Слова Варочки не выходили из головы Власова. «Комбинат наш будет инициатором больших начинаний». Легко сказать!.. А вот как добиться, чтобы комбинат действительно стал образцовым социалистическим предприятием?
Образцовое социалистическое предприятие… Еще никто толком не знает, что это такое… Власову не сиделось на месте, он встал и по привычке стал измерять шагами длину кабинета. Радужные надежды, заманчивые перспективы. Если бы… Если бы только можно было осуществить их на деле!..
И тут вдруг позвонил Сизов. Сообщил: завтра в одиннадцать утра вызывают к секретарю Центрального Комитета директора комбината Власова, секретаря партийной организации комбината Полетова и секретаря райкома Сизова. По всей вероятности, там будет и кто-либо из секретарей городского комитета.
— Готовьтесь, Алексей Федорович, — битва за новое начинается! — добавил Сизов.
Да, подготовиться нужно было основательно! Не каждый день вызывают директоров фабрик к секретарям Центрального Комитета.
Сергей разволновался, когда Власов сообщил ему по телефону о вызове в ЦК.
— Я думаю, не стоит пока широко оглашать это. Послушаем, что скажут, тогда и решим, как быть и что делать, — посоветовал Власов.
Он ушел пораньше домой, заперся у себя в комнате и до поздней ночи писал, делал какие-то подсчеты. Иногда звонил работникам комбината и подолгу советовался с ними. Матрена Дементьевна, видя озабоченное лицо сына, не стала надоедать ему и только когда стенные часы пробили одиннадцать, позвала пить чай.
— Стряслось что? — спросила она, когда он сел за стол.
— Нет, но если случится то, о чем я думаю, будет замечательно!.. Вот когда мы покажем, на что способны, — ответил Власов больше своим мыслям, чем матери.
— Говоришь ты уж больно мудрено, ничего-то я не поняла.
— Речь идет об установлении новых порядков в промышленности. Завтра нас вызывают…
— Опять перестройка?
— Может быть.
— Вы все меняете и меняете, когда наконец успокоитесь?
— Как же тут успокоишься? Ведь впервые и первые из людей социалистическую промышленность налаживаем! А ты говоришь — успокойтесь…
Секретарь Центрального Комитета принял их ровно в назначенное время и держался так просто, так приветливо, что сразу создалась обстановка непринужденной беседы. Власов подробно, не торопясь рассказывал обо всем, что накопилось на душе, о чем думал годами.
— Вы хотите сказать: сокращу лишних работников, а оставшимся буду платить вне всякого тарифа, сколько каждый из них заслуживает. Так я вас понимаю? — спросил его секретарь ЦК.
— Совершенно верно поняли, именно это я и хотел сказать!.. Ведь это нисколько не противоречит социалистическому принципу — каждому по способностям. На нашем комбинате сто сорок человек инженерно-технических работников. Разве нам нужно столько специалистов? Нет, вполне достаточно и сорока. Вы спросите: почему же держите их? Да потому, что не можем подобрать дельных, высококвалифицированных работников, — цена-то им по тарифу всем одна, что хорошему, что плохому!
— Скажите, Алексей Федорович, вы не боитесь, что, нарушая принцип оплаты труда по тарифу, создадите в стране небывалую текучесть кадров? — снова спросил секретарь ЦК.
— Весьма возможно… Но это только на первых порах. Потом каждый найдет место по своим способностям, и это будет справедливо. Никому ведь не возбраняется пополнять свои знания, быть инициативным, стать нужным, а может быть и незаменимым.
Секретарь ЦК задумался, потом спросил:
— Сколько получает у вас сейчас, ну, скажем, инженер, заведующий производством?
— Двести рублей.
— Сколько же вы стали бы ему платить при новом порядке?
— Рублей триста, плюс прогрессивка и премия, когда она будет.
— И по-вашему, такое резкое увеличение зарплаты оправдает себя?
— Видите ли, тут нужно оговориться. Я не ставлю вопрос о поголовном увеличении заработной платы инженерно-техническим работникам и служащим. Но в тех случаях, когда это целесообразно, нужно платить больше, — по способностям работника. Возвращаясь к заведующему производством, я без всякого зазрения совести заплатил бы ему четыреста, а может быть, все пятьсот рублей и тут же сократил бы трех инженеров, работающих в производственном отделе на побегушках и получающих в общей сложности триста шестьдесят рублей в месяц. Как видите, еще сэкономил бы более ста рублей. Но главное не в этом. Тем самым была бы ликвидирована обезличка, поднялась бы ответственность людей.
