Минут через тридцать, когда я уже совсем извелся, нарезая круги по коридору и топая взад-вперед, с благодарностями распрощавшийся Кристофер вышел из кабинета. Он улыбался, а глаза его сияли. Забыв волшебное правило, я тут же набросился на него с вопросами.

- Зачем вы туда ходили?

- Под предлогом осмотреть мою ногу я задал ей несколько вопросов, - отозвался Уокман. Сыщик все еще пребывал в благодатном настроении.

- Кстати, как ваша нога?

- Медсестра разбередила мне рану, - пожаловался он. - Вы знаете, как это бывает у врача? Они спрашивают, где болит, чтобы потом нажать туда.

Я рассмеялся. Кристофер тоже.

- Вам удалось что-то выяснить? - спросил я, когда взрывы нашего хохота поутихли.

- Да, - кивнул сыщик. - Я у нее спросил, какие лекарства и кому она давала в последнее время.

- И что же она вам сказала?

- Много интересного, - улыбнулся детектив. - Хотя бы то, что ректор брал у нее один пузырек с каплями снотворного, но при учете медикаментов она почему-то недосчиталась еще одного, хотя больше она снотворного никому не давала. Она всегда дает лекарства под запись. И еще кое-что... - он помолчал, затем по своему обыкновению съел шоколадку и продолжил. - Мэри брала у нее "Atrovent". Это было шесть дней назад.

- Что это?

- Спазмолитик, мой дорогой напарничек. Вы знаете, что такое спазмолитик, я надеюсь?

- Да.

- А для чего его берут женщины?

- Не знаю, - стушевался я.

- Женщины обычно берут спазмолитики, когда менструальная боль становится невыносимой, - пояснил он. - Кстати, Натаниэль, по словам медсестры, постоянно глотал успокоительное и обезболивающее. Вы можете сделать какие-то выводы из той информации, что я вам преподнес?

- Ну, девочка пила лекарства, потому что у нее болел живот от критических дней, и что? А Натаниэль, видимо, готовился к чему-то, что требует сильного умственного напряжения... - я покосился на Уокмана. - Вы считаете, это он сделал, да?

- Во-первых, по поводу Мэри - вывод из той информации, которую я дал, надо сделать такой - на кровати были пятна менструальной крови. Поскольку преступник сначала выстрелил в нее дротиком со снотворным, оказать сопротивление она не могла. Да и следов борьбы, если вы помните, в комнате не было. Узнав, что Мэри брала спазмолитик, я делаю вывод, что это была менструальная кровь. Это лекарство чаще всего берут именно в этом случае. Если вы не верите, конкретно эту информацию мы можем уточнить у ее друзей. А по поводу Натаниэля - я бы не делал столь поспешных выводов. Поскольку нам известно, что он усердный ученик, добивающийся всего сам, вполне может оказаться, что он зубрил ночами, готовясь к экзамену. Да, может, внешность его не располагает к себе, но это вовсе не значит, что он способен на преступление или совершил его. У меня, между прочим, тоже лицо не из приятных, когда я не в духе, вы прекрасно это знаете. А если я вдруг задумаю изменить внешность, то могу нарисовать себе просто отвратительнейшую рожу.

Я рассмеялся.

- Просто запомните раз и навсегда - наша внешность не определяет, кто мы есть.

- А как же тогда...

- Очень много говорят глаза и руки, мистер Стивенсон. Очень много. Вы даже представить себе не можете, что могут рассказать о человеке его руки и глаза.

- Часто говорят: не верь тому, что видят твои глаза, верь своему сердцу - только оно подскажет правильный путь.

- Видите ли, мистер Стивенсон, я верю лишь логике, фактам, причине и следствию. Я никогда не трону человека прежде, чем у меня не будет достаточно доказательств для признания его виновным. Факты и действительность - вот все, во что я верю. А сердца, как говорят, у меня и вовсе нет, - холодно сказал он. Его губы тронула легкая усмешка. Он помолчал немного, двигаясь вперед по коридору. Когда я уже хотел было спросить его, куда мы идем, он неожиданно заговорил сам:

- Медсестра любезно подсказала мне, где живут друзья Мэри, и я намерен с ними поговорить.

- А что делать мне?

- То, о чем я просил вас в самом начале. Не путаться у меня под ногами.

