«Договориться с директором о созыве собрания партийно-хозяйственного актива».

«Побывать в молодежном общежитии».

«Побывать дома у Астахова, — он тяжело заболел…»

Сергей достал авторучку, чтобы записать еще несколько неотложных дел, но в эту минуту вошел председатель фабричного комитета Капралов.

— Здравствуй, Сергей Трофимович. — Он устало опустился на стул. — Слыхал? Умерла сегодня ночью старая ткачиха Леонова. Ты ее знал?

— Еще бы не знать! Тетка Настасья с моей мамой в одной смене работала…

— Была здорова, ни на что не жаловалась. Вышла на пенсию и через полгода — готово… Врачи говорят, так бывает в результате нарушения привычного ритма жизни. Если их послушать, так и на пенсию уходить не нужно, — помрешь!

Зазвонил телефон. Власов вызывал их к себе.

У директора они застали двух девушек и молодого человека.

— Пополнение пришло к нам, молодые специалисты, — сказал Власов, приглашая Сергея и Капралова сесть. — Вот Нина, — она по специальности инженер-химик. Светлана — прядильщица, Валерий — ткач. — И обратился к полной краснощекой девушке: — Ну как, Нина, в цех сменным мастером или в лабораторию?

— В цеху работа трехсменная? — спросила та.

— Нет, ночную смену на отделочной фабрике мы давно ликвидировали, — ответил Власов.

— Тогда в цех сменным мастером…

— Вот и хорошо! А вы, Светлана, к станку, как говорят, или в ОТК?

— Сначала в ОТК, если, конечно, можно, — маленькая, веснушчатая Светлана смутилась, покраснела.

— Хорошо, так и запишем. Теперь ваша очередь, Валерий.

— Если можно, меня в ремонтную бригаду, — попросил тот. — А там видно будет…

— Почему вы так решили? — спросил Власов.

— Очень просто. Прежде чем работать мастером, инженером или даже начальником цеха, нужно хорошо узнать ткацкий станок, — как говорит мой отец, пощупать его собственными руками. — У Валерия оказался приятный бас.

— Правильное решение! — Власов с одобрением посмотрел на молодого инженера и, улыбаясь, спросил: — Скажите, Валерий, если, конечно, не секрет, вы пением не увлекаетесь?

— Еще как! — с готовностью ответил Валерий. — После десятилетки мечтал о консерватории, хотел стать профессиональным певцом, но отец не разрешил. Он считает пение баловством, хотя сам любит петь, а профессию ткача ставит выше всего, всю жизнь работал ткацким поммастером, и только недавно назначили его мастером.

— Итак, договорились! — Власов подписал бумаги, встал, протянул каждому руку, пожелал успехов.

Когда молодые специалисты вышли, он сказал:

— Со временем из этого парня получится настоящий инженер, — у него хорошая закваска!

В кабинет быстро вошел главный бухгалтер. За последние годы Варочка заметно постарел, сдал, но не хотел подчиняться времени и по-прежнему ходил прямо, с высоко поднятой головой.

— Что вы делаете, Алексей Федорович? — взволнованно спросил он. — Сами себе закрываете пути-дороги на будущее!

— Ничего не понимаю. В чем дело?

— Как же, — девушке, которую вы назначили контролером ОТК прядильной фабрики, положили оклад восемьдесят рублей в месяц.

— Совершенно верно. Одно дело — работать в красилке или ремонтировать станки и совсем другое — работать в отделе технического контроля, где, как говорят, не пыльно и не каплет. Вот я ей и установил оклад на тринадцать рублей меньше, чем остальным.

— Я-то это понимаю, но не понимают в райфинотделе, вот в чем беда. При очередной регистрации штатов снимут эти тринадцать рублей, и больше вы их никогда не восстановите.

— Да-а, — вздохнул Власов. — Мы вынуждены переплачивать не желающему работать на производстве молодому инженеру лишь потому, что финансовые органы снимут с оклада тринадцать рублей, а потом будут доказывать, что не я, а они стоят на страже интересов государства… Чепуха какая-то! Сидор Яковлевич, не кажется ли вам, что эти порядки выдуманы, чтобы затруднять и без того трудное руководство промышленностью?

— Во всяком случае, выдуманы они не очень умными людьми, — ответил Варочка.

