— Это в тебе говорит зависть, — парировала Корнелия. — Ты ревнуешь, потому что мой муж скоро станет наследником Гальбы!..

— Верно, и уж тогда ты точно станешь смотреть на меня свысока, как и подобает императрице! — Лоллия вызывающе уперлась кулаками в бедра. В эти минуты она была готова испепелить Корнелию взглядом. — Не думай, что я не замечаю, как ты и Марцелла закатываете глаза, когда я начинаю говорить! Вы обе всегда меня презирали! Да и Диана тоже!

— Почему бы и нет? — отплатила кузине той же монетой Корнелия. — А с какой стати нам смотреть на тебя, как на ровню? Ты, которая разгуливает повсюду, раскрашенная, как последняя шлюха, и спит с рабами!

— А что мешает тебе самой попробовать рабов? Готова поспорить, тебе еще никогда не вдували по-настоящему!

— Мой муж обожает меня!

— Ну, это уже совсем никуда не годится! Обожание, Корнелия, не имеет никакого отношения к настоящей любви. Почему бы тебе не вернуться на невольничий рынок и не купить себе какого-нибудь верзилу грека с членом как у быка? Просто для того, чтобы понять, чего тебе не хватает в жизни?

— И ты еще удивляешься, что я смотрю на тебя свысока? Да как же мне не смотреть свысока, если ты рассуждаешь, как потаскуха из портового лупанария! Да, в тебе сразу заметна кровь рабов!

Торговец рабами, стоявший возле двери, бросил на них осторожный взгляд. Стоя в центре атрия, две патрицианки крикливо ссорились, как какие-нибудь торговки рыбой.

— Тогда, дорогая кузина, молись всем богам, чтобы тебе наконец помог твой хваленый амулет, приносящий плодородие! — прошипела Лоллия, по-кошачьи сузив глаза. — Знаешь, никакому императору не нужна бесплодная жена. Твой бесценный муженек разведется с тобой и женится на какой-нибудь безмозглой дурочке, которая нарожает ему кучу сыновей, и тогда самая образцовая женушка во всем Риме перестанет наконец смотреть на меня как на отбросы в сточной канаве!

Корнелия с размаха залепила нахалке звонкую пощечину. Лоллия ответила ей тем же.

Какое-то мгновение они стояли молча, готовые испепелить друг дружку полными ненависти взглядами.

Корнелия ушла первой, лишь бы Лоллия не успела заметить на ее щеках слезы.

Отлично, подумала Диана, наконец-то это случилось!

Четвертая Корнелия кругами ходила по траве, улыбаясь новой, мечтательной улыбкой: она безумно, абсолютно и навсегда влюбилась.

А началось все так…

— Так кто он такой, этот бритт? — спросила она у главы фракции «красных», когда носильщики наемного паланкина ступили на узкую дорожку. — Я думала, что знаю всех коневодов в Риме.

— Когда-то в Британии он участвовал в мятеже, теперь же состарился и разводит лошадей. Лошадей он продает немного, но они хорошие. У него наверняка найдется что-нибудь подходящее для «красных». — Носилки закачались над грязной узкой тропинкой, и глава фракции недовольно посмотрел на Диану. — И зачем только я привел тебя сюда?

— Потому что мои благородные родственники помогут тебе заплатить за новую упряжку, — ответила Диана и прикоснулась к одному из висевших на шее медальонов. Две лошади погибли в первых же скачках этого года, еще до того, как начались основные бега. Упряжка «красных» запуталась в вожжах, когда ненавистный Деррик щелкнул над головами лошадей кнутом. Две из них перепугались и понесли, как безумные. Две коренных, прихрамывая, ушли прочь с арены. — А если я помогаю деньгами, то и помогаю выбирать лошадок.

Глава фракции нахмурился. Диана знала, что толстяк сильно ее недолюбливает, но ей было наплевать. Главное, что он с благодарностью принимал финансовую помощь ее семьи, что, в свою очередь, лишало его возможности выгнать ее саму из конюшен «красных». А это самое главное.

Конный завод, возле которого они наконец сошли с носилок на землю, представлял собой большой участок земли с широким пастбищем, спускавшимся вниз по отлогому склону. На вершине невысокого холма расположилась небольшая вилла с колоннами. Все лучшие места, где разводили лошадей, находились за пределами городских стен. Диана с удовольствием вдохнула полной грудью чистый, морозный воздух. Как это не похоже на задымленные и зловонные улицы Рима! Если бы не Большой цирк, она непременно уехала бы из города и жила на природе, где воздух чист и прозрачен, как горный хрусталь!

