- Старший лейтенант Кэйбл. Я к генералу Хамилю со срочным поручением, - не предъявив никаких удостоверений, бумаг, наговорил чепухи Кэйбл. Услышав имя незваного гостя, старый прапорщик улыбнулся.
- Ну, хрен с тобой пошли. Эти с тобой? - он указал на Рэвула с Чарльзом. - Их нужно будет обыскать. Кстати Жмот, - только под конец представился прапорщик, протянув руку Кэйблу. - Буди кинолога! - крикнул Жмот ближайшему рядовому. - Он дрыхнет в моей палатке...
Немного погодя, у ворот появился кинолог с огромной овчаркой на поводке. 'Лицом к стене', - Рэвулу и Чарльзу велел Жмот. Рэвул послушно встал спиной к солдатам и оперся руками о сетчатые ворота. 'Оружие взрывчатые, отравляющие, наркотические вещества с собой есть?' - ощупывая Рэвула, говорил солдат.
- Нет, конечно. У меня и карманов то нет, - ответил Рэвул не понимая почему ни у кого здесь не вызывают опасений висящие на нем вместо одежды черные лохмотья сделанные непонятно из какой ткани.
- Я сказал, оружие, взрывчатые вещества есть! - дубиной ударив Рэвула по почке, неожиданно взорвался диким криком осматривающий солдат. Боль была такая, что Рэвулу захотелось опуститься на землю и схватиться за отбитый бок. - Я сказал стоять смирно! - прижал Рэвула к забору безумный солдат. 'Да не надо ребята успокойтесь', - слышался из-за спины голос Кэйбла. 'Да все нормально', - довольно успокаивал его Жмот. 'Фас!' - послышался крик кинолога, и огромная псина, срываясь у него с поводка, бросилась на Рэвула. Свирепая овчарка замерла в паре сантиметров от Рэвула, кинолог казалось, едва удерживал ее на поводке. Брызгающая слюной огромная пасть клацала в паре сантиметров от промежности Рэвула. - Смотри, будешь врать мне, она откусит тебе яйца, - говорил Рэвулу на ухо осматривающий солдат. По спине Рэвула тек холодный пот, он в ужасе вжался в забор. - Так как? Ты представляешь для нас опасность? - уже с улыбкой спрашивал стоящий за спиной солдат.
- Нет. Конечно, нет! - кричал в ответ Рэвул.
- Ладно, живи, - все прекратилось в одно мгновение, безумную собаку оттащили от Рэвула.
- Этого не надо мучить он старый, - сказал Жмот глядя на Чарльза. Рэвул отходя от шока, сполз вниз по сетчатой стенке, от которой теперь боялся отойти. - Удивительно, он даже не обмочился! - Жмот еще издевался над Рэвулом.
- Он полон сюрпризов, - пояснил Кэйбл. Солдаты рассмеялись. 'Ладно, дружище не таи зла!' - кто-то из солдат, смеясь, похлопал Рэвула по плечу.
Жмот повел их за собой через лагерь. Под проливным дождем лагерь беженцев, как и вся база, выглядел серым и убогим, да, наверное, таким он был всегда. Атмосфера здесь была загробная, дождь идеально дополнял ее. Они брели между рядов старых серых палаток. Под ногами из-за дождя месилась грязь, ею казалось, здесь было измазано все вокруг. Тяжелую атмосферу нагнал жуткий лай собак. Они проходили мимо здешнего кинологического вольера. Лохматые специально выращенные четвероногие чудовища лаяли, брызгая слюной, свирепо рычали глядя на Рэвула, и все что от них отделяло так это маленькая шатающаяся решетка. Пока несколько собак облаивали прохожих, другие несколько внутри вольера разрывали на куски плоть какого-то животного. От гуманного отношения к животным, которым был пронизан артэонский мир, здесь не осталось и следа. Погруженные в Малдурум чудовища, являющиеся артэонскими солдатами, вырастили из собак таких же монстров как они. 'Взять их. Взять!' - кричал кинолог собакам, сидящим в вольере указывая на проходящего Рэвула. Собаки так рассвирепели, что казалось, вот-вот были готовы снести решетчатую стену вольера, а кинолог улыбался и смотрел на Рэвула. Это было что-то вроде шутки. Дальше появились беженцы. Серые унылые обездоленные люди. Они молча сидели возле палаток прямо под дождем. Как понял Рэвул, в самих палатках шла уборка и пока одни убирались, другие оказались выгнаны на улицу. Рэвул увидел мать с пятью детьми, старика без ноги и глаза, какую-то девушку с отрубленной рукой. Жертвы геноцида, чудовищной жестокости, которая захлестнула эти земли, не без помощи артэонов. Вороны, сопровождающие Рэвула, с удовольствием вернувшиеся, неплохо вписывались в окружающую гнетущую атмосферу. 'Да эти вони озверели. Они тут убивают друг друга из-за бога. Выясняют, чей бог лучше. У людей все как обычно', - Жмот ответил на вопрос Рэвула о том, что здесь происходит.
