Работать приходилось при свете лучины, постоянно отвлекаясь на её замену. Дважды возникали пожары, к счастью, их быстро потушили. Это оказались не самые большие препятствия для Ярьки на пути постройки нового парусника. Лодочники, не привыкшие к таким длинным размерам, постоянно задавали всё новые вопросы. То им доски коротки, то брус надо другой, то дерево для мачты не подходит. Внезапно выяснилось, что для прямого паруса надо вдвое больше холста, вновь Ярила пошёл к Вуйко, ведавшего всеми запасами Выселков. Наконец, за неделю до зимнего солнцестояния парусник закончили, оборудовали двумя пушками, и даже обстреляли их, для проверки крепления. Только после этого мастера сообщили капитану об окончании своих работ.

Сергей дал всем мастерам неделю отдыха, курсантам же, таким как Ярька, предложил выбрать для себя награду, любое стеклянное изделие или другой предмет, производимый на Выселках, кроме оружия. Валенки ребятам он подарил сам, возвращаться домой им предстояло по глубокому снегу. Ярька быстро выбрал себе, вернее, старосте общины стеклянного медведя и заскучал, прощаясь с Выселками. Таких, как он, парней и девушек, бродивших с потухшим взглядом по разросшейся деревне, оказалось немало. Почти все подростки возвращение домой воспринимали наказанием, нежели освобождением от полугодовых работ. Они бурно обсуждали весну, когда их призовёт князь на переселение, договаривались с соседями встречаться зимой. Согласовывали между собой, как и кого будут звать на полгода работ в Выселки в родных селениях. Подбирали себе попутчиков и ждали, когда капитан объявит возвращение домой.

Ярька впервые за последние месяцы осмотрелся вокруг, узнал об изменениях в жизни соседей по избе. Младшая сестра Люба, оказывается, великолепно освоила работу стеклодува, где изготовила себе красивый набор стеклянной посуды. Кроме того, как по секрету она рассказала брату, там же познакомилась с парнем, который обещал к весне выслать сватов к Любе. Последние дни перед расставанием всё свободное время младшая сестра проводила со своим женихом, оба не сомневались в получении разрешения общины и родителей. Именно после разговора с Любой Ярька обратил внимание на странное поведение старшей сестры, насторожившее его. Ива возвращалась домой каждый вечер всё мрачнее, пока не вернулась с заплаканными глазами. Для её брата такой вид стал шоком, за всю свою жизнь он видел слёзы на глазах сестры два раза, после несправедливого наказания отца и старейшины. Все попытки узнать, что случилось, наталкивались на молчание. Ярила пробовал узнать, кто мог обидеть Иву, но все выселковцы, великолепно знающие красавицу, она единственная удостоилась чести работать с капитаном в мастерской, чему многие завидовали, твёрдо заявляли, что девушку никто не мог обидеть. На всякий случай парень проследил за сестрой дважды от дома до мастерской и обратно, никто её не встречал, но возвращалась оба раза она с заплаканными глазами. Когда Ярька, удручённый твёрдым молчанием девушки, пообещал, что спросит о причинах её слёз капитана, она вспылила и едва не ударила брата.

– Не вздумай так поступить, не пытайся так сделать, – девушка замолчала и выдала. – Я очень переживаю, что мы скоро уедем из Выселков.

– Все переживают, – удивился парень, – но весной мы вернёмся, обязательно вернёмся. Зря мы строили парусники, а ты делала патроны? Будущим летом все мы отправимся в Беловодье, поплывём туда все вместе.

– Это совсем не то, – грустно подытожила Ива, стряхивая с себя слабость и тоску в глазах, – это совершенно не то.

– Да ты влюбилась, сестрёнка, – захохотал парнишка, подпрыгивая на месте от неожиданной догадки, – тили-тили тесто, жених и невеста!

Он ожидал чего угодно, подзатыльника, возмущения, окрика, но не того, что старшая сестра Ива, не боявшаяся никого и ничего, заплачет навзрыд, полностью подтверждая догадку о влюблённости. Девушка беззвучно плакала и не могла остановиться, слёзы текли непрерывно по щекам, капали с подбородка. Ива перестала прикрывать глаза, невидяще уставилась ими в стену избы, не замечая ничего вокруг. Ярька сидел рядом, не зная, как поступить, не так уж велик оказался его житейский опыт, тем более в делах, связанных с любовью. Он сам-то до сих пор оставался теоретиком в любовных вопросах, слушая рассказы старших ребят об их похождениях, завидуя их выдуманным приключениям. Мысль рассказать родным он даже не рассматривал, представив, как мать сразу заохает и начнёт рассказывать, что капитан Иве не пара, что надо срочно выдавать дочь замуж, пока не опозорила семью. Отец будет молчать, слишком любит старшую дочь, но матери не возразит.

