Телохранители Хорста выстроились рядом с ним.

— Лейтенант Уланти, — приказал инквизитор. — Мы отступаем. Все, кто может стоять на ногах и держать в руках оружие, идут с нами.

Люди и эльдары быстро скрылись в облаках пыли. Остались только Дародай и еще несколько добровольцев, готовых дорого продать жизнь в бою с бывшими соплеменниками.

Отступать пришлось сквозь песчаную бурю. Максим бежал следом за Уланти, помахивая тяжелым болтером, словно тростинкой. Эльдары оказались намного проворнее людей, и им не мешали неуклюжее человеческое снаряжение и тяжелое оружие. Они вырвались вперед и прокладывали дорогу. Еще один небольшой отряд эльдаров двигался в арьергарде, прикрывая отход обеих групп.

Враг мог неожиданно атаковать только с флангов, и Максим озабоченно вертел головой, напрягая глаза, защищенные очками.

Впрочем, на этот раз ему пригодились не глаза, а чуткий слух, столько раз выручавший его и в подземельях родного Странивара, и на Лубянке.

— Глиссеры! — заорал Максим, заслышав уже знакомый звук.

Ни люди, ни их союзники не заставили себя ждать. Затрещали лазерные пистолеты. Загрохотали ручные пушки. Максим открыл беглый огонь, ставя огневую завесу между противником и своим отрядом.

Из облаков пыли вылетели два темных эльдара на глиссерах. Зашипело вражеское оружие.

Раздались человеческие вопли. Но все эти звуки тут же потонули в оглушительном грохоте — Максим снова открыл огонь из тяжелого болтера.

Заметив это, один из глиссеров устремился прямо к нему. Со второго или третьего выстрела Максим разворотил фюзеляж машины. Над его головой свистела смертоносная шрапнель. Однако поврежденный глиссер продолжал полет. Всадник вытащил что-то вроде большого пистолета и открыл огонь по солдатам, стрелявшим из ручных пушек. Острые осколки перерубили ноги одному из них.

Выругавшись, Максим прицелился в темного эльдара и нажал на спуск, но выстрелов не последовало. В тяжелом болтере заклинило заряд.

Всадник понял, что произошло, ухмыльнулся и полетел на отважного врага с таким расчетом, чтобы разрубить его крылом.

Главный старшина быстро прикинул расстояние до глиссера и понял, что времени выхватить пистолет у него не остается. Тогда он поднял бесполезный теперь болтер и изо всех сил запустил его в темного эльдара. Тяжелый болтер угодил точно в лоб противнику. Захрустели кости, и эльдар вылетел из седла. Глиссер по инерции продолжал лететь вперед, и Максиму пришлось совершить головокружительный пируэт, чтобы спастись от острых крыльев. Впрочем, острое хвостовое оперение все равно задело его плечо. Морщась от боли, Боруса втянул сквозь зубы воздух, зажал рану рукой и выхватил автоматический пистолет.

Максим огляделся по сторонам. Кажется, все тихо. Второй глиссер сбили залпами из лазерного оружия и ручных пушек. Однако отряд понес ощутимые потери. У Хорста остались только трое телохранителей, а из членов экипажа «Махариуса» уцелели Максим, Уланти, старший сержант и четверо его бойцов.

Киоген тоже был еще жив, но Максим уже понял, что комиссар вряд ли будет ему помехой в будущем.

Киоген был ранен осколком в район поясницы. Боруса определил, что у него, скорее всего, разрезана почка. В полевых условиях такое ранение было смертельным. Киоген потерял много крови, и лицо его посинело.

«Нет худа без добра! — в приливе оптимизма подумал Максим. — Неужели это не брехня и Император действительно заботится о нас?!»

— Надо двигаться дальше, — сказал лейтенант. — Подберите оружие и боеприпасы. Очень скоро они нам понадобятся…

— Максим, — обратился Уланти к главному старшине, — мы не можем бросить здесь комиссара. Вам придется тащить его на себе. Ведь вы среди нас самый сильный!

Ухмыльнувшись, Боруса нагнулся над Киогеном, сгреб его в охапку и перебросил через плечо. Он улыбнулся еще шире, услышав, что раненый стонет от боли.

