- А почему театральное не закончил?
- Долгая история...
- Поня-ятно-о-о... Не хочешь - не говори. Чем потом занимался?
- Из Москвы уехал. Три года в Сибири, в театре проработал. Затем три года в Находке жил. Плавал на рефрижераторе.
- На рефрижераторе? Кем? Ведь в театральном этому не учат.
- Закончил курсы механика судовых холодильных установок.
- Тебе сколько лет, Козьмичев?
- Двадцать восемь будет. На будущий год.
- Так ты, видать, много, где побывал?
- Во Вьетнаме пришлось побывать. На Курилах, Камчатке, Сахалине...
- Ну, что ж. Вполне писательская жизнь. А я вот на Тихом не бывал. Только до Хабаров-ска добирался. И вообще, с тобой интересно говорить.
- Смотри, Софья Сергеевна. Двадцать семь парню, а у него уже целая биография. А наш с тобой? Папа, помоги, папа займи, папа помоги, папа купи... Эх...
- Значит, так! Перед тем, как будешь сдавать документы в Литературный, поставь меня в известность. Я там кое с кем переговорю.
Владик понял, что пора прощаться. Что рукопись нового рассказа после того, как был прочитан "Воспитание по деду Трофиму", давать еще рано. И по этой же причине он не рискнул рассказать ни о стихотворениях, ни о рассказах, опубликованных в "Дальнем Восто-ке".
- Спасибо, Евгений Геннадьевич! Большое спасибо! Извините за отнятое время. Спасибо, Софья Сергеевна, за кофе. Здорово Вы его варите!! До свиданья.
Выслушав его и увидев рассказ, весь испещренный подчеркиваниями и замечаниями, Ле-на глубокомысленно заметила.
- Все правильно! Это он для того сделал, чтобы жизнь медом не казалась. И тебе, и мне. Распустили, понимаешь, губу... Все! Надо готовиться к поступлению!
На работе все шло нормально. Период привыкания к коллективу не затянулся, и Владик все больше ощущал себя человеком на своем месте. Однажды к нему подошел Батуев.
- Здравствуй, Козьмичев. Как дела? Нормально? Значит, не зря я вам головы теорией за-бивал... Слушай, получил я по подписке последний "Литературный мир". Смотрю - рассказ некого Владлена Козьмичева "Воспитание по деду Трофиму". Это ты или такое дикое совпа-дение? Ты сам-то его читал?
Владику очень хотелось сказать, что это совпадение, что такое бывает и что этот номер журнала он еще не читал... Но ничего не оставалось, как признаться. Восточные глаза Батуева от удивления даже раскрылись.
- Ничего себе! У нас слесарь четвертого разряда публикуется в "Литературном мире", а мы ничего не знаем! Ты почему молчишь? Это ж просто здорово! А я тебе голову термодина-микой забивал...
- Не переживайте, Нариман Абдурахманович! Все правильно! Мне ваши лекции были интересны. Абсолютно новая область для меня. Зато теперь я здесь не как слепой...
- Прости, Козьмичев, что лезу не в свое дело, но тебе другие лекции слушать надо. У тебя вроде незаконченное высшее?
- Три курса театрального...
- Ну и будешь ты у нас работать... То, что это интересно - факт. То, что это необычно - факт. А что дальше?
- Дальше? Хочу поступить в Литературный. А там видно будет...
- На дневное?
- Нет. У меня ведь семья. Сын. Их кормить надо. На заочное.
- Знаешь, я тебе как преподаватель скажу - заочная учеба не только каторга, но и ущерб-на для знаний. Так вот, у тебя три курса гуманитарного вуза. Парень, я вижу, ты способный. Поэтому, если поступишь, постарайся сделать так, чтобы тебе зачли совпадающие предметы. Что надо будет, досдай. И вообще постарайся за первый год сдать экзамены не только за первый, но и за второй курс. Ну, придется поупираться, однако игра стоит свеч. Подумай... Подумай...
- Спасибо, Нариман Абдурахманович. Никак не ожидал такого внимания ко мне.
- А ты что думал? Печататься в "Литературном мире" и оставаться инкогнито? Я его чи-таю уже лет десять. И представление о том, что печатается в нем и какого качества, имею. На мой взгляд, рассказ твой заметен. Не скажу, что он много лучше других, но то, что есть много хуже - факт. Стало быть, техника - не твоя стезя.
