– Я – старший наряда таможенников… Полагаю, что все присутствующие согласны с тезисом: «Не нужен нам берег турецкий и Африка нам не нужна».

Строители коммунизма настороженно притихли в салоне: «Провокация! А ведь ещё и до Босфора не добрались… Видно, недаром инструкторы ЦК КПСС предупреждали…»

Выждав паузу, Юлий вопрошал:

– Так или нет?!

– А что нужно? Спрашивал звонкий голос комсомольского вожака.

– Думаю, что не все из вас сегодня доберутся до кают теплохода… – ответствовал Герцог. Некоторые останутся в Одессе… И не просто в Одессе, а в камерах предварительного заключения… Практика показывает, что не все выполняют инструкцию ЦК и пытаются вывезти из СССР значитально больше положенных тридцати рублей… Вот мой друг. Он тренирован на обнаружение советских денег в лифчиках, трусах и других интимных местах… Ну-ка, Дик, голос! Собака послушно залаяла.

– Предлагаю, – перекрывая ропот неодобрения, продолжал Юлий, – предлагаю всем, кто ещё не понял всей ответственности поездки и заключенной в ней идеи пропаганды советского образа жизни, отправить по почте своим родным и близким излишки денег, чтобы они не попали в руки империалистических разведок…

Герцог вновь поднял руку.

– Вам сейчас будут розданы конверты с марками… Вложите в них избыток денег, напишите адрес – и милости прошу к ближайшему почтовому ящику… Ещё раз предупреждаю: не все сегодня отплывут за рубеж, – некоторые будут этапированы по месту жительства за попытку контрабандного перемещения через границу достояния страны – советских рублей! Чистота комсомольских рядов – залог здоровья нашей Партии… Это – последнее предупреждение перед таможенным досмотром…

После этой проникновенной речи Бруно обходил всех комсомольцев-пассажиров «икаруса» и вручал маркированные конверты.

Через десять минут – в это время голос Юлия уже звучал во втором автобусе – пассажиры первого гурьбой бросались к указанному почтовому ящику, второпях заталкивая туда надписанные конверты с деньгами…

…Через полчаса ящик был полностью конвертирован, а ещё через час Герцог с торжествующим видом рвал конверты, доставая оттуда стольники и полтинники бойцов юного резерва Партии.

– Юлик, – восхищение Бруно было неподдельным, – а где ты взял почтовый ящик?

– Купил у дяди Фимы из «Вторчермета»… Какие-то пионеры не дотянули до плана сбора металлолома и начали снимать в Одессе почтовые ящики… У дяди Фимы их ещё штук двадцать в запасе… А тебе зачем? Ты что? Этим сыт не будешь? – Герцог указал на груду денег, лежащих у их ног…

Объёмы комсомольских пожертвований ежегодно доходили до ста тысяч рублей (в ценах 60-х годов)!..

Однажды вечером друзья сидели в ресторане гостиницы «Интурист», поджидая помощника капитана итальянского танкера «Марко Поло».

Месяцем раньше помощник принял от них заказ на поставку большой – до тысячи штук – партии белых нейлоновых сорочек, пользовавшихся тогда в Союзе бесподобной популярностью.

Судно вошло в одесский порт утром, но и к полуночи итальянец не появился.

Ресторан уже закрывался, на столе перед Юлием стояло нетронутым его любимое блюдо – вареный карп по-жидовски, – как вдруг в дверном проёме, сгибаясь под тяжестью двух огромных баулов, появилось очаровательное юное создание. Молодые люди переглянулись.

– Залётная птаха, – отреагировал Бруно на появление прекрасной незнакомки. Ему можно верить. Он знал в лицо всех одесских проституток, а кто ещё, кроме них, в этот час мог появиться в ресторане?

– Ты о баулах? – лениво откликнулся Юлий.

– И о них тоже, – Бруно поднялся, чтобы помочь дюймовочке преодолеть заслон из двух швейцаров.

Через минуту Оксана уже беззаботно щебетала за столом друзей. Впрочем, сыпавшаяся из её уст околесица не мешала ей прихлебывать шампанское и поглощать ломти карпа.

Кокетничая и простодушно улыбаясь, девушка сообщила нежданным покровителям, что приехала в Одессу из Киева прикупить своему брату, вернувшемуся из армии, носильные вещи. Прибыв на вокзал, она обнаружила пропажу денег и билета. В настоящий момент она ищет покупателей на часть приобретённых ею вещей для брата.

