Берто рассказал о положении с преподавателями и о тех значительных трудностях, с которыми ему пришлось столкнуться. В конце концов была принята приемлемая для Думерга резолюция. Государственная светская школа, за дело которой мы столько боролись, подвергается серьезной опасности из-за недопустимых выходок нескольких фанатиков и демагогов.
30 августа. Вторая половина дня. Меня вызвал к себе президент республики. Его весьма обеспокоило внутреннее положение, и он просил меня сделать все возможное, чтобы Нантский съезд не нарушил перемирия между партиями. Я обещал ему не допустить этого, но необходимо, чтобы мне не мешали. Я убедился, что президент республики, как и председатель совета министров, готов пойти на роспуск парламента в случае ладения правительства Думерга.
31 августа. Заседание совета министров. По сообщению Барту, в Германии было казнено от 400 до 600 человек. Г-жа фон Папен указывает цифру в 700 человек. Министр иностранных дел доложил совету министров содержание подготовленной им памятной записки по вопросу о Сааре, которую он намерен представить в Бюро Лиги наций. Он предложил утвердить следующий состав нашей делегации в Женеву: он сам, Жермен Мартен, Ламурё, Баржетон, Массигли, Бадеван, Жюль Готье, Кассен, Луи Обер, Грембак, г-жа Малатер, технические советники. С Жуо встретиться не удалось; если он согласится, Барту включит его в состав делегации.
Мы приступили к обсуждению важного вопроса о Восточном пакте. Отношение английского правительства к этому проекту по-прежнему благожелательное. В Германии фон Бюлов, по-видимому, настроен враждебно, но рейх еще не дал официального ответа. Италия согласна. Польша колеблется; ее поведение в этом, как и в некоторых других вопросах, кажется подозрительным. Вступление Советского Союза в Лигу наций ставит другую проблему. Москва не связывает больше между собой эти два вопроса. СССР отказался от некоторых своих условий: о равноправии рас и о мандатах. Он продолжает только настаивать на своих вполне приемлемых и совпадающих с требованиями Турции оговорках по вопросу об арбитраже[159].
Барту представил на рассмотрение Англии и Италии подготовленный им проект сокращенной процедуры заседаний Совета и Ассамблеи Лиги наций; Англия (письмо от 24 августа) обещала действовать в том же направлении, она проявляет безупречную лояльность. Италия заявила о своем полном согласии; она будет стремиться преодолеть оппозицию Швейцарии. Было запрошено мнение Польши. Бек высказал удивление по поводу разделения этих двух вопросов: Восточного пакта и вступления в Лигу наций; он признал необходимость упростить процедуру, хотя это приведет к нехватке времени для обмена информацией; он поднял вопрос о национальных меньшинствах и как будто не согласен на создание так называемого Восточного Локарно. Он ставит двадцать вопросов и просит некоторых гарантий, усиленно подчеркивая, что его позиция «ни в коей мере не является негативной». Позиция Швейцарии под давлением общественного мнения остается резко отрицательной; она опасается коммунистической пропаганды в Женеве и-в других местах. Бельгия, в течение долгого времени выступавшая против Советов, даже когда они предлагали Барту полностью признать долги, еще не высказала своего отношения. Ватикан дал отрицательный ответ. Никаких сведений из Испании, Португалии, Аргентины и Мексики. Благоприятные ответы были получены из Китая, Дании, Панамы. В конечном итоге Франция сделала все от нее зависящее для подготовки вступления Советского Союза в Лигу наций. Для принятия на Ассамблее необходимо большинство в две трети голосов. Единогласие необходимо для получения постоянного места, без чего Советский Союз не войдет в Лигу наций.
Барту просил вновь вернуться к рассмотрению вопроса об обеспечении кредита; он предложил принимать решение в каждом отдельном случае, чтобы не лишить себя свободы действий в отношении долгов.
1 сентября 1934 года. Перед моим отъездом в Лион меня вызвал Думерг, который долго беседовал со мной. «Я думаю, – сказал он мне, – что, возможно, я буду вынужден подать в отставку – из-за неудач или же по состоянию здоровья. Вы один из немногих людей, способных возглавить правительство». Председатель совета министров сегодня весьма благосклонен к партии радикалов, «необходимому центру любой политической комбинации». Он просил не подходить предвзято к создавшейся ситуации и не отвергать никаких проявлений доброй воли. Он подчеркнул опасность искусно составленного коммунистического манифеста[160]. В ходе беседы он высказал странную похвалу по адресу Мак-Магона[161]. Что означает этот разговор?
21 сентября. Заседание совета кабинета. Думерг сделал обзор общеполитического положения. Он указал на необходимость сохранения спокойствия в стране для осуществления финансовых операций. Он заявил, что обеспокоен политикой Германии, особенно в Саарском вопросе. Затем сообщил, что в скором времени им будут представлены проекты государственной реформы и усиления исполнительной власти; он намерен осуществить роспуск парламента и предполагает, что Общий фронт сможет получить 200 мест в новой палате. Он хочет улучшить работу экономического совета, выделить из него комитет экспертов и создать в каждом министерстве организационное бюро.
Итак, мы на пути к неизвестному. Шерон кратко информировал нас о своих юридических делах. Жермен Мартен изложил соображения, по которым он предпринял свою казначейскую операцию, и определил тип займа (облигации сроком на 3, 6 и 10 лет). Первые результаты положительные; заграница реагирует хорошо. Мы обсуждали вопрос об изменении декрета о пенсиях. В Северной Африке назревает мятеж; Сарро заявил, что там необходимо проводить происламскую политику.
22 сентября 1934 года. Заседание совета в Рамбуйе. Барту обратил наше внимание на речь Нейрата и на тот факт, что Германия решила присвоить себе те права, в которых ей было отказано. Впрочем, рейх, кажется, занят главным образом Сааром, где он создал единый фронт – от коммунистов до католиков[162]. Затем министр иностранных дел сделал сообщение о переговорах в Женеве. Польша неожиданно подняла вопрос о национальных меньшинствах, отказавшись соблюдать существующие договоры. Англия, Италия и Франция выступили с совместным протестом. В конечном счете Польша отказалась от своих претензий.
Было запрошено мнение варшавского правительства по вопросу приема Советского Союза. Барту имел с Беком беседу о промышленных судебных процессах, целью которых является изгнание из Польши французских предпринимателей; нашим соотечественникам было отказано даже в праве иметь адвоката. Думерг указал на существующую в Польше общую тенденцию к вытеснению французского капитала. Она уже не является нашим другом. Что касается Восточного пакта, то Бек занял неопределенную позицию.
Прием Советского Союза проходил с большим трудом. Нужно было добиться для него постоянного места в Совете и получить две трети голосов на Ассамблее. Во время переговоров, главным образом в Совете, было поднято несколько деликатных вопросов. Бек ставил условия и требовал от русских особого заявления о том, что все договора, ранее заключенные между Москвой и Варшавой, остаются в силе. Панама, после того как она обещала голосовать за прием, воздержалась. Наиболее сильное сопротивление оказала Португалия; в конечном итоге она воздержалась. Оппозиция была фактически религиозного порядка: протестантского и католического. Газета «Журналь де Женев» не скрывала своей ярости.
Я получил от Литвинова следующую телеграмму:
«Приношу вам горячую благодарность за ваши поздравления. Вы не только желали этого события, но и значительно содействовали его осуществлению всей своей политикой в отношении моей страны. Я убежден, что это событие окажет в свою очередь самое благоприятное влияние на дальнейшее развитие франко-советских отношений, которым вы всегда стремились придать сердечный характер».