Вошла секретарша, положила перед Власовым записку.

— Очень хорошо, пропустите! — Власов оживился. — Из ателье принесли заказанные нами изделия из новых тканей. Оставайтесь и вы, Сидор Яковлевич, — полюбуйтесь, деньги за шитье вам платить!

Две женщины внесли в кабинет большие картонные коробки и бережно положили их на диван. Старшая отрекомендовалась:

— Художник-модельер Валентина Федоровна! А это, — показала она на свою спутницу, — Таня, наша манекенщица. У нее идеальная фигура, — мы сшили пальто и костюм по ее мерке. Если в будущем вам захочется продемонстрировать эти изделия где-нибудь еще, Таня всегда вам поможет.

— Мы ждали вас с нетерпением, — сказал Власов. — Скажите, понравились вам наши новые ткани? Скажите откровенно, мы люди не обидчивые.

— Что за вопрос? Очень даже понравились! Ткани замечательные, изумительные расцветки. Просновки тоже подобраны с большим вкусом. А главное, они не мнутся. Мы давно не видели таких материй. Одним словом — то, что нужно. В нашем ателье все убеждены, что они будут иметь большой успех у покупателей, особенно у женщин.

— Приятно слышать!

— Разрешите приступить к демонстрации? — спросила художница.

— Пожалуйста.

— Комнатку бы нам или, в крайнем случае, ширму, чтобы Таня могла переодеться.

— Сейчас! — Власов попросил секретаршу открыть пустующий кабинет главного инженера. Таня взяла две коробки и последовала за секретаршей.

Кабинет главного инженера пустовал давно, с тех времен, когда Баранова перевели на другую фабрику. Власов попросил не назначать нового главного инженера, а возложить его обязанности на директора. Он считал это тем более целесообразным, что на комбинате работал очень опытный начальник производства, да и дипломированных инженеров было достаточно. В тогдашнем министерстве текстильной промышленности с мнением Власова не согласились, но, не найдя подходящей кандидатуры, долго не назначали главного инженера, а потом и вовсе забыли об этом. Так и работал Власов — один в двух лицах.

И вот из кабинета вышла Таня в элегантном, изящном костюме.

— Вот это да! — восхищенно воскликнул старый бухгалтер.

Власов удовлетворенно потер руки.

— Теперь уж мы утрем нос кому следует! Пусть попробуют затягивать установление цен на наши новые ткани!..

Таня, пройдясь несколько раз перед присутствующими, вышла и тут же вернулась в пальто. Светлый тон тонкой ткани, еле заметные просновки, простота фасона придавали пальто особое изящество. Все сошлись на том, что и костюм и пальто из новой материи выглядят очень эффектно, производят самое хорошее впечатление.

Когда очередь дошла до мужского костюма, Власов пошутил:

— Сергей Трофимович, костюм будто на тебя. Ты бы и надел, показался нам! Глядишь, понравишься швейникам — пригласят тебя на работу в Дом моделей. Сам знаешь, работа не тяжелая, — во всяком случае, значительно легче, чем в красилке.

— Зря вы, товарищ директор, разбрасываетесь кадрами, — засмеялся Сергей, — поглядел бы я, что бы вы делали без красильщиков? Да и профессию свою красильщика я менять не собираюсь, она у меня потомственная!

Костюм тоже всем понравился.

Не успел Сергей вернуться к себе, как раздался телефонный звонок.

— Где ты пропадаешь? — спрашивал Леонид. — Звоню, звоню, никто не отвечает! — По голосу чувствовалось, что он чем-то взволнован.

Были у Алексея Федоровича. Работники ателье показали нам готовые изделия из наших материалов. Как сказала секретарша директора, эти костюмы и пальто будут гвоздем сезона в этом году. А она, как тебе известно, понимает толк в такого рода делах. Может, и перед твоей Музой тебе удастся покрасоваться…

Леонид не принял шутки и сухо спросил:

— Можно зайти к тебе?

— Заходи!

Леонид не вошел, а вбежал. Опустился на стул, долго молчал, глядя в одну точку.

Сергей терпеливо ждал. Наконец Леонид сказал:

— Мне очень важно знать, Сергей, — ты пошутил или сказал правду, что видел Музу Васильевну с тем мерзавцем, ну, как его?..