- Пиши там заявление об увольнении и выходи на работу.
- Александр Андреевич, извините, но у меня два вопроса. Как быть с тем, что я не имею никакого опыта журналистики, да еще и не член партии?
- Ты что, на должность спецкора претендуешь? Пока ты до него доберешься, мы тебя в партию принять успеем. И выгнать... Так что проблем нет. Жду тебя через две недели. Подписал заявление, вызвал секретаршу и велел отнести его в отдел кадров. Поздравляю тебя, Владлен Константинович!
- Тогда позвольте второй вопрос. В августе у меня отпуск. Надо отдохнуть. За год уста-лость накопилась.
- Ну и что? До августа как раз две недели. Подавай заявление на отпуск и на увольнение! Приедешь - и выходи!
На этом встреча завершилась. Можно было радоваться. Но надо было цивилизованно от-казаться от договоренности с "Театральной сценой". Как это не было неприятным, Владик позвонил Главному редактору и честно рассказал о том, что произошло. То, что это известие не могло того порадовать, было очевидно. Но пожелание успехов во всесоюзной газете Владик получил.
Через две недели Владик попрощался с коллегами по заводу, позвонил отцу, дал теле-грамму в Находку и улетел во Владивосток. Полет был долгим, думал о многом, а главное - в душе его теплилась надежда на то, что, может быть, удастся увидеть "Циклон" и всех тех, с кем он плавал...
За три года Владик успел отвыкнуть от лета на побережье океана. При выходе из самоле-та его обдало волной жаркого и влажного воздуха.
- Как я это терпел? Это ведь на берегу! А в океане?
Вошел в здание аэровокзала и ... Вот сюрприз - Лена! Она была в его любимом белом са-рафане, не только подчеркивавшем ее изящную фигуру, но и прекрасно оттенявшем черные волосы, брызжущие радостью глаза и чудесный, как он когда-то его назвал, мулатский загар. А ведь прошло не так много времени с момента ее приезда в Находку! Их притянуло друг к другу так, словно они не виделись целую вечность.
- Боже, как я о тебе соскучился... - прошептал он в ее губы.
- А я! - ответила она, не столько услышав, сколько почувствовав эти слова.
- Как Павлик? Как мама?
- Все нормально! Мама в порядке. Павлика не узнаешь. Из моря не вылезает. Я его научила плавать и нырять. Теперь покоя нет. Первый вопрос утром, когда на море?
- А ты-то как?
- Подожди, расскажу! Давай сначала обратные билеты купим.
Так и сделали. Уже в автобусе Владик начал подробный рассказ и своем разговоре с Се-вериновым и о визите к Главному редактору "Социалистического труженика".
Вся эта история была для Лены полной неожиданностью. И, честно говоря, очень прият-ной неожиданностью. Но газета, да еще всесоюзная... Значит, командировки. Это ее пугало. И когда стали обсуждать инициативу Северинова, Лена сказала, что она вовсе не в восторге, поскольку хорошо помнила, что за удовольствие было оставаться одной и ждать его возвраще-ния. Конечно, она понимала, что работа в газете обещает широчайшие возможности знаком-ства с жизнью. Для Владика, которому предстояло выйти на профессиональную писательскую стезю, это просто подарок судьбы. И Северинова. Без его протежирования попасть в такую газету беспартийному, не имевшему никакого опыта корреспондентской работы, было бы просто невозможно.
На другой день утром, когда Владик дурачился в воде с Павликом, она, лежа на песке, размышляла об этом событии.
- Видать, мне на роду написано играть вторую скрипку, - размышляла она. - А я ведь бы-ла способна на большее...
Вспомнилось, как зав. кафедрой языкознания, у которого она писала диплом, после за-щиты предлагал поступить к нему в аспирантуру, утверждая, что ее диплом мало чем уступает иным кандидатским диссертациям. Но она не могла оставить маму одну и, поработав два года по распределению, вернулась в Касинск. Жалела ли она о той упущенной возможности? По большому счету, нет. Не откажись она тогда, никогда бы ей не встретить Владика, не выйти за него замуж, не родить бы от него Павлика, в котором уже все отчетливее проявлялись черты отца. Правда, и не испытать бы ей тогда тех чувств, что испытывают жены моряков, провожая мужей и встречая их после возвращения. Но это все и было ее жизнью. У Лены не было оснований для сожалений. Ей даже пришла в голову некая аналогия с судьбами декабристок. Правда, со знаком минус. Тем было уготовано сгинуть в сибирских далях, она же оказалась в Москве. И уж совсем близким было осуществление их совместной мечты - Владик должен стать писателем. Могла ли она как-то помешать ее достижению? Конечно, нет! Оставалось лишь дождаться возвращения в Москву.
