— Я уже иду на поправку, госпожа, — ответил, покраснев от смущения, преторианец и откинулся на подушки.

Корнелия отвела взгляд и поискала глазами, куда бы ей присесть, но решила, что садиться не будет. В конце концов ей нет необходимости оставаться здесь больше положенного. Неожиданно она вспомнила, что ее волосы не убраны в прическу и густой волной спускаются на спину, а старое платье из бурой шерсти изрядно помято после двух ночей беспокойного сна.

— Я хочу поблагодарить тебя за все то, что ты сделал, спасая моего мужа.

Денс опустил глаза, разглядывая край дорогого синего покрывала, который теребил в больших и сильных руках.

— Я не смог уберечь его, госпожа.

— Ты сделал все, что было в твоих силах. — Корнелия хотела произнести эту фразу искренне и доброжелательно, а получилось довольно натянуто и холодно.

Денс продолжал комкать покрывало.

— Ты спас мне жизнь. — Где же те слова, которые ей так легко удавалось раньше найти для любого случая? Наверное, улетучились вместе с моей надеждой стать императрицей. — Мой муж был бы благодарен тебе.

Денс перевел взгляд на окно, избегая смотреть ей в глаза.

— Твоей вины нет в том, что твои люди предали нас. — Корнелия нервно накрутила на палец локон волос, чувствуя, как от волнения в горле застревает комок. — Ты ведь не знал…

Они с Пизоном ехали в паланкине, следуя за Гальбой. Сказать по правде, оба были немного напуганы ропотом заполонивших улицы толп, хотя и сохраняли спокойствие. Корнелия с высоты носилок видела головы окружавших их людей, но Денс первым заметил подосланных Отоном убийц. Больно схватив Корнелию за руку, он дернул ее вниз и крикнул Пизону, чтобы тот тоже прыгал на землю. Увы, на них тотчас набросились преторианцы. Что-то яростно крича, солдаты выскочили откуда-то со стороны форума еще до того, как Гальбу сбросили с его позолоченного кресла.

Они с Пизоном наверняка сумели бы скрыться, если бы не стражники. Они как свора бешеных псов набросились на своего недавнего хозяина, крича, что Отон щедро заплатит им, если они принесут ему голову любимчика Гальбы. Ей с мужем осталось только одно — искать спасения в бегстве. Преторианцы кинулись за беглецами вдогонку и преследовали до тех пор, пока не оказались на ступеньках храма Весты, где все закончилось кровавой развязкой.

Но в этом не было вины центуриона Денса. Конечно же не было.

— Ты спас моих сестер, — сказала Корнелия, глядя мимо Денса на подушки. — Моя семья позаботится о награде для тебя.

— Мне не нужна награда, госпожа. Преторианцами становятся не ради денег.

— Но большинству твоих дружков нужны именно деньги, — резко оборвала его Корнелия. Денс снова опустил глаза, а она устремила взгляд в пол. — Прости, центурион, мне не следовало говорить таких слов. Я пойду.

И она шагнула к двери. Лишь тогда Денс впервые осмелился посмотреть на нее.

— Госпожа!..

Корнелия обернулась.

— Ты уверял нас в их верности! — вырвалось у нее помимо ее воли. — Я знала их поименно, и мой муж платил им из собственного кармана, а ты поклялся мне, что это верные нам люди!

— Я так думал… — на фоне белых повязок, которыми все еще была затянута его грудь, кожа центуриона казалась почти бронзовой, но глаза на посеревшем лице были похожи на бездонные черные колодцы. — Госпожа, они были моими друзьями…

— Тогда ты плохо выбираешь себе друзей! — Корнелия была не в силах остановить слетавшие с губ упреки. — Ты сказал мне, что будешь охранять моего мужа. «Я отдам за него жизнь», говорил ты…

— Я отвечаю за каждое свое слово…

— Тогда почему ты жив? — сорвавшись, закричала Корнелия. — Почему?

Она подскочила к его постели и замахнулась на него кулаками. Денс схватил ее за руки.

— Почему я жива? — повторила она, пыталась высвободиться. — Почему ты не дал им убить меня?

— Госпожа… — хрипло произнес раненый центурион, по-прежнему не выпуская ее рук. — Прости меня.

