По мере того, как путь становился ближе и ближе к Залу пересмотра истории, его своды становились все более внушительными. Потолок начал уходить под небеса, а мощные столбы, поддерживающие своды, вырастали из пола и терялись где-то в вышине. К тому времени, когда коридор закончился в секторе префектов и достиг окраин района Историкус, он больше напоминал собор, с большим сводчатым потолком, взмывающим в невидимые высоты. Но Лексио никогда не смотрел вверх. Он узнал это место лишь по оживленному движению и убранному и отполированному чистому полу. Даже не осознавая почему, Лексио почувствовал, как напряжение спало с плеч, поскольку мозг осознал, что больше не надо быть настороже, выискивая, куда поставить ноги. Здесь не было следов, оставленных в пыли, только трещины в полу, которые следовало бы избегать.
Пройдя ровно двести семьдесят четыре шага, Лексио резко повернулся направо к темному и низкому проходу с положительным уклоном, ведущему к следующему уровню. Этот коридор вообще никогда не чистился, по-видимому, у Историкуса не было повода или причин забредать в туннели, предназначавшиеся для прислуги. Ноги Лексио проскальзывали в слоях пыли и грязи наклонного коридора. Здесь было слишком темно, чтобы увидеть, где располагаются трещины и отпечатки следов, поэтому он нервно и быстро, чуть ли не бегом, преодолевал это небольшое расстояние. После двадцати скользящих шагов шифр, наконец-то, вышел в великолепно освещенную парадную. Бледный утренний солнечный свет заливал все помещение, выполненное в готическом стиле, он исходил из расположенных по всей длине стен круглых окон, отбрасывая длинные тени на ярко-белом полу. Каждое окно изображало сцену из великой истории Империума, начиная со времен Ереси Гора и заканчивая настоящим. Все мозаики в окнах были выполнены из цветного стекла. Посетители Отдела пересмотра истории проходили по великолепно созданной линии времени, по безукоризненно отполированному полу из белого мрамора, прежде чем достигнуть больших дверей в конце. Такая обстановка вполне соответствовала героизму и чистоте Империума Человечества.
Походка Лексио изменилась, когда он проходил через все это великолепие. Ни разу не случалось так, что он был напуган грандиозностью деяний великих людей, так как никогда не смотрел на изображения, украшавшие окна, или обременен обязанностями, которые ждали его, пока он шел к дверям. В его сознании, скорее всего, блуждали мысли, что у него слишком грязные ноги, и он оставляет следы на древнем мраморе. При каждом шаге он высоко поднимал ноги и легонько касался пола, держась в стороне от трещин между огромными плитами камня. Согласно четырехмерной карте, впечатавшейся в его мозг, Лексио должен был точно рассчитать свое появление, чтобы оно совпало с началом работы следующей смены прислужников таким образом, его следы были бы уничтожены в течение пятнадцати минут.
Что-то другое, едва различимое, было сегодня в этой прихожей, и тень сомнения прокралась в разум Лексио, как гниение затрагивает переспевшие фрукты. Поскольку более высокие функции вырвали его из состояния задумчивости, он осмотрелся вокруг и обнаружил, что находится в середине Процессии истории. Целая минута потребовалась, чтобы успокоить нервы, когда он понял, что видит нужные двери перед собой и ему не надо возвращаться к своей келье, чтобы вновь начать путь. Успокоенный таким образом, Лексио опустил взгляд на мерцающий белый мрамор под ногами и изо всех сил постарался понять, что же здесь было не так. Что могло потревожить его так, что сломало привычный порядок вещей? Ведь на сей раз вокруг не было никаких прислужников со сломанными шеями, преграждавшими ему путь.
После нескольких минут сосредоточенной концентрации в уме Лексио начала проясняться картина. Он скрупулезно изучил древний пол, наблюдая за постепенно движущимися тенями, ползущих по мрамору. Одно из темных пятен немного отличалось от того, каким было в предыдущий день… во все предыдущие дни. Было только крошечное отличие, только намек на выпуклость там, где должна была быть гладкая однородность.