- Понятно, - горько усмехнулся я. Вот и что толку меня инспектор отправил помогать Уокману? Все равно этот несносный мужик не дает мне ничего делать! Что я в полиции не принимал участия в расследовании, что с Кристофером! Уокман не поручал мне ничего ответственного, и это раздражало. Неужели он думает, что я настолько тупой, что меня можно заставлять делать только всякую ерунду? Я ведь и сам могу провести допрос!

- Провести-то вы можете, но вы можете упустить важные детали, или вовсе забыть о них.

Видимо, последнюю фразу я произнес вслух.

- Почему вы так решили? Сварливо сказал я.

- Хорошо, мистер Стивенсон, давайте проверим вашу внимательность. Я расследовал в юности одно дельце. Довольно простое. Меня пригласил директор универмага, на складе которого произошел несчастный случай. Он рассказал мне, что накануне вечером он вместе с погибшей мисс Элкин должны были вести учет на складе. По его словам, они спускались вниз по лестнице - мисс Элкин спереди, он сзади. На лестнице, как он утверждал, из-за расшатанных перил он споткнулся и случайно нажал на курок револьвера, что был у него в кармане. Револьвер выстрелил и попал в мисс Элкин. Я уточнил у него, выстрелил ли револьвер прямо в кармане. Он ответил, что да. На мой вопрос, имеет ли он разрешение на ношение оружия, директор предъявил мне документ. Я осмотрел его пиджак, в кармане которого была дырка и следы пороха, что были и на теле мисс Элкин тоже. После этого я застрелил директора.

- Что? - Поразился я. - Вы его застрелили? Но почему?

- Вы и ответьте мне на этот вопрос. Почему я это сделал?

- Потому что вы решили, что он убийца и у вас были доказательства, правильно?

- Правильно. А какие у меня были доказательства?

- Честно вам признаюсь, я не знаю, - стушевался я.

- Вот видите. Из моих слов вы не можете даже сделать какие-то выводы. Даю вам время подумать, - он остановился и стал ждать, пока я решу его задачку. Но я так и не решил.

- Сдаетесь?

- Да.

- Если бы все было так, как утверждал господин директор, то пороха на теле бы не было. Он сначала застрелил Элкин, а потом сделал еще один выстрел из кармана, чтобы инсценировать несчастный случай. Но он не учел, что я не настолько глуп, чтобы не обратить внимание на такую мелочь. А вы ее не заметили. Значит, в диалоге вы не заметите ничего подозрительного.

- Но я же могу просто записывать и передавать вам информацию!

- Вы не сможете распознать ложь и обезвредить преступника.

- Я хочу быть полезным вам.

- Я все сказал.

- Ну пожалуйста, мистер Уокман! Можно еще историю из ваших дел?

- Легко. Я охотился на одного пиромана, который поджигал все, на что падает взгляд. Подозрение пало на мистера Аддерли, который представлялся писателем, однако никто никогда не видел его книг в магазинах. Я допросил его, и он сказал мне, что ночью работал и не выходил из дома во время очередного поджога. Я осмотрел его комнату, в который были самые обычные предметы: два стула, кровать, ковер, под окном письменный столик, кресло, две картины, лампа на цепи. На письменном столе лежали словари, беллетристика, спички, трубка и пепельница, лоток для письменных принадлежностей, ручка, чистая бумага, карандаши, лежащие рядом с трубкой, записная книжка, а перед креслом несколько исписанных страниц, одна из которых была исписана наполовину. Однако одной вещи не хватало, и это дало мне повод арестовать Аддерли, поскольку в присутствии полиции не было смысла его застреливать. Какой же вещи не хватало?

Я крепко задумался. Сыщик, хихикая, съел кусочек шоколада. Сдаюсь, сказал я, наконец.

- Ни один писатель не обходится без настольной лампы, поскольку общий свет дает тень на бумагу, что мешает ему работать, - улыбнулся Крис.

- Давайте еще, - не сдавался я.

- Хорошо. Совсем простое дельце. Оно вообще подвернулось мне случайно. Я летел на девятиместном самолете из Америки. Я вымотался и устал, вдобавок, начался шторм, из-за которого нас начало ужасно трясти. Я только хотел заснуть, как меня позвал стюард и указал на пассажира, сидевшего с ножом в груди. Рядом стоял столик с листками, исписанными идеально ровным почерком. Стюард сообщил, что заполнял свои декларации, как вдруг услышал хрипы, подошел и увидел вот это. Я обошел салон и увидел спящего толстяка в носках и обнимающуюся парочку. Девушка дрожала и выглядела испуганной. Угадайте, кого из них я застрелил.