— Про Джо? — Руперт почувствовал боль, словно его ударили. — А при чем тут Джо?
— Он говорил, что рано или поздно кто-нибудь откроет ей правду. Он произносит эти гадости таким приветливым, дружелюбным тоном. — Нину передернуло. — Я его ненавижу. Его приятный голос, его вежливость!
— Не волнуйтесь! — проговорил он твердо. — Ради бога, не волнуйтесь. Они метят в меня, а не в вас.
— Я сама так думала, — сдержанно заметила она. — Но что им от вас нужно?
— Тут замешано слишком много такого, о чем я не могу вам рассказать, — огорченно признался он. — Сам виноват. Но мне обидно, что вас втягивают в эту гнусную историю. И я даже не представляю себе, как вам помочь. Во всяком случае сейчас.
— Тогда я должна вам помочь.
— Каким образом? Вы решили поговорить с ними?
— Нет! Нет! Нет! — закричала она в испуге. — Поговорить? Ни за что! Если они попытаются меня увезти или задержать здесь, я им не дамся!
— Они не будут вас задерживать, — заверил он ее. — Так далеко они не пойдут.
— Почем вы знаете, что не пойдут? Но, клянусь, я им не позволю до меня дотронуться! — горячо воскликнула она:
— Надо же, чтобы случилась такая беда…
Она молча сделала еще несколько шагов, вдруг Руперт переплел ее пальцы со своими.
— Вы мне скажете правду, если я вас кое о чем спрошу, Нина?.. — негромко обратился он к ней.
— Конечно.
— Зачем вы приехали в Англию?
Она ответила не колеблясь.
— Чтобы увидеть вас, Руперт. Понять, что я не ошиблась. Мне было так плохо, когда вы уехали. Я столько о вас думала, а когда мне стало совсем тяжело, я поняла, что лишусь покоя на всю жизнь, если опять вас не увижу и не проверю, ошиблась я или нет. Ведь я вам так верила…
— А почему вы во мне начали сомневаться? Вот я всегда знал, что вы такая, какая есть.
— Да, да, конечно. Но вы ведь не верите в то, во что верю я…
— Зачем вы так говорите?
— Нет, не верите. И я боялась, что совершаю предательство не только по отношению к себе… Вот от чего мне было так тяжело.
— Вы ничего не предали! — сердито закричал он. — Не смейте так думать!
— Я старалась не думать. Но вот поэтому мне и надо было вас увидеть.
— Но вы мне ничего не сказали. Ни о чем не спросили!
— Я хотела спросить в тот день, когда была у вас. Но почувствовала, как я виновата перед Джо и как вы перед ней виноваты.
— Но хоть что-то вы могли мне сказать?
Теперь они забыли обо всем на свете, кроме этого ощущения близости, которое их соединяло.
— А зачем? Мне это было не нужно. Я всегда знала, что вы — человек честный и не можете фальшивить. И сейчас я это знаю наверняка. Мне только надо было в этом утвердиться. Вот и все.
— Но вы же ничего обо мне не знаете! Ничего не знаете даже теперь.
— Знаю. Знаю все, что мне нужно знать…
— А вы хоть раз подумали, что вы со мной сделали?
Она крепко сжала его руку. И только покачала головой.
— Вы перевернули всю мою жизнь, — сказал он ей.
— Я этого не хотела.
— Но я не жалею об этом.
— Тогда я рада, хотя мы поступили нехорошо.
Он рассмеялся.
— Вы замечательная женщина! И самый строгий моралист, каких я встречал…
— Я буду любить вас всю жизнь, Руперт. Вероятно, я не должна этого говорить. Но я ведь понимаю под этим совсем не то, что понимают обычно. Другое. Более высокое. Только вы и я знаем, что я хочу этим сказать.
— Я знаю…
По-моему, Лилл совершил большую оплошность, преследуя Нину, потому что Руперт теперь любил ее больше, чем когда бы то ни было. И больше, чем когда бы то ни было, думал о ней и о том, как уберечь ее от опасности. Вот почему он позвонил Лиллу и сказал, что хочет к нему зайти.
█
Адмирал был рад видеть Руперта.
— Я пришел попросить вас об одном одолжении, адмирал, — сказал Руперт, стараясь держать себя в руках и не злиться.
— Об одолжении? Каком же? — осведомился адмирал.
— Что вам надо от Нины Водопьяновой? — ответил вопросом на вопрос Руперт. — Чего вы хотите добиться?
— Минуточку, Руперт. Обожди, прежде чем ты зайдешь слишком далеко. А что, в сущности, случилось с мадам Водопьяновой?