Лексио осторожно оторвал взгляд от пола и посмотрел на великолепное изображение на окне, сверкающее красными и золотыми оттенками на солнце. Картина изображала искаженного в муках гигантского красного Космического Десантника с крыльями ангела, держащего огромный меч. Это был первый раз, когда Лексио увидел облик Адептус Астартес. Острая боль вины пронзила его душу, он понял, что не достоин лицезреть столь прекрасные творения. Но он собрал всю свою храбрость и сощурил глаза, концентрируя взгляд на столбе, который возвышался возле края большого окна. На замысловатой каменной кладке было множество изображений, символов и надписей, исполненных на высоком готике. На арке, обрамляющей великолепное окно сверху, Лексио увидел маленькую горгулью с глумящимся лицом и два длинных Хомса. Он проследил линию света от отвратительной скульптуры до пола и понял, что неправильную тень отбрасывает лицо горгульи. Искоса смотря против света и напрягая зрение, он увидел крошечное черное пятно между рожками скульптуры. Оно было таким маленьким, что казалось, будто там вообще ничего нет, кроме тени, которая и не давала покоя великолепной памяти Лексио.
«Что мне теперь делать?» — подумал Лексио, нервно скручивая руки и с тревогой озираясь вокруг в поисках других чиновников в прихожей Процессии истории, надеясь, что один из них мог заметить непорядок в каждодневной рутине.
Вид чьих-то ступней заставил остановиться. Они были на его пути, мешая продолжать ежедневную уборку, и, очевидно, не собирались отодвигаться в сторону. Крегг осторожно подталкивал их щеткой, надеясь, что они не имеют никакого продолжения, и что он спокойно сметет их с остальным мусором и продолжит работу. Сегодня он немного опоздал и надеялся, что не задержится надолго в прихожей Процессии истории — всегда искрящейся чистотой, уверенный в стерильности пола.
Ступни не сдвигались с места. Вместо этого странный хриплый шепот доносился сверху, как если бы кто-то пытался привлечь внимание Крегга. На мгновение ему показалось, что это какой-то тест. Опытные прислужники предупреждали его, что иногда префекты могут поджидать ничего не подозревающего чернорабочего в засаде и затем сыграть с ним какую-нибудь злую шутку. Каким был результат, зачастую зависело от рассказчика. Глубоко под западным крыло, полным треска масляных светильников, Крегг часто слышал страшные рассказы о том, как префекты могли одним лишь взглядом превратить прислужника в камень или полностью стереть его память. Он также слышал, что много уборщиков пропали из башни и никогда уже не вернулись только за то, что посмели бросить короткий взгляд на наследственного чиновника Администратума. Независимо от правдоподобности этих рассказов, Крегг ни разу не посмел оторвать глаза от пола вне темных границ сектора прислужников. И сейчас он абсолютно не хотел изменять этой привычке.
После нескольких неудачных попыток, Крегг повел метлу в обход ступней и попытался продолжить путь. Но ноги начали перемешаться, строго ступая по трещине между мраморными плитами, и вновь застыли перед Креггом. Складывалось впечатление, что ступни специально мешают ему продолжить выполнять данные Императором обязанности. Внутри Крегга начал закипать гнев. В действиях ступней он увидел ничем не прикрытую ересь, костяшки пальцев побелели, крепко обхватив древко метлы. Он с силой двинул щеткой по ступням, все еще не решаясь поднять взгляд.
— Извините меня, мой лорд, — едва слышно прошептал он. — Но я должен продолжить… во имя Императора, — добавил он, надеясь, что священное имя сможет сдвинуть ноги с места.
Сверху послышался кашель, а затем тонкий, неуверенный голос произнес:
— Смотрите, т… там, т… там, что-то е… есть.
Крегг прекратил скрести щеткой по ногам, чтобы услышать слабый шепот. Он абсолютно не походил на уверенный голос адепта, способного превратить его в камень или стереть память одним словом. Он снова посмотрел на ступни. Они были обернуты в простую, ничем не украшенную серую ткань, на каучуковой подошве. Как заметил Крегг, пятки были покрыты толстым комковатым слоем грязи. Оглянувшись назад, он увидел четкие липкие пары следов на мраморном полу.
