В своих поисках идеального человека, который будет вам напоминать ваших родителей и одновременно сумеет восполнить недостающие вашему характеру качества, вы полагаетесь на подсознательный образ представителя противоположного пола, сформировавшийся в вашем мозгу с младенческого возраста. Этот образ, или имидж, который условно назовем имидж — «эго», представляет собой собранный из отдельных фрагментов портрет, сами фрагменты взяты от людей, которые оказали наиболее сильное влияние на вас в раннем детстве. Ими могли быть ваши родители, братья, сестры, воспитательница в яслях или какой–то близкий родственник. Кем бы они ни были, в вашем мозгу хранится вся информация об этих людях: звуки их голосов, степень их заботы о вас, когда вы плакали, цвет их лица в момент рассерженности, их улыбка в минуты счастья, осанка, походка, особенности характера, таланты и интересы. Наряду с этими впечатлениями ваш мозг записал все важные моменты жизни, связанные с ними. Мозг никак не интерпретировал эти данные, он просто запечатлел их в полученном виде.

Вам может показаться невероятным, что в вашем подсознании находится тщательно сохраненная информация о событиях первых лет жизни, которые вы при всем желании не сможете вспомнить в таких подробностях. Многие люди с огромным трудом восстанавливают в памяти события пяти- шестилетнего возраста, которые должны были бы ярко запомниться (не говоря уже о событиях, не оставивших глубокого следа в их жизни). Но это научный факт, подтвержденный исследованиями, — наш мозг хранит огромное количество скрытой от сознания информации. Нейрохирурги обнаружили это во время операций на мозге под местным наркозом. Они стимулировали отдельные участки мозга пациента слабыми электрическими импульсами, и он внезапно восстановил сотни забытых эпизодов детства, причем с поразительно мельчайшими подробностями. Другими словами, в нашем мозгу есть огромная «библиотека» данных, которые вычеркнуты из каталога и потому забыта.

«Уровень громкости» у этих записей, безусловно, разный. Наиболее живо сохранились впечатления, произведенные на нас нашими воспитателями в самом раннем детстве. Примечательно, что из этих впечатлений прочнее всего закрепились те, которые связаны с психическими ранами, полученными от наших родителей и близких. Это неудивительно — ведь подобные столкновения вы тогда расценивали только как угрозу своему существованию. Постепенно, год за годом, эти сотни килобайт информации о воспитывающих вас слились и воплотились в некий ясный образ. «Старый» мозг, не обладающий способностью к тонким разграничениям, просто поместил этот образ в сектор под названием «Люди, отвечающие за мое выживание». Этот образ можно представить в виде силуэта с некоторыми отличительными физическими признаками, но со сложным характером, вобравшим в себя черты, присущие разным воспитателям.

По большому счету, романтическое влечение к кому–либо зависит лишь от того, насколько встретившийся вам человек соответствует хранящемуся в сознании имиджу — «эго». Скрытая часть вашего мозга колеблется, беспристрастно оценивая характеристики этого человека, а затем запрашивает свою базу данных для сравнения с образом. Если соответствие недостаточно, вам этот человек малоинтересен. Он будет одним из тысяч людей, которые не оставили сколько–нибудь заметного следа в вашей жизни. Если же степень соответствия образу будет достаточно высока, этот человек покажется вам весьма привлекательным.

Такой процесс распознавания образов использовали военные психологи для тренировки солдат ПВО во время второй мировой войны. Их знакомили с альбомами, на страницах которых были изображены силуэты своих и вражеских самолетов. Когда какой–то самолет приближался к зоне обстрела, бойцы расчета сравнивали его силуэт с приведенными в альбомах и, если это был свой, а не вражеский, подавали сигнал к отбою тревоги. Если же это был вражеский самолет, расчет быстро готовился к бою. В своем подсознании вы сравниваете абсолютно всех встречающихся вам людей с имеющимся в «старом» мозге имидж — «эго». Если происходит совпадение признаков, вы непременно чувствуете внезапно возникший интерес к человеку.