- Как вы их назвали? - Рэвул думал, что не расслышал.
- Вонь - человек. Вони - люди. Ну, наверное, вонючки это человечество! - смеялся Жмот.
Периодически среди палаток беженцев попадались часовые - солдаты вооруженные копьями, которые должны следить за порядком в лагере. Некоторые в строгой броне с каменными лицами замерли по стойке смирно на постах, как и положено, на шеях других висят бусы, их броня разукрашена в цвета нарядов здешних аборигенов, некоторые вообще стояли без брони, что явно не соответствовало уставу, но всем здешним командирам похоже было наплевать. Некоторые часовые, покинув посты, стояли друг рядом с другом и о чем-то веселом беседовали среди сидящих под дождем печальных беженцев. В закутке между палатками двое солдат били какого-то хилого дохляка из числа людей. Жмот остановился. 'Что делаем ребята?' - спросил он. 'Вонь хулиганит. Не слушается. Воспитываем' - пояснил один из солдат, после ударом по лицу отправив в нокаут непослушного беженца.
Где-то за рядами палаток горел огромный костер. Вокруг костра на коленях сидело несколько десятков человек. Шаман, одетый в ритуальную глупую маску несмотря на дождь, отплясывал у костра какой-то танец. Обряд поклонения местным богам, то за что и страдают эти люди. Поклоняться спокойно своим богам они теперь могут только на территории этого лагеря. И ради чего они страдают? Ведь никто не мешает им отречься от своих богов признать одного единого бога, который победил в округе и идти спокойно жить дальше. Но нет, они сидят здесь под защитой артэонов и продолжают молиться богам предков, несмотря на опасность и угрозу жизни. Самое странное, что на окраине, сидящей на коленях толпы восхваляющей своего языческого бога, также на коленях стояли несколько артэонов из числа солдат. Разукрасив свою броню цветами одежд аборигенов, обвешав себя разными бусами, они не особо отличались от окружающих дикарей. В ходе долгой командировки, затерявшиеся в Малдуруме чудовища, они позабыли о своих артэонских сущностях оставленных дома и став частью этого дикого места вместе с аборигенами на полном серьезе молились какому-то языческому божеству. В своем Малдуруме, окончательно обезумив, они уверовали в языческих людских богов, и это всего за восемь месяцев командировки.
Рядом с одной отдельно стоящей палаткой толпилось множество солдат. Из палатки доносились сладостные стоны. Там разворачивалась настоящая оргия. Это что-то вроде местного борделя. Ублажающие солдат девушки были из числа беженцев. 'Должны же мы получать хоть какую-то благодарность от этих тварей', - с улыбкой пояснил прапорщик Жмот. Вышедший из палатки полуголый солдат артэон весь в татуировках вроде 'СБК - сила' на плече, стоял и довольно затягивался сигаретой. Какой-то старик, видимо из числа беженцев ведя под руку какую-то девушку печального серого вида, подошел к солдатам, что стояли у палатки любовных утех. Старик что-то сказал им, солдаты пощупали девушку и, рассмеявшись, пропустили ее в палатку. Взамен старику один из солдат передал какой-то сверток из бумаги. 'Знаешь, за что они тут отдаются? - Кэйбл с улыбкой спросил у Рэвула. - За сахар и хлеб!'. Казалось, убогость этого места проникала в душу Рэвула и разлагала ее изнутри. Ему хотелось побыстрее отсюда сбежать.
- Скажите, пожалуйста, а что вы здесь вообще делайте? Для чего все это? - Рэвул спросил у Жмота ведущего их через лагерь беженцев.
- Да черт его знает, - Жмот закурил сигарету и тут же какой-то беззубый мужик из числа беженцев подбежал к нему. Скрепя сердцем Жмот дал этому попрошайке пару сигарет. - Говорят, несем свободу и просвещение! - с улыбкой сказал Жмот, и они вместе с Кэйблом рассмеялись, видимо это для них была самая смешная шутка, какую только можно придумать. - Местные тут убивают друг друга. Вернее озверевшая толпа убивает тех, кого называют язычниками. Сначала мы пришли сюда, чтобы защитить их. Какого черта мы здесь делаем сегодня? Я сам себя спрашиваю об этом каждый долбанный день, - под конец печально вздохнул Жмот.
