Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Через десять минут огонь превратился в настоящий шквал, под прикрытием которого лодки и суденышки о десантом подошли к самому берегу. Десантники бежали прямо на полосу препятствий, преодолевали ее и снова бежали, если не подрывались на минах или не попадали под обстрел собственной артиллерии, когда она недостаточно быстро переносила огонь в глубину. К берегу плыли танки-амфибии. Накрытые высокой волной, они шли ко дну, как простой металл. Десантники тоже тонули или горели в огне.

На участке между Уистреамом и Лион-сюр-Мером к берегу пристала новая партия штурмовых лодок. Танки выползали на песчаный берег, ведя огонь с ходу по оборонительным сооружениям. За ними шли танки-тральщики, тащившие за собой огромный каток, с помощью которого проделывались проходы в противопехотных минных полях.

А к берегу тем временем подходили все новые и новые суденышки с десантом. Рядом с мертвыми барахтались живые. Никто никому не помогал: это запрещалось приказом, который требовал одного — только вперед! Наступающим хотелось как можно скорее пересечь узенькую полоску берега и укрыться за спасительными дюнами.

В этот момент затараторили станковые пулеметы из своих гнезд, забили многоствольные минометы. Все потонуло в дыму и грохоте.

— НЗО шесть — двадцать! — скомандовал Генгенбах. — Огонь!

Генгенбах посмотрел в стереотрубу. Секунды тянулись томительно медленно. И вот наконец на пляже появились один за другим темные грибы разрывов. Снаряды ложились с небольшим перелетом. Их жертвами стали несколько судов, которые тут же пошли на дно, увеличивая и без того немалое подводное кладбище. Десантники были вынуждены залечь.

— Хорошо накрыли! — крикнул Пфайлер по телефону Генгенбаху.

Нескольким танкам противника все же удалось прорваться через полосу заграждений, они ползли по дюнам, а вслед за ними бежало до батальона десантников. Они были так близко от позиций, что уложить всех их огнем вряд ли бы удалось.

— Приготовиться к рукопашной! — приказал майор Пфайлер.

Дом, позади которого находился КП командира дивизиона, был разрушен огнем корабельной артиллерии, как и другие здания в городе. Однако командный пункт Пфайлера каким-то чудом остался цел.

Теперь основной поток транспортных лодок подходил к берегу западнее города. Гитлеровская пехота вела по десантникам беглый огонь.

Пфайлер хорошо видел прибрежную зону. Видел полузатонувшие суда, подорвавшиеся на подводных минах, видел перевернутые машины, пушки, бульдозеры. Видел убитых, раненых. Однако, несмотря на большие потери, англичане упрямо искали проходы в заграждениях, стараясь продвинуться вперед, не зная о том, что скоро попадут в зону неподвижного заградительного огня гитлеровской артиллерии.

Пфайлер приказал:

— НЗО «Цезарь-9», огонь!

Через несколько минут по побережью открыла огонь дивизионная артиллерия.

Майор приказал лейтенанту Бланкенбургу заняться подсчетом убитых в полосе перед собой.

— Что-нибудь около двухсот, — доложил вскоре лейтенант.

В этот момент одна из групп противника прорывалась с западной окраины Уистреама. Десантники были совсем близко от позиций. Артиллеристы открыли огонь из автоматов, пустили в ход ручные гранаты. Майор не мог видеть в свою стереотрубу, что именно творилось на батарее Генгенбаха, так как она оказалась вне зоны видимости. Основной участок борьбы сместился почти на сто градусов в сторону, в то время как на Рива Белла было относительно спокойно.

Обер-ефрейтор Бернрайтер доложил Пфайлеру, что его автомобиль полностью разбит, хотя документы ему все же удалось сохранить.

«Почему они начали высадку именно сегодня? — задал себе вопрос Пфайлер. — Почему они не дали мне время как следует подготовиться к их встрече? Хотя бы завтра начали…»

Для проведения своей десантной операции англо-американские воздушнодесантные части нуждались в лунном свете, но обязательно с поздним восходом луны.

Военно-морские силы также были заинтересованы, чтобы ночь была лунной, что позволило бы им своевременно отыскать цели и накрыть их огнем корабельной артиллерии.