Как и во многих других случаях, имеющих отношение к подсознанию, вы даже и не догадываетесь о существовании этого быстродействующего механизма сортировки впечатлений. Вы можете только краешком глаза заглянуть в свое подсознание во время сновидений. Если вы их запоминаете, то в состоянии отметить одну интересную вещь: ваш «старый» мозг часто причудливо сливает образы разных людей воедино. В сновидении начать какое–либо действие может один человек, а потом внезапно его заменяет другой; для «старого» мозга телесные границы — вещь несущественная. Вам может, например, присниться сон, в котором ваша супруга вдруг превращается в вашу мать или отца, или во сне ваша супруга и ваша мать действуют в одинаковой, неразличимой манере. В эти моменты вы очень близко подходите к прочтению заложенного в память образа. А если вы начнете выполнять упражнения, приведенные в части 3 книги, и сравните доминирующие черты характера вашего партнера с доминирующими чертами характера воспитывавших вас в детстве людей, вы безошибочно увидите четкую параллель, которую провело ваше подсознание между ними.

Давайте ранее рассмотренные положения об имидж — «эго» попробуем приложить к известным нам теориям, объясняющим романтическое влечение. В качестве иллюстрации позвольте мне рассказать вам об одной моей клиентке по имени Линн и о том, как она искала любовь. Ей сорок лет, у нее трое детей–школьников. Она живет в небольшом городке в Новой Англии и работает в мэрии. Ее муж, Питер, работает художником–дизайнером.

На первом же собеседовании с Линн я узнал, что на нее огромное влияние оказал отец. Он, несомненно, был очень домовитым, к тому же не скупился в затратах на дочь, однако временами проявлял бесчувственность. Когда такое случалось, Линн злилась и боялась. Она рассказала мне, что отец, например, любил безжалостно щекотать ее, хотя она терпеть этого не могла. Когда он своей щекоткой доводил девочку до слез, то мог рассмеяться и обозвать ее плаксой. Один случай запомнился ей на всю жизнь. Отец захотел научить ее плавать и бросил в реку, где было достаточно глубоко. Когда Линн рассказывала мне эту историю, у нее пересохло в горле, а пальцы сжимали подлокотники кресла. «Как он мог такое сделать? — восклицала она. — Мне ведь было всего четыре года! Я представила свою четырехлетнюю дочь в такой ситуации, и мне стало дурно. Ведь дети в этом возрасте так ранимы и доверчивы!»

Хотя Линн и не могла знать об этом, но она, вне всякого сомнения, хранила глубоко в подсознании и другие воспоминания, связанные с действиями отца. Эти воспоминания также оставили глубокий след в ее душе. Давайте предположим, что, когда она была младенцем, отец мог пренебречь правилом и дать ей неподогретое молоко в бутылке. Впоследствии, когда отец брал девочку на руки, его образ ассоциировался у нее с ощущением выпитого холодного молока. Или, допустим, когда ей было несколько месяцев, он мог радостно подкидывать и ловить ее, принимая крики страха ребенка за крики восторга. Она подобные инциденты не может помнить, но в ее памяти все они сохранены.

Мама Линн тоже способствовала формированию у дочери имидж — «эго». С одной стороны, она была великодушна, не жалела времени для детей и их не обделяла вниманием. В отличие от своего мужа, она не оставалась равнодушной к переживаниям дочери. Каждый раз, когда мать вечером укладывала Линн спать, она расспрашивала девочку о том, как прошел у нее день. Она проявляла понимание, когда дочь жаловалась ей на что–то или делилась своими проблемами. Но с другой стороны, она очень любила критиковать. Что бы Линн ни сделала или ни сказала, это всегда воспринималось ее матерью с критикой. Она постоянно обращала внимание на ошибки Линн в словах, когда та говорила; то и дело поправляла ее прическу, перепроверяла ее домашние задания. У Линн было такое ощущение, что ее разглядывают под микроскопом.