— Господин обер-лейтенант!

— Что случилось, Блетерман?

Унтер-офицер направил стереотрубу на северо-запад.

— Возле населенного пункта Люк я вижу танки. Не ошибусь, если скажу, что это наши танки.

— Наши танки? А ну-ка дайте я сам на них взгляну.

В стереотрубу было хорошо видно, что танки действительно немецкие. В дюнах виднелась немецкая пехота, а за ней — противотанковая артиллерия.

Однако этого взгляда было достаточно, чтобы от мыслей, которые только что одолевали его, не осталось и следа. «Значит, стоило сопротивляться. Вот они наши, всего в каких-нибудь трех километрах. Еще немного, и дело примет совсем другой оборот!»

Генгенбах отчетливо видел, как со всех сторон навстречу немецким танкам бежали гитлеровцы, выскочившие из окопов.

— Блетерман, дружище, сбегайте-ка туда и узнайте, что там такое! Только быстро обратно!

Генгенбах помог унтер-офицеру открыть обшитую железом дверь бункера, а когда тот побежал, долго смотрел ему вслед.

Блетерман каждую минуту ждал выстрела в спину, но его не было. Теперь он все внимание сосредоточил на том, чтобы не наскочить на минное поле, указатели которого то ли были сбиты, то ли исчезли по какой-то другой причине. Хорошо еще, что он как свои пять пальцев знал этот участок.

Вскоре он нагнал какого-то ефрейтора, который в одной руке держал каску, а в другой — автомат. Лицо ефрейтора расплылось в радостной улыбке, он крикнул:

— Наши танки!

Наконец они перебрались через дюны. Здесь все было в нетронутом виде — ни мины, ни снаряды сюда не попадали. Солдаты пустились быстрее. Бежавших становилось все больше.

Затем настал момент, когда все сгрудились вокруг шести тяжелых, плохо замаскированных танков. Собралось человек восемьдесят.

Блетерман был явно разочарован: он надеялся увидеть целый танковый полк с доброй сотней «тигров» и «королевских тигров», а увидел жалкие шесть танков.

Это был разведывательный отряд 192-го танкового полка. В люке головного танка виднелась фигура капитана — тот сравнивал карту с местностью и поглядывал в сторону моря, на волнах которого покачивалось множество кораблей, паливших время от времени по береговым укреплениям.

— Ваш бункер не поврежден? — спросил капитан у Блетермана.

Унтер-офицер показал, где именно проходит передний край обороны на участке западнее Лион-сюр-Мера, перечислив, какое вооружение имеется в опорных пунктах. Пехотинцы, которых собралось здесь до двух рот, слушали, кивая головой.

У капитана-танкиста было такое выражение лица, словно его наградили Рыцарским крестом. Он чувствовал, что шансы на спасение собственной жизни явно растут. «А что, если нанести неожиданный удар по врагу и помешать выгрузке его войск на берег? Штурмовые группы противника вряд ли успели высадиться; скорее всего, пока сгружают технику и боеприпасы. Если врезаться в самую гущу, тогда возможны два варианта: во-первых, будет пробит коридор шириной до восьми километров, через который можно прорваться к побережью, и тогда оба вражеских плацдарма окажутся на флангах. Во-вторых, почему бы и здесь не случиться тому, что случилось севернее Кана, где вся группировка, высадившаяся по обе стороны от реки Орн, оказалась отрезанной? Видимо, ни в штабе полка, ни в штабе дивизии об этом никто ничего не знал. Англичане, со своей стороны, тоже, наверное, не представляли себе важности этого участка.

У капитана было такое чувство, что он находится на пороге великого исторического события. 20 часов 40 минут. Капитан подозвал к себе двух связистов и приказал:

— Немедленно выезжайте в полк и доложите: «Нахожусь на побережье недалеко от населенного пункта Лук. Наши оборонительные сооружения вплоть до Лиона ненадежны. До настоящего момента в соприкосновение с противником не вошел. Противник ведет наступление на Лион. Прошу немедленно выслать подкрепление, какое только возможно». Повторите приказание!

Оба связных повторили приказание.

— Хорошо. Доложите и быстро возвращайтесь обратно. Понятно?!