Вскоре к ним из виллы вышел дородный управляющий и, поздоровавшись, тотчас же вступил в деловой разговор с главой фракции «красных». Диана с высоты холма посмотрела вниз и увидела какого-то человека. Прислонившись к коновязи, он наблюдал за тем, как по полю бегают два жеребенка. Возле его ног сидел черный пес непонятной породы. Приподняв подол красной паллы, чтобы не испачкаться в грязи, Диана подошла и встала с ним рядом. Жеребята были слишком юными для бегов, но они ей понравились.

— У них отличные ноги, — похвалила она. — Скажи, у тебя есть лошади постарше?

Мужчина обернулся. Диана давно привыкла к тому, что мужчины удивляются, когда смотрят на нее, но этот человек посмотрел на нее равнодушно.

— Тебе нужны лошади для бегов или на племя?

— Для бегов, — ответила Диана и опустилась на корточки, чтобы почесать собаку за ухом. — Для «красных».

— В этом году ваш колесничий никуда не годится. — Голос у бритта оказался низким и очень даже приятным. — Он не умеет делать повороты.

— Возможно, — пожала плечами Диана. — Я бы сама сделала это лучше, но пока никто не предложил мне взять в руки вожжи.

Бритт криво улыбнулся. Его невозможно принять за римлянина, подумала Диана. Слишком длинные волосы, с проседью и неаккуратно подстриженные. Кроме того, вместо туники на нем были штаны. Впрочем, несмотря на седину в волосах, он был не стар. Лет тридцать пять-сорок. Широкоплечий, с ямочкой на подбородке и спокойным выражением лица. Глава фракции подошел к ним вместе с управляющим виллы и коротко представился. Бритт пожал ему руку, но отвечать поклоном на приветствие не стал.

— Меня зовут Ллин ап-Карадок, — назвался он.

— Карадок? — удивилась Диана. — Я где-то слышала это имя.

— Возможно, — ответил бритт и зашагал вниз по склону, туда, где располагались загоны для лошадей. Карадок шел быстро, и Диане пришлось прибавить шагу, чтобы поспевать за ним.

Он привел четырех серых жеребцов. Глава фракции начал торговаться о цене, но Диана беззаботно отошла в сторону. Серые бегали прекрасно, они наверняка смогут победить «синих» с их четверкой необузданных гнедых. Вот это будет зрелище!

Она подошла к большому загону, разделенному жердями на четыре части. В них находились четыре жеребца. Диана приблизилась к коновязи.

Один из жеребцов старался ухватить своего соседа зубами через барьер. Жеребец, что постарше, прядая ушами, недовольно заржал на своих разрезвившихся собратьев. Услышав его ржание, они беспокойно заметались по своим клеткам. Своей огненной мастью, яркой, как заходящее солнце, молодые скакуны несомненно превосходили Диану в обилии красного цвета.

— Подожди! — крикнула Диана главе фракции.

Когда тот в сопровождении бритта подошел к ограде, она уже скользнула под коновязью и шагнула в траву.

— Этот! — указала она на жеребца, который недовольно ржал на своих чересчур резвых товарищей. — Он ведь старше вон тех трех?

— Это производитель, — ответил бритт. — Он не дает им шалить. Будь осторожна, он не любит чужих.

Жеребец бросился на Диану, норовя ее укусить, но та увернулась от его зубов и, ловко схватив строптивца за ноздри, взглянула ему в глаза. Животное, стуча копытами, злобно смотрело на нее черными, как маслины, глазами.

— Слишком старый для бегов, — неодобрительно заметил глава фракции.

— Неправда. Он не дает им разгуляться. — Диана выпустила ноздри жеребца и вновь повернулась к рослому бритту. — Давайте посмотрим, как они бегают.

Бритт привел гнедого жеребца, и Диана помогла ему надеть упряжь. Карадок смерил ее оценивающим взглядом, но она продолжала спокойно заниматься своим делом. Через секунду он молча протянул ей уздечку. Лошади, пританцовывая, стояли на беговых дорожках. Красные гривы на крутых загривках пылали огнем.