— Какой-то человек преследует ее и пытается убедить, что я попал в беду. Единственный способ, каким она будто бы может меня спасти, — это рассказать, что у нас с ней было в России, или что-то в том же роде.
— Да, неприятная история.
— Грубая, топорная работа, и к тому же неумно придумано. Зачем вы этим занимаетесь?
Адмирал потер пальцем свой изящный нос.
— Почему ты считаешь, что в этом повинны мы?
— Ну, это ясно и младенцу. Видно по почерку.
— Пожалуй, ты прав. Но видишь ли, этой молодой дамой интересуются и другие.
— Возможно, — согласился Руперт. — Но большинство из них все равно связано с вами, так что это только отговорка.
Адмирал сохранял завидное благодушие.
— Ты льстишь нашему отделу, но, увы, это не совсем верно. Конечно, война нервов — штука безжалостная. Ты сам это понимаешь.
— Вы мне уже говорили о вашей войне нервов, но на этот раз вы перехватили через край. Зачем впутывать в нее женщину? Чем она это заслужила?
— Ну, а почему, в сущности, ее не впутывать? — спросил адмирал. — Я уже говорил тебе, что мы все участвуем в этой войне. И уверяю тебя, Руперт: она участвует в ней ничуть не меньше, чем мы.
— Все это я слышал, и не раз. Но я прошу вас, адмирал, сделать мне одолжение и оставить Нину Водопьянову в покое.
Адмирал стукнул себя по коленкам.
— Об этом не может быть и речи! — воскликнул он с деланным негодованием. — Я никого не могу оставить в покое — ни себя, ни тебя, ни миссис Водопьянову!
— Даже если смотреть на людей с вашей точки зрения, она не Представляет для вас ни малейшей опасности.
— Откуда я знаю?
— Могу вас в этом заверить, — сказал Руперт, уже теряя терпение. — Да вы и сами в этом не сомневаетесь.
— Сомневаюсь, — раздумчиво произнес адмирал. — Вспомни, что ты делал в Советском Союзе. Разве они оставили тебя в покое?
— Нет, но ведь, если припомните, я искал радарные установки.
— А кто мне гарантирует, что Водопьянова не ищет радарных установок у нас?
— Вы сами знаете, как мало это вероятно.
— А ты хоть раз задумался над тем, о чем я тебе говорил? — спросил адмирал. — Может быть, ты — главная причина ее поездки в Англию.
Как потом Руперт рассказывал мне, он в эту минуту почувствовал себя оторванным от всего остального мира. В этом красивом зале с лепным, голубым с золотом, потолком он подумал о том, что стоит человеку поговорить о секретных делах вот в такой секретной комнате, и вся твоя жизнь становится призрачной, исчезает куда-то, словно ее и не было.
— Вы мне льстите, — заметил Ройс.
— Послушай, Руперт. Русские никогда не делают ничего из ряда вон выходящего или необычного без какой-либо специальной цели. И Водопьянова тоже находится здесь с определенной целью, мы это знаем. И вынуждены наиболее очевидной целью считать тебя.
— В таком случае, я — опасный человек, и меня пора упрятать за решетку, — с вызовом бросил Руперт. — Почему бы вам не посадить меня и не покончить с этим делом?
— Тс-с-с! — укоризненно произнес адмирал. — Мы ведь только стараемся уберечь тебя от непоправимой ошибки, помешать тебе совершить поступок, который обойдется и тебе и нам очень дорого.
— Какой только чепухи вы здесь не выдумываете!
— Давайте рассуждать так, — сдержанно сказал адмирал. — Она имеет на тебя безусловное влияние, не то ты не пришел бы сюда ее защищать. Значит, она такая же ценная добыча для нас, какой ты был для них. Даже больше…
Этого удара Руперт не ожидал. Мысль, что Нину могут принять за ценный трофей в этой профессиональной войне нервов и грязных проделок, была для него неожиданной. Стало быть, Нина и в самом деле в опасности!
— Тогда разрешите мне вам кое-что сказать, адмирал, — резко заявил он, застегивая пальто и думая только о том, как бы поскорее вырваться из этого гиблого места. — Если вы тронете Водопьянову, я охотно поделюсь с русскими всем, что мне известно о вашем учреждении. А не с русскими, так с кем-нибудь еще. Вам нужен я, адмирал, понимаю. Вы хотите, чтобы я покаялся и признал вашу правоту, тогда вы почувствуете себя в безопасности. Но я этого не сделаю и не допущу, чтобы вы отравляли жизнь ни в чем не повинной женщине.