Время шло, и вот случилось то, на что Владик очень надеялся. Как-то при встрече с же-ной Николая Семеновича он узнал, что скоро в Находку придет "Циклон". Едва-едва дождался этого дня, в порт приехал много раньше. Выяснил, что "Циклон" будет разгружаться на рыбзаводе. Шел туда мимо стоявших у причала судов, дышал доносившимся с завода запахом копченой рыбы. Ему казалось, что не было этих трех лет в Москве и что он идет не на встречу с тем, где когда-то он жил и работал, и что еще недавно составляло смысл его жизни, а просто возвращается туда, на борт своего "Циклона".
С момента, когда "Циклон" обозначился на горизонте, и до его подхода к причалу он стоял, словно солдат почетного караула на встрече высокого правительственного гостя. Стоял, не замечая, что вокруг уже собрались семьи членов команды. Кто-то из женщин узнал его.
- Смотрите, кто здесь! Это же Козьмичев! Правда! Ты как здесь оказался? Ты же вроде уехал в Москву...
- Уезжал! Да не выдержал! Приехал! Но только в отпуск...
А с палубы причаливающего "Циклона" его уже увидели.
- Братцы, да это же Владик-артист! Давай к нам! Свежего краба не хочешь?
Так, пока спускали трап, и переговаривались. А потом Владик взлетел на палубу. Вокруг такие знакомые лица... Правда, было и несколько незнакомых. Жали друг другу руки, обнима-лись и не верили глазам.
- Ты откуда свалился? Ты же теперь в Москве. Неужто тоска по морю заела?
И еще вопросы, вопросы, вопросы...
- Братцы, я только сейчас понял, как все эти годы о Вас скучал! И пропел на мотив из оперетты Кальмана "Сильва". "Мне жизни без "Циклона нет!".
Все рассмеялись.
- Влад, за тобой концерт!
Кто-то, вспомнив об обещанном крабе, протянул ему большущий целлофановый мешок, откуда выглядывала крабовая клешня.
- Это тебе! Камчатский краб! На память! Себе берег, но не жалко!
Если бы их на причале не ждали встречающие, они бы говорили и говорили. Но на при-чале стояли их жены и дети.
А он подошел к своей бывшей каюте. Отодвинул дверь. Вошел. Огляделся. Все было, как прежде. Взглянул на то место, где над откидным столом когда-то висел портрет Лены, и вышел. Спустился в машинное отделение. Там никого не было. Он поднялся на верхнюю палубу и пошел к каюте капитана. Навстречу с чемоданчиком в руке вдруг вышел Николай Семенович. Хотя он уже знал, что в Находку должен был приехать Владик, его явление перед ним здесь, на "Циклоне", было столь неожиданным, что в первое мгновение он не поверил глазам. Но нет! Перед ним стоял вовсе не призрак и не дух Владика, а он сам! Живой и улыбающийся!
- Вот те раз! Глазам своим не верю! Тебя каким ветром к нам принесло?
Поздоровались.
- Что, напугал? Вы, Николай Семенович, ведь должны были знать, что мы с Леной в Находке.
- Знать-то знал. Но уж больно неожиданно ты здесь объявился. Дай, я тебя, родственни-чек, обниму. Сколько мы не виделись?
- Да всего три года.
- Вы когда с Леной уезжаете?
- Через неделю.
- Это хорошо! Значит, еще успеем увидеться. Пошли на берег! Так ты понял, что надо сделать? - обратился Николай Семенович к штурману.
- Не беспокойся, капитан! Все будет в полном порядке!
Портовый "Уазик" сначала привез домой Николая Семеновича, а потом и Владика.
