Я прошел в свой кабинет и тут же забыл о нем. Через некоторое время раздался стук в дверь. Это был Джеймс, рядом с ним стоял тот самый мужчина, которого я видел в холле. «Познакомься, Хэрвилл. Это Роберт Дженкинс, тот самый мой друг, психиатр, о котором я тебе говорил. Я предлагаю вам, чтобы получше познакомиться, пойти сегодня вместе поужинать», — сказал Джеймс.

Передо мной стоял Роберт. Приятная улыбка играла на его лице. Аккуратно подстрижен и причесан, со шкиперской бородкой, на носу очки в красивой оправе, сквозь стекла которых на меня смотрели большие карие глаза. Молодой человек протянул мне руку и произнес: «Здравствуйте, Хэрвилл. Много о вас слышал. Говорят, у вас интересная работа. Мне бы очень хотелось побеседовать с вами об этом».

«Кажется, он вежливый и корректный человек, — подумал я. — Что мне в нем сразу не понравилось? Не могу понять». Вечером за ужином мы с ним вели интересную беседу. Тогда, в офисе, когда Роберт ушел, я сразу сказал Джеймсу, что мое первое впечатление о нем очень благоприятное. И впоследствии он действительно оказался хорошим товарищем и надежным коллегой. В его поведении иногда проявлялась самовлюбленность, но не больше, чем во мне самом и в каждом из нас. Я понял, что когда впервые его увидел, то, скорее всего, спроецировал на него свою собственную подавленную отрицательную черту, которая не соответствовала моему образу чуткого, заботливого психотерапевта. То есть я перенес собственное отрицательное качество на Роберта.

Влюбленные люди творят чудеса в искусстве «проецирования». Некоторые пары умудряются всю жизнь прожить, так и не узнав толком друг друга. Эти люди похожи на незнакомцев, сидящих рядом в затемненном кинозале, смотрящих каждый свое кино, которое они друг на друга проецируют, причем не выключают свои проекторы даже ненадолго, чтобы посмотреть на человека, служащего им экраном. Именно таким образом Джон спроецировал на Черил свою подавленную злость. В сердитой Черил он видел часть своего невидимого «я», недопустимую в его понимании черту характера.

Если определить любовь Джона к Черил на языке психологических терминов, ее можно назвать смесью отрицания, переноса чувств и проецирования. Джон «влюбился» в Черил, потому что:

1. Он перенес свое восприятие матери на нее.

2. Он спроецировал скрытый в себе гнев на нее, таким образом материализовав его.

3. Он был способен отрицать боль, которую причиняли ему их отношения.

Джону казалось, что он влюблен в конкретного человека. На самом же деле он был влюблен в образ, спроецированный им на Черил. Для него Черил не была реальным человеком со всеми своими потребностями и желаниями, достоинствами и недостатками; она была источником удовлетворения его подсознательных детских эмоциональных стремлений. Он был влюблен в идею ожидания полного удовлетворения желаний и, подобно Нарциссу в греческой мифологии, в отраженную часть самого себя.

Иллюзорная природа романтической любви раскрыта в древнегреческом мифе о Психее и Эросе. Легенда гласит, что богиня Афродита позавидовала прекрасной Психее и повелела людям приковать ее на вершине большой горы, где обитал злой демон (в некоторых вариантах легенды его зовут Демон Смерти). Психею приковали цепями к вершине и оставили дожидаться своей участи. Но бог ветра Зефир сжалился над ней и перенес ее с вершины горы в прекрасную долину, где жил сын Афродиты, бог любви Эрос.

Психея и Эрос полюбили друг друга, но Эрос не хотел, чтобы его возлюбленная узнала, что он бог, и поэтому являлся к ней только под покровом ночи. Обретенная любовь, прекрасный дворец с великолепным садом, в котором она жила, — все это приносило Психее безграничное счастье. Но вот однажды Психею навестили сестры, которые, завидуя ее счастью, проявили непомерное любопытство, расспрашивая об Эросе и о том, как он выглядит. Психея не могла описать своего возлюбленного, сестры же принялись убеждать Психею, что, скорее всего, ее избранник — это отвратительное исчадие ада, которое боится показаться днем.

