- И уже давно, - Кинни закусывает губу и заводит машину. – Но, Солнышко, не переводи стрелки – нам с тобой предстоит серьезный разговор.
Джастин, помедлив мгновение, кивает – Брайан заслужил этот разговор, а он сам – заслужил нагоняй, который, несомненно, получит от Кинни за пистолет и Хоббса.
Брайан трогается с места, сразу переключаясь на высокую скорость. Он хочет домой.
Он хочет трахать Джастина. Он хочет трогать его и быть рядом.
А еще – им надо начать сначала думать, кто пронес бомбу в «Вавилон».
Потому что это их общее дело, и, замешанное на крови, оно скрепляет и цементирует их отношения, делая их ближе, чем когда-либо за все эти почти пять лет, что они вместе.
Вопросы и ответы
Они лежат в постели после очередного охуительного перетраха, и Джастин все рассказывает уже подробнее.
А у Кинни волосы дыбом встают, когда он слышит, как Джастин с этим Коди нарывались на неприятности, сами провоцировали натуралов и стреляли в тире по мишеням. И то, как Белл учил Тейлора видеть вместо безликой мишени конкретного врага и целиться прямо в лицо - тоже прекрасно представляет.
- Вы оба просто ёбнутые на всю голову, - Брайан нервно курит, пытаясь отогнать от себя неприятные картины, навеянные Тейлоровскими откровениями. – Ладно он, ирландцы все без тормозов вообще, по себе знаю, но с тобой-то что было?
- Просто я хотел сделать хоть что-то реальное, - задумчиво говорит Джастин, укладываясь головой на живот Брайана и глядя в потолок. В глаза ему сейчас смотреть стыдно. – А бить или стрелять – самое реальное из всего, что я знаю… знал. Во мне тогда было слишком много ненависти.
- Я помню, как ты корчил из себя Зорро гейского образца, - Кинни кривит губы, искоса поглядывая на любовника, который сейчас, растрепанный и разгоряченный, выглядит просто обдрочительно. Вот в прямом смысле слова. Но разговор надо закончить. – И еще – мне чертовски не нравилось видеть оружие у тебя в кармане.
- Нет, тут ты не прав, ощущения просто охренительные, - не соглашается Джастин. – Когда у тебя в руке лежит тяжелый пистолет, то возникает чувство, что ты, блять, властелин мира.
- Вот именно, - Брайан давит окурок в пепельнице, раздраженно хмурясь. – Властелин мира ровно до первого такого же обладателя такой же игрушки.
- Ты не понимаешь, - упрямится Тейлор. – У меня знаешь, как вставал, только от того, что пистолет в руке. И у Коди тоже…
- Не желаю слушать о ваших извращенских развлечениях, - обрывает его Брайан, сталкивая Джастина с себя, и резко встает с постели, направляясь в сторону ванной комнаты. – Я в душ.
На самом деле, каждый раз, когда Брайан вспоминает, что у Джастина были свои любовники на один раз и развлечения подобного рода, на него накатывает такая волна раздражения, что он набрасывается на всех подряд, как полный идиот. И, главное, он же в этом плане хуже раз в сто… тысяч. Количество его любовников не поддается никаким подсчетам, а то, что он творил, участвуя в групповых трах-вечеринках и оргиях разной степени тяжести вообще за гранью. Но почему-то до вчерашнего вечера это казалось смешным и забавным – поиметь как можно больше красивого безмозглого «мяса», выиграть секс-пари, почувствовать себя героем, когда за твое внимание соревнуются разгоряченные жеребцы на танцполе «Вавилона»… ёбарь-затейник, блять.
Это давало ощущение власти и полного контроля над всеми этими жалкими людишками… и, как оказалось, было полностью ложным… ебанный стыд, аж корёжит, когда думаешь о том, сколько времени он потерял зря на бессмысленный трах непонятно с кем. Получается, что это дерьмо составляло смысл его жизни столько лет?
Брайан стоит под струями воды и упирается лбом в стеклянную стенку душевой кабины: невыносимое состояние ревности, жалости и разочарования в себе. И, главное, накатило так резко, что просто выворачивает… мать вашу, херово-то как. Потому что Джастин делал то же самое и неизвестно еще, с какими мыслями. Это ему, Брайану, было по хуй, лишь бы кончить. Он и имен их не знал, и лиц не запоминал. А у Джастина все могло быть по-другому. Вот и про этого Коди он только сейчас узнал, Джастин не говорил. И сколько таких еще секретов припрятано в душе у его блядского Солнышка?
