И вдруг майор услышал рокот моторов, который приближался и становился явственнее. Майор инстинктивно остановился, услышав, как остервенело залаяли зенитки, стоявшие на пляже. Затем заговорили тяжелые зенитки. В ночное небо взлетели осветительные ракеты.
В свете ракет и разрывов снарядов Пфайлер наконец увидел несколько вражеских самолетов. Они летели прямо на побережье на высоте не более трех тысяч метров. Вокруг них вспыхивали разрывы снарядов, но ни один из них не попал в цель.
Спустя минуты три загрохотало где-то на юге. Горизонт окрасился багрянцем. Майор понял, что самолеты противника сбросили свои бомбы на Кан. Пфайлер зевнул, так широко раскрыв рот, что на глазах у него выступили слезы.
Войдя в свою шикарную спальню, он с трудом стащил сапоги и бросил их в угол. Снял брюки. В этот момент со стороны моря снова раздался грохот. Майор прислушался.
«Если так пойдет и дальше, придется спуститься в убежище», — решил он.
Зенитки снова открыли беглый огонь. А через несколько секунд стали рваться тяжелые бомбы. Одна из них разорвалась где-то неподалеку.
Майор потушил огонь и открыл окно. С той стороны Орна блеснула кровавая вспышка разрыва. А над головой волна за волной летели и летели самолеты противника.
Пфайлер снял телефонную трубку и несколько раз прокрутил ручку индуктора.
— Немедленно установите, что происходит в Мервиле!
— Слушаюсь, господин майор!
Майор снова подошел к окну, зенитки все еще стреляли.
Зазвонил телефон.
— Бомбы упали в полукилометре южнее, в чистом поле. Ничего не случилось.
— Спасибо. — Майор усмехнулся и подумал о том, что королевским пилотам, сегодня, видимо, не повезло. Заснуть бы сейчас спокойно — как-никак без четверти час, а в шесть уже светло. И снова зазвонил телефон.
— Сколько раз я вам приказывал не беспокоить меня ночью! — закричал майор в трубку.
— Прошу прощения, господин майор, но вас срочно просит обер-лейтенант Клазен.
В трубке что-то затрещало, а затем послышался голос начальника штаба:
— Господин майор, англичане сбросили парашютный десант!
— Спокойно. Где это могло произойти?
— На восточной окраине Бенувиля!
Майор встал и тут только вспомнил, что он без брюк.
— Ну и что? Там же крепкий гарнизон, хорошее вооружение.
В трубке было слышно, как тяжело дышал Клазен.
— В ноль часов двадцать минут на оба моста были направлены планеры. Десант тоже хорошо вооружен. Часть нашего гарнизона отошла в город.
— Откуда вам все это так точно известно? Сейчас, когда всего без четверти час? — Майор прислушался, не слышно ли звуков, но, кроме шума прибоя да завывания ветра, ничего не было слышно.
— Подразделение Зюстерхена задержало всех отступавших и организовало на южной и восточной окраинах деревни оборону, чтобы перехватить противника, продвигавшегося в направлении шоссе Кан — Уистреам.
— Клазен, дружище, это всего лишь подмога для французских патриотов, не больше. А наши наложили в штаны из-за них.
— Господин майор… — Клазен замолчал, подыскивая подходящие слова. — Подмога для патриотов в планерах… Такого мы еще не слышали.
— А вы видели эти самые планеры собственными глазами?
— Разумеется, нет.
— Ну вот видите. Лучше всего будет, если вы лично выедете на место, а уж после этого доложите обстановку. Спасибо. — Майор положил трубку и, сев на край кровати, снял кальсоны и лег в постель, но ночник на этот раз тушить не стал.
«Мосты через Орн и Канский канал! Если они будут разрушены, тогда нарушится подвоз всего… Но люди Зюстерхена должны все же уничтожить этих самых десантников…»
Над головой все еще гудели самолеты противника.
Майор потянулся, подумав о том, что утром начнется новый трудовой день: придется составлять донесения о состоянии оборонительных сооружений, сообщать, как глубоко в землю зарылись люди, сколько огневых точек подготовлено к ведению круговой обороны. И наконец, придется доложить об исчезновении Баумерта. Сообщить об этом как о самовольной отлучке из воинской части?..