— Мне не нужны твои извинения, центурион! — крикнула, полыхая гневом, Корнелия. — Мне нужен мой муж!

Когда она наконец вырвалась из его рук, ей послышалось, будто Семпроний Денс шмыгнул носом. В следующее мгновение она выбежала из комнаты. Ее глаза, напротив, были сухи, как высохшая на солнце кость.

Время слез закончилось.

— Римской матроне надлежит заниматься ткачеством, — не раз говорила Марцелле ее сестра. — Это свидетельство усердия женщины и ее добродетели. Даже богини на небесах сидят за прялкой и веретеном.

— Верно, даже богиням на небесах приходится делать вид, будто они заняты делом, в то время как сами они замышляют что-то недоброе, — соглашалась Марцелла.

— Я не то имела в виду!

Совсем не это имел в виду и воздыхатель Марцеллы, не сводивший с нее восхищенного взгляда.

— Сейчас уже почти не увидишь римских матрон, сидящих за прялкой или ткацким станком, — заявил Домициан, младший сын губернатора Иудеи Веспасиана. Держа в руках кубок с вином, он придвинулся к ней ближе. — Я это одобряю.

— Я жить не могу без твоих похвал.

— Правда?

Увы, ирония недоступна молодым. Они все принимают за чистую монету. Перемещая челнок из стороны в сторону, Марцелла чувствовала груз своих лет, точнее, двадцати одного года. Она не часто сидела за ткацким станком, но если на нее накатывали жизненные заботы, то раздумывать над ними было лучше всего за прялкой и пряжей, мысленные распутывая узелки сложных поворотов судьбы. Сегодня таких узелков было особенно много.

Неужели Отон сказал правду? Неужели он воспользовался моей подсказкой?..

— Ты слушаешь меня? — прервал ее мысли настойчивый голос Домициана. Марцелла дернула челнок. Похоже, ей стоит забыть о роли ткацкого станка как мысленного помощника. Казалось бы, тот должен придавать ей облик занятой женщины, оберегая тем самым от излишне назойливых гостей, однако Домициан как будто не понял намека. Этим утром он вот уже битый час сидит с ней рядом.

— Ты будешь рада узнать, что у меня появился поклонник, — рассказала как-то раз Марцелла Лоллии. — Твой бывший родственник. С того самого дня, как мы с ним слушали на публичных чтениях трактат о Цизальпинской Галлии, Тит Флавий Домициан решил увести меня у Луция и жениться на мне.

— Домициан? — Это известие вывело Лоллию из обычной апатии. — Я давно не встречалась с ним. В последний раз я видела его, когда ему было четырнадцать. Противный мальчишка. Отвратительный. Вечно прятался за углом, подслушивая, что говорят другие люди.

— Да. Видишь ли, теперь он влюблен в меня. Мы познакомились с ним в тот вечер, когда Пизона объявили наследником императора. Не слишком памятная встреча, но Домициан так не считает.

— О чем это ты так долго разговаривала с императором в тот день, когда мы пришли на чтения? — потребовал ответа Домициан. — Он же совсем неинтересный мужчина. Всем известно, что он заранее пишет свои остроты. А еще у него не настоящие волосы. Он носит парик.

— Он хотел отблагодарить меня.

— За что? — подозрительно осведомился Домициан. — Что ты такое для него сделала?

— Ты еще очень молод, чтобы понимать такие вещи, — улыбнулась Марцелла.

— Я не так уж и молод, — ощетинился юноша. — Всего на год моложе тебя.

— На три. И я действительно очень занята, так что…

— Хорошо, — произнес Домициан, в очередной раз не уловив намека. — Жена должна быть занята. Праздные жены приносят зло.

— Неужели у тебя богатый опыт по части жен? — рассмеялась Марцелла.

— Дай мне возможность получить такой опыт, — парировал Домициан. — Выходи за меня замуж.

— Мой муж будет возражать, — ответила Марцелла, и ее поклонник тотчас же одарил ее недобрым взглядом.

— Он не будет твоим мужем вечно. Я поручил Нессу составить твой гороскоп.

— Ах да, твой любимый астролог! Прости, если я сомневаюсь в его способностях. — Марцелла знала по именам самых известных астрологов, но никто из них не носил имя Несс. Это явно какой-то шарлатан, который тянет у мальчишки деньги.