— Не беспокойтесь, комиссар! Это я — Максим Боруса. Лейтенант приказал мне вами заняться. Теперь все будет как надо…

Отряд двинулся дальше. На терзаемой песчаной бурей негостеприимной Стабии им предстояло найти хоть какое-нибудь укрытие.

Позади еще слышались звуки боя…

От подбитых глиссеров поднимались клубы едкого дыма. Все вокруг окутала кромешная тьма. Отбросив разряженный лазерный пистолет, Дародай подобрал из мертвой руки оставшегося с ним бойца сюрикен-катапульту. Эльдар мысленно возблагодарил Азуриана за упавшую на землю мглу. Ему она поможет больше, чем дручиям.

Коптившие сейчас вражеские глиссеры подбил Хирон, молниеносно перемещавшийся по полю боя и без промаха бивший по ним из ракетного пистолета. После каждого выстрела Хирон бесследно исчезал в облаках пыли, оставляя после себя горящую технику и рычащих в бессильной злобе темных эльдаров. Все это время Дародай и остальные бойцы отвлекали внимание противника.

В последний раз оружие Хирона заговорило несколько минут назад и внезапно замолчало. Дародай знал, что отважного эльдара больше нет в живых. Он слышал ментальный предсмертный крик старого боевого друга. Его выследили и начали рвать на куски самые свирепые и беспощадные из убийц, выведенных дручиями. Хирон пожертвовал своей душой ради товарищей, подорвав оставшимися зарядами себя и раздиравших его тело монстров. Прежде чем погибнуть, он уничтожил три последних быстроходных рейдера. Теперь дручиям придется охотиться за Кариадрилом пешком!

Где-то в облаках пыли и клубах дыма раздался еще один душераздирающий предсмертный вопль. Дародай узнал голос Алариэли. Он плохо знал эту молодую воительницу, но сегодня она отважно сражалась. Теперь ее товарищи на Ан-Илоизе будут воздавать почести ее духу.

Алариэль была последней из тех, кто вызвался остаться с Дародаем. Теперь он был один и знал, что обязан держаться как можно дольше, отвлекая на себя темных эльдаров. Кариадрил и его спутники должны успеть уйти.

В дыму возникли силуэты темных эльдаров, перекликавшихся на своем грубом диалекте. Даже инквизитор мон-кеи не так уродовал знакомые Дародаю слова.

Интуиция уже почти ставшего экзархом воина обострилась до предела, и он открыл огонь из сюрикен-катапульты раньше, чем его глаза рассмотрели противника. Острая как бритва шрапнель отрубила головы двоим темным эльдарам. Они повалились на землю, не успев издать даже ментального предсмертного крика. Впрочем, Дародай подозревал, что эти падшие существа вообще утратили способность к ментальной речи.

Тем не менее, их мгновенная гибель не прошла незамеченной, и противник начал окружать Дародая.

Вероятно, смерть и боль притягивают дручий как магнит!

С этой мыслью Дародай прикончил темного эльдара, опередившего остальных.

Потом он выстрелил из сюрикен-катапульты еще несколько раз, отбросил разряженное оружие, обнажил энергетический меч и выступил навстречу врагам.

На него тут же набросилась истошно визжащая тварь с истекающими ядом шипами вместо передних лап. Разрубив ее пополам, Дародай отскочил в сторону, чтобы в агонии она не задела его ядовитым шипом. Внезапно на него кинулось еще одно чудовище. Его постигла участь первого существа.

Затем Дародай расправился еще с тремя монстрами. Воин понимал, что это всего лишь безмозглые прислужники темных эльдаров, сотворенные ими в тайных подземельях их секретной твердыни. Эти твари терзали пленников дручий или другими способами развлекали своих хозяев, ненавидящих все живое. Сейчас же темные эльдары пытались с их помощью измотать Дародая и, не рискуя собственной жизнью, изучить его манеру боя. Сами же они таились где-то неподалеку, прятались в дыму и облаках пыли, поджидая удобного момента для нападения.

Впрочем, утомить Дародая было не так-то просто. Он ни на секунду не терял бдительности.

Меч Дародая разил, как молния. Вдоль его украшенного рунами лезвия струилась смертоносная энергия. С торжествующей боевой песнью клинок рубил изуродованную плоть, рассекал перекрученные кости и милосердно лишал жизни некогда разумных существ, имевших несчастье попасться в лапы к своим мучителям.