Снова зазвонил телефон. Докладывал обер-лейтенант Клазен:
— Господин майор, началась высадка десанта! — И, не дожидаясь того, какое это произведет на майора впечатление, продолжал: — Противник сбросил парашютный десант в несколько тысяч человек. Севернее нас. Это я видел собственными глазами. То же самое восточнее мостов на Орне. Предполагаю, что то же происходит и южнее нас.
Пфайлер стоял перед телефоном в одной ночной рубашке. Он спросил:
— А что с мостами?
— Зюстерхен уже вступил в соприкосновение с противником. Без поддержки танков к каналу не подойти. В Бенувиле идет бой. Послушайте сами!
Майор действительно услышал треск стрелкового оружия.
— В Бенувиле? Это значит, что я не смогу отсюда попасть на позицию?
— На машине, вероятно, нет. Зюстерхен ждет подкрепления.
— Подождите меня!
— Слушаюсь, господин майор!
«Итак, высадка десанта началась! Высадка только воздушного десанта! Такого не зафиксировано ни в одном уставе! Да и вообще наставлений по высадке крупных десантов нет. Есть, пожалуй, некоторый опыт, приобретенный в Италии».
Пфайлер судорожно оделся и побежал в бункер. Мельком он увидел, что небо на юго-востоке и юге сплошь покрыто светящимися точками.
Майор спрыгнул в ход сообщения и пошел к командирскому бункеру, расположенному позади какого-то дома.
У стереотрубы стоял лейтенант Бланкенбург.
— Что видно?
— Пока ничего, господин майор.
— Ну ладно.
Майор доложил по телефону данные, которые ему недавно передал Клазен. Выслушал, что каждую минуту можно ждать всеобщей тревоги. На полуострове Котантен, сообщили ему, по-видимому, тоже выброшен десант.
Майор рассердился на самого себя за то, что не послушался Клазена и теперь не был в состоянии доложить в штаб дивизии подробную обстановку.
Майор объявил по дивизиону готовность номер один. Приказав приготовить ему кофе, он подошел к стереотрубе и, покручивая маховичок, стал рассматривать освещенную светом луны бухту. Ни одного корабля не было видно. Ни одного огонька. Никаких сигналов. Ничего. На горизонте легкие облачка. И больше ничего. Вторжение? Трудно поверить.
Посмотрел еще раз: снова ничего. Тогда он начал рассматривать устье реки Орн. Там тоже никакого движения и полная тишина. И лишь на северо-востоке все еще рвались бомбы.
Самолетов противника уже не было слышно. Два часа ночи. Как быстро летит время!
Подошел Бернрайтер.
— Машину подготовьте, поставьте ее за домом. Захватите автоматы.
— Слушаюсь, господин майор!
Пфайлер подозвал к себе адъютанта.
— Господин майор, положение несколько прояснилось. Второй батальон танкового гренадерского полка, усиленный истребительно-противотанковой ротой, следует в Бенувиль. Артиллерийскую поддержку осуществит дивизион тяжелой артиллерии. Противник отошел в село. Больше ничего. Есть предположение, что в Ранвиле тоже идут бои. Связь нарушена. Что делается севернее нас, мне не известно. Наши разведчики, патрулирующие на шоссе, ведущем в Кан, противника не обнаружили. Вполне возможно, что англичане в первую очередь рвутся к побережью. Если это так, то они выйдут на наши позиции.
— Англичане? — со злостью спросил майор.
— Да, Зюстерхен взял в плен несколько солдат из третьей и пятой британской парашютных бригад.
— Как действует наша связь?
— Пока все в порядке. Все, кто способен держать карабин, находятся на позициях, готовые сражаться в условиях круговой обороны.
Майору вдруг стало страшно: он вмиг почувствовал, как он стар. Чтобы не думать об этом и пересилить охвативший его страх, он приказал пулеметчикам занять места на ОП, где они и без того уже давно находились.
Когда же обер-ефрейтор Новотный принес ему чашку кофе, майора снова охватил страх: лицо у парня было совсем серого цвета, а руки так дрожали, что он даже немного расплескал кофе.