В том, что Ива не пара Сергею, Ярька внутренне соглашался, хотя не видел ничего зазорного в том, чтобы выдать её замуж за капитана. То, что большинство девушек и женщин на Выселках мечтают выйти замуж за Лосева, не было ни для кого тайной, включая самого советника волхвов. Так же, как и тот факт, что женщины у капитана не было. Вуйко рассказывал, что была у него подруга, что вернулась в свой мир. Так после этого больше года Сергей с женщинами не общается. Хотя пробирались к нему девицы, да выставлял он всех обратно, за дверь. Сейчас Ярька оценивал возможности своей любимой сестры стать женой Лосева, сравнивал её с другими девицами Выселков, и не находил среди них ни одной, способной заслонить Иву перед капитаном. В мыслях подростка этот вывод не задержался.

– Ива, перестань, – присел напротив её брат, – ты самая красивая и умная на Выселках. Так? У капитана никакой подруги нет. Так?

– Так, – сквозь слёзы проговорила девушка, – да мы завтра уезжаем, а за зиму он меня забудет или женится. – Она ещё сильнее заплакала, закрыв лицо головным платком.

– Давай сделаем вот как, – рискнул Ярька, не придумав ничего другого, – ты оставайся завтра на Выселках, а я расскажу родным, что тебя попросили остаться мастера. Солгу, возьму грех на душу, зимой никто из наших сюда не выберется, а старосте хватит твоего подарка, что выбрала, я его передам, он про тебя и забудет. Любе накажу, что так и есть на самом деле. За зиму ты что-нибудь придумаешь, а? Оставайся, через пару месяцев я сюда прибегу, расскажу всё, как получилось.

Долго уговаривать сестру не пришлось, так и поступили юные заговорщики.

– А ведь сегодня новый год, 31 декабря по моему календарю, – смотрел в окно на кружившиеся в зимних сумерках снежинки Лосев, – надо отметить его в узком кругу. Позову Ильдея и Глузда с женами, Вуйко, Ёжика с молодой женой, Свиста с подружкой, да, надо Иву пригласить, чего ей скучать, девушка умная, коммуникабельная. Сейчас прогуляюсь, пока светло, приглашу, а Ива мне поможет со столом.

Стол в большой комнате, ранее служившей классом для первых учеников, пока нынче летом не выстроили отдельное здание школы, изготовили под стать помещению. Большой, надёжный, накрытый по заведённой славянами привычке скатертью, подаренной тестем Ёжика – Бранко. Зажженные самодельные свечи вызывали отблески на стеклянной и керамической посуде, начищенных до блеска стальных ложках и вилках, радуя глаз.

«Когда бы я такой стол смог накрыть», – невольно вспоминал скромные домашние праздники Сергей, сравнивая стандартный салат оливье, селёдку под шубой и пельмени традиционного новогоднего набора русского новогоднего стола конца двадцатого века с изобилием нынешнего праздника, пусть и освещённого свечами, а не телевизором. Только грибов на столе десяток чашек – рыжики солёные, сыроежки и маслята маринованные, лисички, белые, опята, грузди, волнушки, подосиновики, бушматики, всё в разном виде. Икра пробойная чёрная, судак жареный, сёмга слабосолёная, балык стерляжий, осетровый, сом копчёный, строганина из белорыбицы. Буженина из лосятины, холодец говяжий, заливное из лосиного языка. Пельмени из смеси лосятины со свиным салом, фарш для них дважды порублен, разведён молоком, сдобрен даже диковинным перцем, во рту сами тают. Салат из последних свежих помидоров с луком и укропчиком, дотянувших до конца декабря. На гарнир картофельное пюре, молоком разведенное, жареный картофель, солёные помидоры, огурцы, квашеная капуста и новинка, лапша домашняя, введённая в обиход хозяином дома. Салаты редечные, морковные, свёкольные и прочие.