— Никто. Я подслушала. Нечаянно.

— И кого же ты подслушала?

Она промолчала, но он уже и сам догадался:

— Мелиссу. Черт, не обращай внимания на рассуждения Мелиссы, у неё слишком длинный нос.

— Нос? При чём тут её нос?

— Ни при чём, это… — Джим мотнул головой. — Не важно. Главное, что Мелисса очень любит влезать в дела своих родственников и контролировать их личную жизнь.

— Какая разница, она всё равно права, — грустно стояла на своём Эди.

— Нет. — Он легонько встряхнул её за плечи. — Совсем не права. Пойми, Эди. Я обожал Стефани. У нас были изумительные отношения и великолепный брак. Но она не являлась идеалом, так же как и я. По утрам я и двух слов связать не в состоянии, пока не выпью кофе. Я ем чересчур много острого, и результаты могут оказаться весьма… опасными для обоняния окружающих. И это ещё не самое страшное. У меня есть вся фильмография «Трех комиков»[14] на дисках. И я их постоянно пересматриваю. Вот увидишь.

В его речи звучала такая уверенность. Эди хотела «увидеть». Честно. Но…

Джим улыбнулся.

— Я любил Стефани и ни на что бы не променял ни одного дня нашей совместной жизни. Ты права, Эди, тебе её не заменить.

Сердце у неё в груди оборвалось, она опустила глаза.

— Но и она тоже никогда не смогла бы заменить тебя.

Эди подняла взгляд.

— У меня нет желания обзавестись копией Стефани. Мне вообще не нужны копии. Мне необходима подлинная Эдит Хенделмен, единственная и неповторимая. Такая, как есть. Безотносительно кого бы то ни было. Я люблю тебя, Эди, и хочу разделить с тобой жизнь. Пожалуйста, прошу тебя, стань моей женой.

Доктору Хендельмен не надо было быть гением, чтобы понять — на этот вопрос существует только один правильный ответ:

— Да, — сказала она. Джим наклонился к ней, их губы почти соприкоснулись. — Да-да-да, и ещё раз да и…

Весьма продолжительное время спустя запыхавшаяся, переполненная удивлением и восторгом Эди подняла голову.

— Что такое? — спросил Джим, уткнувшись носом в её шею.

Эди посмотрела в сияющие любовью глаза Куррана, и последние сомнения улетучились под напором его страсти и нежности.

— Ничего, — заверила Эди, притягивая Джима к себе. — Просто мне послышалось кошачье мурлыканье.