— Что думает по этому поводу руководитель партийной организации комбината? — обратился секретарь ЦК к Сергею.
— Я полностью согласен с Алексеем Федоровичем!.. У нас на комбинате триста сорок семь коммунистов, — это же огромная сила! И у нас есть возможность сделать наш комбинат образцовым предприятием.
— Значит, у вас полное единодушие, — улыбнулся секретарь ЦК. — Что ж, у меня есть следующие соображения. Пусть товарищ Власов подаст нам докладную записку и подробно изложит все: как он мыслит работать по-новому и что для этого потребуется. Мы посоветуемся с членами Президиума Центрального Комитета и, думаю, разрешим вам в порядке эксперимента организовать работу по принципиально новому методу. На вашем положительном опыте будут учиться другие, — отсюда, учтите, и мера вашей ответственности. Договорились?
— Договорились! — поспешил ответить сияющий Власов.
Чтобы выполнить социалистическое обязательство и сдать транспортер новой конструкции к двадцатому августа, возле него всю ночь колдовали Леонид, главный механик и группа слесарей. К утру все было готово — агрегат длиной более шестисот метров работал безотказно.
— Опробуем еще раз и позвоним директору, — пусть придет, примет транспортер на ходу! — Главный механик устало опустился на табуретку, вытер руки концами и с наслаждением затянулся дымом сигареты.
— Агрегат вполне готов. Но если хотите, можно опробовать еще раз, — сказал ремонтник. — Как вы полагаете, Леонид Иванович?
— Чтобы не опозориться, — ответил Леонид, — будем действовать согласно поговорке — семь раз отмерь, один раз отрежь. Пускайте!
Убедившись, что транспортер работает нормально, главный механик позвонил Власову.
— Директор сказал, что сейчас придет со всеми участниками десятиминутки… Ребята, — сказал главный механик слесарям, — побыстрее уберите мусор у мотора!
Минут через пятнадцать в цех пришли все командиры производства во главе с директором, секретарем партийной организации и председателем фабкома. Они ходили вокруг транспортера, щупали руками ленту, ролики.
Главный механик хотел было нажать на пусковую кнопку, но Власов остановил его:
— Постойте! Мне кажется, эту честь нужно предоставить Леониду Ивановичу, — он автор проекта.
Леонид нажал пальцем на кнопку. Заработал электромотор, завертелись ролики, транспортер пришел в движение. Самопогрузчик легко подымал с тележек дюралюминиевые ящики, заполненные пряжей, и плавно опускал на широкую ленту. Лента с ящиками медленно двигалась, подавая пряжу в ткацкие залы второго, третьего и четвертого этажей.
Конструктор предусмотрел все мелочи. В нужном этаже открывались низенькие дверцы, механические руки толкали на тележки определенное количество ящиков, после чего дверцы закрывались и лента двигалась вверх, к следующему этажу.
— Молодцы, — сказал Власов, пройдясь по всей длине транспортера. — Леонид Иванович, светлая ты голова! Смотрите, как подогнал транспортер по лестничным клеткам, не мешая нормальному движению, — облегчил труд таскальщиков. — Он пожал руку Леониду. — Кроме авторского свидетельства, которое вы, без сомнения, получите, — еще премия в размере месячного оклада от нашего комбината. Вам тоже большое спасибо, славно поработали! — Власов пожал руки главного механика и слесарей.
Все это время, несмотря на успех, несмотря на лестные отзывы, Леонид стоял мрачный, не проронил ни единого слова, даже не поблагодарил директора за премию. Виною тому была Муза. В тот день она рассердилась на него, повернулась, ушла. А он, вместо того чтобы побежать за нею, попросить прощения за свою нетактичность, встал в позу обиженного. И до сих пор не может заставить себя подойти к ней… В ее знакомстве с этим типом, Юлием Борисовичем, было для него что-то оскорбительное. Почему она так рассердилась при одном упоминании имени Никонова? Все это неспроста…