Брайан понимает, что сейчас с ним происходит самое страшное, что он только мог когда-либо себе представить: он ревнует Джастина к его прошлым отношениям, пусть даже их и не было. Но это ревность, и она чудовищна.
Он, Кинни, сейчас делает именно то, над чем насмехался всю свою жизнь – ревнует и жаждет единоличного владения Тейлором и его задницей. Брайан невольно вспоминает себя в задымленном «Вавилоне», раз за разом прокручивая перед глазами кровь, плач и вой сирен. И ощущение полного и безнадежного отчаяния. Наверное, именно страх потерять Джастина и вывернул все его чувства наружу, обострив так, что он сам теперь не может думать о них, не истекая кровью. Фигурально выражаясь.
Но вот то, что эта долбанная ревность появилась именно тогда, когда Джастин, кажется, всерьез подумывает не продолжать с ним отношения – это пиздец. Плохо…
- Ты что тут застрял? – раздается шепот, а сзади обнимают его руки. И становится немного легче.
- Ничего, все нормально, - Брайан, конечно же, не покажет, как его колотит. – Просто задумался… так ты говоришь, вы с этим Коди?..
Н-да, вот и все. Теперь Джастин точно его подымет на смех.
Но Джастин прижимается к нему со спины, обнимая и касаясь губами напряженных лопаток.
Брайан поворачивается и смотрит прямо на него – чтобы видеть всё и сразу.
- Просто отдрочили по разу друг другу в какой-то драной подворотне, - Джастин фыркает куда-то в шею Кинни, потираясь вставшим снова членом о его собственный стояк. – Это когда мы от полиции убегали… адреналин… весело было… ну, в общем, фигня это все. Мне скучно об этом говорить… сейчас меня интересуют гораздо более насущные вещи.
Они снова трахаются под струями воды, стекающими по их спинам.
И Брайан, как ни странно, успокаивается, чувствуя под собой знакомое до последней родинки тело.
Джастин сейчас с ним, и пусть все остальные катятся на хер.
***
Брайан ведет свой «Корвет», а на соседнем сиденье Бен Брукнер смотрит на свои испачканные в крови руки и, кажется, находится в глубоком шоке после того, что произошло на митинге памяти.
А Брайан снова уныло хвалит себя за проницательность: в том, что на митинге обязательно случится какое-то дерьмо он был уверен с самого начала.
И он успокаивает Бена… ну, как умеет, конечно.
- Если бы это не сделал ты, это был бы я, - говорит он, протягивая ему полотенце сомнительной чистоты и назначения. – Ты защищал того, кто тебе дорог, поэтому не стоит так переживать. Я бы вообще убил на хуй.
- Я избивал человека, как животное, не соображая, что делаю, - глухо говорит Бен, а его глаза сейчас не голубые, а какие-то белые и слепые. Такие бывают у сумасшедших. – Я сегодня изменил всем своим принципам… всему тому образу жизни, который я вел до этого. Это предательство. Я не имею права учить моих студентов, если сам предаю собственные принципы и идеалы.
- Принципы придумывают люди, а идеалов не существует, - Кинни закуривает и протягивает сигарету Брукнеру. – Так что расслабьтесь, Профессор.
Бен не курит и ведет здоровый образ жизни, но сейчас он берет сигарету и делает несколько глубоких затяжек. Это великий самообман, что сигареты помогают расслабиться, но он почему-то всегда работает.
- Я испачкал твое полотенце, прости, - Брукнер возвращает искомый предмет Брайану весь в крови.
- Ничего, это для того, чтобы кончать… ну, если в дороге что случится, - Брайан усмехается, видя выражение лица Бена. – Так что, не стоит извинений.
- Да уж, тогда точно не стоит, - соглашается Бен, иронически хмыкая.- Ты странный человек, Брайан. Когда от тебя нужна поддержка, то её не дождешься, потому что ты ведешь себя, как последний сукин сын. Но это, в конце концов, оказывается именно тем, что надо. Как это у тебя получается?