Военно-воздушные силы нуждались хотя бы в часе светлого дневного времени, чтобы бомбардировки были эффективными.

Штурмовые группы и отряды были заинтересованы в том, чтобы вместе с приливом в предрассветной мгле подойти на лодках поближе к берегу и проделать проходы в заграждениях до того, как начнется битва за Францию.

По утверждениям экспертов-метеорологов, на такие погодные условия можно было рассчитывать только 5, 6 или 7 июня, причем самым подходящим днем считалось 5 июня. Однако сильный ветер, крутая волна и затянутое тучами небо вынудили Эйзенхауэра остановить полностью подготовленную операцию и перенести день высадки десанта на 6 июня 1944 года.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Подполковник Мойзель считал, что вверенных ему людей всегда нужно держать в состоянии постоянной боевой готовности. Именно исходя из этого, он и поднял по учебной тревоге 2-й дивизион артиллерийского полка в половине второго ночи 6 июля. О своем желании проверить дивизион командир полка не сказал ни своему начальнику штаба Грапентину, ни тем более командиру дивизиона Альтдерферу. Он решил: пусть все будет, как в боевой обстановке. Выдумал обстановку: противник высадил на побережье десант с целью захвата плацдарма для наступления. Задача — разгромить противника и сбросить его остатки в Средиземное море. Цель учебной тревоги — проверить быстроту и слаженность действий в условиях боевой стрельбы. На учение был приглашен командир пехотного полка, расположенного в этом же районе.

Около 2 часов ночи Мойзель выехал на позицию 5-й батареи, чтобы лично посмотреть, что там делается. Однако с командиром этой батареи обер-лейтенантом Нойманом Мойзелю удалось встретиться не на КП, а на дороге, по которой командир полка ехал на батарею. Нойман шел, шатаясь из стороны в сторону, и как ни в чем не бывало напевал песенку «О своей любимой». И все это в то время, когда в дивизионе объявлена учебно-боевая тревога!

Мойзель сделал знак шоферу, чтобы тот остановил машину. Распевающий обер-лейтенант нес на себе велосипед. Шел он, судя по направлению, к себе на батарею.

Мойзель полюбопытствовал, куда так поздно держит путь командир батареи с велосипедом на плече, когда уже целый час как объявлена тревога.

Обер-лейтенант Нойман спокойно доложил, что идет на ОП батареи и что никаких происшествий не случилось. Разговаривая с командиром полка, он так и забыл снять велосипед с плеча. Язык у него сильно заплетался.

— А что с вашим велосипедом?

— Цепь у него соскочила.

— Ах вот, оказывается, почему вы его на себе несете… — произнес Мойзель, покачав головой, и приказал шоферу ехать дальше. Про себя же он решил хорошенько проучить офицера, чтобы у него в будущем пропала охота пьянствовать.

Капитан Альтдерфер по желанию полковника, командира пехотного полка, люди которого как раз находились на побережье, взял командование батареей в свои руки: как-никак боевая стрельба — всякое может случиться.

Приказав установить взрыватель двойного действия, Альтдерфер скомандовал «Огонь!» основному орудию батареи.

Проверяющие прильнули к грязному окну хижины, которая на время учений превратилась в своеобразный командно-наблюдательный пункт. Раздался резкий хлопок, однако на ночном небе никто ничего не заметил. Согласно Курсу стрельб капитан уменьшил дальность стрельбы на четыреста метров. Снова выстрел, однако ватного облачка и на этот раз никто не заметил.

Третий снаряд разорвался как раз над самой хижиной, и от взрывной волны в ней вылетели все стекла. Пехотный полковник к тому же обнаружил в своем совершенно новеньком «оппеле» две пробоины от осколков. Недовольный, он сухо попрощался с Мойзелем и удалился восвояси.

Командир полка решил дать новую вводную, сказав, что «противник» предпринял прорыв на новом участке, и спросил, как следует поступить в данной обстановке. На сей раз действовать было приказано 4-й батарее. При этом стрелять приказывалось снарядами с взрывателем ударного действия. Цель была указана возле устья небольшой речушки — метрах в ста от побережья.

39
{"b":"550275","o":1}