– Всё фирменное, и отдам за полцены, лишь бы на билет и обратную дорогу хватило, – подытожила она.

Бруно, подхватив баулы, повёл Оксану в кабинет дежурного администратора. «Ну и прыть! – улыбнулся Юлий, хотел закрепить знакомство с дюймовочкой, и если она будет согласна, то провести с нею ночь.

Через минуту Бруно с перекошенным лицом подлетел к столу.

– Что, не дала? – подначил приятеля Герцог.

– Старик, у неё в сумках мои вещи, да-да, те самые! Что будем делать?!

Тремя днями ранее квартиру Бруно ограбили. Ему почему-то казалось, что в жилище злоумышленники проникли, подобрав ключи к замку входной двери.

У Герцога была своя версия: воры забрались в квартиру через балкон, так как распахнутая балконная дверь вводит в искушение, а внутрь легко забраться по виноградной лозе, росшей прямо из фундамента дома.

Отсюда и начинались нестыковки. Если допустить, что в комнату забрался малолетний форточник, то как он сумел вынести две огромные хозяйские сумки, доверху набитые фирменными шмотками, звуко- и фотоаппаратурой?!

Хуже того, из тайников визитёр похитил драгоценности, принадлежавшие покойной матери Бруно. Чего стоило одно лишь платиновое колье о двенадцати бриллиантах, весом в восемнадцать каратов!

Тайники были заговорённые – их не нашли в 1930-е, когда приходили из НКВД, их не нашли и немцы во время оккупации Одессы – поэтому приятели пришли к выводу, что действовал профессионал высочайшего класса. А, может быть, и не один.

Как бы там ни было, Герцог отговорил Бруно обращаться за помощью в милицию: у сотрудников мог возникнуть обоснованный вопрос: а откуда у рядового диспетчера порта столько дорогих импортных вещей?

Тогда пострадавший бросился в ноги к одесским блатным, пообещав царское вознаграждение. Однако уже через день урки развели руками: домушник был не из местных, а вещи не появились ни на Привозе, ни в комиссионных магазинах.

План действий созрел мгновенно, и Юлий выпрыгнул из-за стола.

– Мы – менты, понял? Везём её к тебе, то есть на место происшествия… Базар я беру на себя, ты помалкивай, а когда надо – подыграешь…

Оксана без тени сомнения села в машину: ведь ребята берут весь товар и за ценой не постоят!

Бруно прыгнул к рулю, машина рванула с места так, что головы Юлия и дюймовочки, сидевших сзади, запрокинулись, ударившись о спинку.

Оксана весело щебетала всю дорогу. Иногда она вздрагивала от надсадного визга тормозов на поворотах: Бруно не терпелось узнать судьбу фамильных драгоценностей. Птаха превратилась в затравленного мышонка, едва завидев контуры здания. Метаморфозы в поведении и внешнем облике пассажирки не остались незамеченными.

– Узнаёте, гражданка? – бесцветным голосом спросил Юлий.

– Мальчики, вы из милиции? – ответил вопросом на вопрос мышонок.

– А что, мы похожи на негров? – парировал Герцог. – Федор Иванович, бланки протоколов у тебя в машине или остались в квартире потерпевших?

– Или… – подыграл Бруно.

– Тогда пошли наверх… Отставить! Во двор! – Герцог уже вошел в роль опера, расследующего квартирную кражу. Подошли к столетней виноградной лозе. Втянув голову в плечи, будто ожидая удара, Оксана молчала.

– Сейчас проведём следственный эксперимент. Взбирайтесь! – Девушка в нерешительности застыла на месте. – Живее, живее! – скомандовал Юлий.

Ловко подобрав подол юбки и заткнув его в трусы, Оксана кошкой взвилась по лозе.

– Бруно! Тьфу, чёрт, Федор Иванович! Бегом наверх, встречайте гостью! Подхватив баулы, Бруно ринулся в подъезд.

Пластичность звезды балета – ничто в сравнении с грацией кошки. В этом Герцог убедился воочию, когда воровка в два приёма забралась по виноградной лозе на балкон – только и мелькнули восковые свечи её ног перед восхищенным устроителем спектакля. Спрыгнув на балкон, дюймовочка вдруг сделала какой-то непонятный для стоявшего внизу Юлия жест. Бруно, появившийся в проёме балконной двери, нашёл Оксану бьющейся в конвульсиях. Широко открытым ртом она судорожно хватала воздух, одновременно делая глотательные движения.