Вечером, накануне появления Эроса, Психея приготовила светильник, чтобы рассмотреть Эроса, и острый нож, чтобы убить его, если он действительно окажется дьявольским созданием. Ночью она дождалась, пока Эрос заснул, и, сгорая от любопытства, зажгла светильник. Но, когда она наклонилась, чтобы получше рассмотреть его, капля горячего масла со светильника упала на нежную кожу Эроса, который мгновенно проснулся и, увидев Психею с лампой и ножом в руке, выпорхнул на своих золотых крыльях в окно. В отчаянии Психея бросилась из дома за ним вслед, выкрикивая его имя и умоляя вернуться, но споткнулась и упала. Внезапно волшебный дворец в прекрасной долине исчез, и она увидела, что вновь сидит на вершине страшной горы, прикованная цепями.

Как и во всякой сказке, в этой легенде есть своя мораль, которую коротко можно сформулировать следующим образом: романтическая любовь (как бы кощунственно это ни звучало) является плодом неосведомленности и фантазии. Пока влюбленные поддерживают в себе убеждение в истинности их идеализированных, лишь частично верных представлений друг о друге, они подобны Адаму и Еве, живущим в райском саду. Но есть нечто в этом мифе, что практически никогда не соответствует действительности. Когда Психея зажгла светильник и впервые в жизни увидела Эроса, она пришла в восхищение от красоты и могущества юного бога с золотыми крыльями. Но если мы, подобно Психее, пожелаем рассмотреть повнимательнее наших возлюбленных и объективно их оценить, то обнаружим, что они отнюдь не боги, а земные существа со всеми свойственными им изъянами и отрицательными чертами характера, которые мы отказывались замечать раньше.

Когда кончается романтическая любовь и начинается силовая борьба? Как и в других случаях, связанных с человеческим поведением, здесь трудно провести четкую границу. Но у большинства пар заметные изменения в отношениях происходят тогда, когда они принимают какие–либо четкие обязательства в отношении друг друга. Однажды произносятся слова: «Давай поженимся», или: «Давай обручимся». После этого приятный, влекущий ритуал ухаживания заканчивается, а влюбленные перестают довольствоваться чувством ожидания исполнения желаний — то есть тем, что и вызывало эйфорию романтической любви, а задумываются о реалиях супружеской жизни. Вдруг оказывается, что быть просто страстными, красивыми и чувственными в любви явно недостаточно. Теперь партнерам необходимо удовлетворение целой иерархии ожиданий, частично осознанных, но в большей степени скрытых от сознания.

Что представляют из себя эти ожидания? С самого начала совместной жизни многие люди исходят из того, что их партнеры непременно будут вести себя каким–то соответствующим образом. Например, мужчина может ожидать, что его невеста займется домашним хозяйством, приготовлением пищи, покупками продуктов, стиркой одежды, планированием семейных мероприятий, будет в семье нянькой и так далее. Помимо этих, обусловленных исторически сложившимся распределением семейных ролей и обязанностей, он имеет длинный список ожиданий, которые характерны именно для него. По воскресеньям, например, он может ожидать, что, пока он будет занят просмотром газет, его жена приготовит изысканный завтрак, а затем они вместе пойдут прогуляться в парк. Именно так проводили свои воскресенья его родители. Супруг, воспитанный такими родителями, будет считать день «неправильно проведенным», если выходной спланирован иначе. А у его жены тоже есть свой, независимый от желаний мужа, длинный список ожиданий, возможно, противоречащий его запросам. Помимо того, что она хочет, чтобы муж следил за всем, что принято относить к «мужским» вопросам, как, например, уход за автомобилем, уплата денег по счетам, подсчет налогов, уход за лужайкой, всякого рода ремонтные работы, она может ожидать от него помощи на кухне, в покупках и при стирке. Она также имеет ожидания, характерные лично для нее. Для жены, в частности, идеальное воскресенье может включать посещение церкви, завтрак в ресторане, а днем визиты к родственникам. А так как перед свадьбой они своими ожиданиями друг с другом не делились, все это может стать причиной возникновения напряженности в супружеских отношениях.