешь головой?

(Николай Заболоцкий)

Я был и готов, и не готов к судьбоносным встречам. Конечно, за этот год я сделал больший шаг в своем внутреннем развитии, чем за последние лет пять. Но, как я ни старался, я не смог убить в себе надеющегося, ветреного мальчика, который волей-неволей поглядывал по сторонам на других альф и бет. Одним глазком, на секунду... И снова окунался в книгу.

Как-то в конце сентября, в прекрасный, солнечный вечер я сидел на своей любимой скамейке и читал книгу, понимая, что сегодня мне почему-то особенно тяжело сосредоточиться. Я постоянно поднимал глаза и щурился на желтые листья, которые бесконечно падали на городскую аллею и думал о том, что мне исполнилось двадцать, буквально неделю назад. Но, как и в прошлом году, отмечать свой день рождения я не стал.

Вдруг я почувствовал, что кто-то сел на мою лавочку, хотя свободных вокруг было много. Меня это разозлило. Я хотел уже подняться, но тут услышал приятный голос, от которого мурашки побежали по телу.

- Привет, я не помешаю?

Я повернул голову. Рядом со мной сидел красивый шатен, модно одетый, широкоплечий. Полосатый тонкий шарф был обмотан вокруг шеи. Широкая улыбка и голубые глаза. Еще и кожа чуть смуглая. И запах, безумно приятный, чудесный запах. Мое сердце просто взбесилось, но я усилием воли подавил волнение. Я ни на секунду не забывал, кто я и по какой причине не выхожу из дома без платка на лице. А парень, наверно, просто любопытный, поэтому и прицепился. В мире много охотников поглазеть на чужое уродство.

- Иди куда шел, - я понимал, что отвечаю грубо. Но делал это специально - я очень хотел, чтобы этот парень сейчас же исчез, а еще лучше, теперь и из памяти. Я уставился в книгу, но не мог читать. Он всё еще сидел рядом.

- Мне и тут хорошо...

В ответ я захлопнул книгу и поднялся, спокойно отправившись в сторону дома. Парень пошел за мной, и мне в какой-то момент стало страшно. Что ему от меня нужно? Почему прицепился?

- Извини, пожалуйста, - он обежал меня спереди, не переставая улыбаться, хотя я и видел, что он нервничает. - Ну давай познакомимся. Я же не страшный.

"Зато я страшный", - пришло мне в голову. Но я всё-таки приостановился, слишком высок был соблазн хоть немного пообщаться с красивым альфой. Ведь уже больше года я и словом не обмолвился со сверстниками, если не считать того незадачливого насильника.

- Тебе не с кем общаться?