Связисты побежали к своим мотоциклам.

— Что со связью?

— Телефонный кабель, связывающий бункера, поврежден наполовину, — доложил Блетерман. — Связь огневых позиций артиллерии с КП прервана.

— Жаль, но ничего не поделаешь. Нам необходимо использовать момент неожиданности.

Затем капитан подозвал к себе командиров танков. Укрывшись среди дюн, они провели короткое совещание.

— В двадцать один час пятнадцать минут мы нанесем удар по противнику, находящемуся в Лионе. Место сосредоточения — за дюнами, направление удара — на Лион. Вот здесь согласно плану нет никаких минных полей.

Из ближайшего бункера вышел какой-то пехотный лейтенант, который, ознакомившись с замыслом капитана, заверил, что поддержит наступление огнем всех имеющихся в его распоряжении огневых средств.

Блетерман считал план капитана смелым, однако сомневался в успехе, если вовремя не прибудет подкрепление. Часы показывали без пяти девять. С обеих сторон полная тишина и спокойствие. Все прислушивались, некоторые с тревогой поглядывали на небо, затянутое тучами. Танкисты заняли свои места в танках.

Вдруг со стороны моря послышался гул. Как и на рассвете, летело много самолетов.

Все схватились за бинокли. Сначала показалось несколько десятков истребителей, которые оставляли за собой длинные узкие шлейфы. Вскоре они повернули обратно, а на их место прилетели сотни тяжелых машин, тащивших за собой грузовые планеры. Все выглядело, как на воздушном параде. Как только самолеты оказались над побережьем, уцелевшие зенитки открыли по ним огонь. Бомбардировщики пикировали на позиции артиллерии и зенитных пулеметов, поливая их огнем из пушек и пулеметов. А грузовые планеры, не меняя курса, перелетели через зону зенитного огня и начали снижение где-то за лесом. Транспортные самолеты выбросили большой парашютный десант. Десантники медленно спускались на парашютах, а по ним вели с земли ожесточенный огонь.

По местам посадки планеров и крупных групп десанта открыла огонь гитлеровская артиллерия.

— Они выбросили десант как раз на нашем пути! — выкрикнул кто-то.

Капитан посмотрел в бинокль и сказал:

— И как только они могли…

— А где же наше подкрепление?

Никто не проронил ни слова.

Постепенно темнело.

— Двадцать один час пятнадцать минут, — произнес кто-то хриплым голосом.

Связные не возвращались. На подкрепление не было никакой надежды.

— Наступать имеющимися силами равносильно самоубийству, — пробормотал капитан-танкист.

Когда совсем стемнело, ему удалось связаться по радио со штабом, откуда сообщили, что по шоссе движется на подмогу группа танков. Лицо капитана оживилось. Когда же он узнал о том, что группа эта натолкнулась на канадский десант, понесла большие потери и отошла обратно, он снова сник.

— Завести моторы! — скомандовал капитан.

Из выхлопных труб танков вылетали снопы кроваво-красных искр.

— Может, завтра что-нибудь придумаем! — крикнул капитан стоявшим недалеко от него пехотинцам и полез в люк командирского танка. Десантники уже взгромоздились на броню.

И шесть немецких танков удалились в тыл по той же самой дороге, по какой прибыли сюда. Пехотинцы, низко опустив голову, разошлись по своим окопам.

Блетерман растерянно смотрел по сторонам, не зная, что ему теперь делать. Идти в ближайший бункер, где его ждет полная неизвестность? Или вернуться к безжалостному Генгенбаху, который так ненавидит его из-за Хельгерта? Вернуться… Навстречу смерти? По спине Блетермана поползли мурашки.

Машинально переставляя ноги, унтер-офицер шел к бронетранспортеру, мотор которого работал о перебоями. Солдат поглотила темнота.

— Ну, ребята, отрываемся отсюда!

Никто не обратил на него никакого внимания, все ждали, когда мотор заработает как следует. Наконец перебои пропали, водитель выжал сцепление и тронулся.

Генгенбах положил телефонную трубку. Сосед слева — лейтенант — только что передал, что танки вместе с десантом убрались восвояси, в Кан. Планеры противника, по его предположению, приземлились где-то в районе реки Орн.