Раэль взмахнул рукой, пресекая вопрос товарища. Превозмогая духовную, раздирающую изнутри боль, охотник бросил прощальный, полный горечи взгляд на свою Элли и, не проронив ни слова, направился по следам, оставленным ненавистным зверем.

Его друг остался на том же месте, со скорбью глядя вслед удаляющемуся в лесную чащу товарищу с надеждой на то, что он все же вернется невредимым из этой смертельно опасной вылазки.

Свисающие с каменных сводов пещеры сталактиты, словно армейские копьеметатели, устремили свои заточенные орудия на стоящий прямо под ними широкий деревянный стол. Спускающиеся по их каменным телам редкие капли подземных вод, падая вниз, тешились надеждой потушить стоящую на столе одинокую свечу.

Двое мужчин в серых опрятных мантиях, сидя друг напротив друга, играли в какую-то, очевидно, малоизвестную карточную игру. Каждый поочередно вынимал из своей колоды карту с изображением различных существ и выкладывал ее на стол.

Гоблины – зеленокожие уродливые коротышки, вооруженные копьями, нанесли первый удар по Сенвильским крестьянам, отняв половину жизни у этой слабой карты.

Пока все шло по обычному сценарию – крестьяне после броска костей оппонента нанесли ответный удар по гоблинам, которые ловко избежали урона.

– Он уже в пути, – произнес пожилой смуглолицый мужчина, бросая игральные кости, – надеюсь, трудностей не возникло?

– Да, собственно, нет, – отвечал его юный собеседник, – объект после установления немного сместился с первичной точки – быть может, какое-то существо прибрало его к рукам, но, полагаю, проблем это не создаст.

Тем временем Око скверны пустило в Сенвильских целителей огненный шар.

– Надеюсь, что ты прав, – проворчал смуглолицый, – тем не менее, постарайся все-таки проконтролировать процесс, чтобы исключить возможность отклонения от установленного плана.

– Всенепременно, коллега, – улыбнулся второй и начал свой ход с излечения целителями самих себя.

После очередного броска костей его оппонента в ход пошли вороны [9], которые сбросили на головы целителей взрывоопасный флакон.

– Дались тебе эти бедолаги! – с притворным возмущением воскликнул молодой мужчина, применив антимагический щит на атакованных врачевателях, незаметно переводя деловую часть беседы в неофициальное русло.

– Вот из-за таких, только на первый взгляд кажущихся неприметными, мелочей и происходят тотальные поражения, – двусмысленно ответил его оппонент, развеяв заклинанием антимагический щит.

Смуглолицый, будучи в два раза старше своего собеседника, говорил с ним, как учитель с учеником, не позволяя юноше перейти к фамильярности.

Дело, конечно, было не только в разнице в возрасте, а скорее заключалось в особенностях характера мужчины. Впрочем, юноше, судя по его беззаботному виду, нисколько не мешало подобное обращение. Он, увлекшись игрой, в пол-уха слушал монолог своего старшего коллеги по магическому ремеслу и, оставив попытки вытянуть из лап смерти своих лекарей, послал сокола в атаку на воронов врага. Число двенадцать, выброшенное на костях, означало критический удар, за которым последовала мгновенная гибель карты противника.

– Что всегда вносило сумятицу в выстроенную стратегию, так это удача, внезапно посетившая противника, – с недовольством промолвил смуглолицый, почесывая свою короткую черную бородку.

– Так ведь без нее никак! – воскликнул юноша, не скрывая радости по поводу благоприятного стечения обстоятельств.

Мужчина, нахмурившись, призадумался и все же не изменил своему упрямству. Атаковав раненых целителей прикосновением смерти он, наконец, выбил злополучную карту с игрового поля.

– Сколько усилий было брошено ради победы над безоружным лекарем, – уколол его соперник, добив рыцарем гоблина.

Мужчина, не обратив внимания на высказывание юноши, атаковал горным гигантом, отняв лишь одну треть жизней у рыцаря.

– Неужели тебе доставляют удовольствие эти декорации? – широко взмахнув руками, окинул окружающее пространство смуглолицый, обращаясь к собеседнику, – ты ведь и так постоянно торчишь в своей пещере.

– Ох, поверь, – протянул мечтательно юноша, – к хорошему так быстро привыкаешь, что расставание с ним приносит лишь душевные терзания. Да и потом, я нахожу замечательной мою уютную пещеру, – заявил он, использовав заклинание тишины на Оке скверны.

– Пфф, а ты лицемер, как я погляжу, – фыркнул смуглолицый, – или тебя уже не интересует награда за успешное выполнение нашего предприятия? – с презрением произнес он, добив людоедом раненого крестьянина.

– Ну, что ты! – воскликнул собеседник, – как раз, наоборот! При таком положении дел я буду вынужден покинуть мою прекрасную пещеру, как бы тяжело это мне не далось, – он состроил печальную гримасу и выложил на стол героическую карту с изображением короля, облаченного в латные доспехи, верхом на коне.

Соперник, пропустив высказывание мимо ушей, поднял своим некромантом скелетов на месте убитых гоблинов. Все оставшееся время баталия продолжалась в полной тишине, нарушаемой лишь отзвуком приземляющихся время от времени на стол игральных костей и капель воды.

– Вот, пожалуй, и все, – с довольным видом промолвил смуглолицый, добив героической картой с изображением огромного паука одинокого короля.

– Неплохо. Почти ничья, можно сказать, – ответил его соперник.

– Скорее, полноценная победа, – мужчина встал из-за стола, – только в следующий раз место встречи организую я.

– Согласен. Хотя пещера, по моему мнению, самое подходящее место для размышлений, – промолвил юноша.

– Вот и договорились, – коротко бросил ему «коллега».

И в тот же миг пространство, окружающее собеседников, начало мерцать, постепенно исчезая. Если кто-либо вознамерился бы вдруг проникнуть под завесу этой тайны и лицезреть данное явление, то его разум, наверняка, счел бы все происходящее сказочным сном. Но факт оставался фактом. Пещера и все объекты, находящиеся в ней, испарялись, оставляя лишь темную пустоту. Относилось ли все произошедшее к бытию материального мира или являлось плодом человеческого воображения, сказать было трудно.

Суровая, разбушевавшаяся не на шутку метель с силой бросала в лицо продвигающегося вглубь леса охотника заточенные морозом острые хлопья снега. С каждым пройденным шагом мрак вокруг сгущался. Казалось, деревья сдвигали свои устремленные ввысь макушки, в попытке закрыть прорехи, через которые усеянное редкими звездами ночное небо пропускало тусклый одинокий свет.

Игнорируя буйство природы, Раэль пробирался по следам ненавистного зверя. Холодная отстраненная целеустремленность, подпитываемая болью терзающих душу пульсирующих рваных ран, полностью овладела охотником,

Разум, словно острие нацеленного в сердце кинжала, был направлен на поиски монстра. Вся сущность Раэля взывала к природе, к выработанным и отточенным за множество лет охотничьим инстинктам. Ледяная метель, словно понимая, что не в силах остановить такого упорного соперника, воспользовалась хитростью, решив замести следы на его пути. Охотничье чутье не подвело, и мужчина, на время прикрыв бесполезные в этот момент глаза, улавливал редкие сигналы бессознательного, поступающие извне. Путь, ведущий к притаившейся твари, был найден. Сотни шагов по бесконечным сугробам заснеженного хвойного леса, по невидимым, выстроенным разумом следам, вывели охотника к еле заметной, укутанной в снег не то берлоге, не то пещере. Свежие отпечатки огромных когтистых лап со следами крови были оставлены у входа внутрь совсем недавно.