На этом и расстались. Когда Владик пересказал этот разговор Лене, они впервые задума-лись, на какое отделение подавать документы - очное или заочное. Владика, уже привыкшего хорошо зарабатывать на "Циклоне" и совсем неплохо сейчас, перспектива вернуться к той мизерной стипендии, что он получал в театральном, не просто не устраивала, а даже не представлялась возможной. Жить на зарплату Лены? Несерьезно! До подачи документов еще было время, это давало возможность все хорошо обдумать.
Глава 12
Литинститут
Позже Владик скрупулезно подсчитал соотношение позитивных и негативных коммента-риев Евгения Геннадьевича. И обрадовался. Перевес был на стороне позитивных. Лена же отреагировала неожиданно - перефразировала строку из Крылова.
- Чем кумушек считать трудиться, не лучше ли куме к себе оборотиться, - выдала она. И тут же, поняв, что высказалась не очень корректно, добавила. - Конечно, мнению Северинова следует доверять. Но, не впадая в крайность. Сейчас ты попал под авторитет Шукшина. Потом начнешь подражать Северинову... Я себя никоим образом не ставлю с ним вровень, однако осмелюсь заметить, что диплом я писала по стилистике Аркадия Гайдара. И кое-что в том, что такое писательский стиль, поняла. А у тебя он явно высвечивается. Вот и не надо нам его терять. Владик обратил внимание на то, как она сказала. не ему, а нам. Все время, пока дорабатывал рассказ, помнил об этом.
Крайневские семинары, несмотря на сложности со временем, он не пропускал. Общаясь с участниками, а со многими из них у него установились теплые отношения, он не только чувствовал удовлетворение от этого, но и все отчетливей убеждался в ущербности своих знаний классических произведений мировой литературы и вообще фундаментальных истин писательского мастерства. И это при том, что его память хранила множество сведений об искусстве, полученных за годы учебы в театральном. Тем не менее, он находил время читать, и не только художественную литературу, но и рекомендуемые профессором литературоведче-ские книги, статьи. На семинарах он первое время больше молчал, но по мере того, как у него складывалось видение обсуждаемых проблем, начал высказывать свое мнение, свои соображе-ния, выступать с самостоятельными сообщениями. Все это работало на укрепление желания учиться по-настоящему.
Показать доработанный рассказ Северинову Владик решился лишь после новогодних праздников. Назвал его "Рубикон, или томление духа". Евгению Геннадьевичу было, как всегда, некогда, и он предложил оставить рассказ на недельку. Так и вышло. На звонок Владика он, не тратя лишних слов, сказал, что ждет. Поехали вдвоем. Открыл сам.
- О, приветствую племя младое и незнакомое! Вы кто, прекрасная незнакомка?
- Жена моя, Лена. Кстати, преподаватель русского и литературы...
- Очень приятно! Наш брат! Я ведь тоже бывший учитель. Только истории.
Прошли в кабинет. Евгений Геннадьевич протянул рукопись с подколотым сверху лист-ком.
- Простите меня, ребята. Кофеем нас угощать некому. Жены дома нет. Все, что я хотел сказать, здесь. Единственное... Ну, что это за название? То, что оно точное, не спорю. Но цензура не пропустит. И правильно сделает - "еst modus in rebus - есть мера в вещах". Об этом, молодой человек, всегда помнить должно. Да, говорил я о тебе с Крайневым. Это декан факультета. Так, оказывается, вы не просто знакомы, а ты еще и семинар его посещаешь... Хвалю! О чем говорили, не скажу. Сообщу лишь, что он хочет тебя видеть в студентах. Но поблажки не обещает. Готовься. Лена, Вы ему спуску не давайте! Если будут вопросы по рассказу, звони.
Но вопросов не возникло. Как и с первым рассказом, замечания и предлагаемые правки били в точку. Оставалось лишь все это учесть, с чем Владик справился очень быстро. Теперь рассказ назывался просто - "Рубикон". Несмотря на предложение Лены дать рассказу отле-жаться, отвез его в редакцию "Литературного мира". Не терпелось вплотную заняться подго-товкой к вступительным экзаменам.
