Еще когда гремели бои, у Лизюкова исподволь родилось желание записывать наиболее яркие впечатления, анализировать наилучшие варианты решения задач. Чаще всего мысль краскома обращалась к тем, кто водил бронепоезда, бронеавтомобили, танки, сокрушал неприятеля грозной мощью стальных подвижных крепостей.

Учась в академии, Александр Ильич объединил разрозненные заметки в одну рукопись, систематизировал их. Получилось более двухсот страниц «сырья». Почти каждый день выкраивал он время, хотя бы часок, для внесения дополнений, изменений. Листы пестрели перекрестиями сокращений, «усами» вставок.

Как-то на самоподготовке Лизюков склонился над рукописью.

— Перепахано на совесть, — раздался рядом звучный баритон. — Чувствую, что это очень интересно…

Александр Ильич увидел перед собой заместителя начальника Военной академии Р. П. Эйдемана. Атлетически сложенный, с двумя орденами Красного Знамени на груди, он ободряюще опустил руку на плечо слушателя, дескать, не вставайте, взял записи. Прочитал страницу, другую, третью…

— Тема архиважная, — подытожил Роберт Петрович. — Бронесилы в настоящее время все больше выдвигаются на самый передний план военного строительства. Хорошо бы создать книжку. Ваши стихи в журнале «Красные зори» я не раз читал. Бьют в цель. Кстати, прозу тоже надо осваивать. Если на первых порах будет трудновато, не унывайте — поможем.

Словно подслушал сокровенное. Как в незабываемом девятнадцатом, по-фронтовому вспыхнуло в груди Лизюкова: «Даешь книжку!»

После той памятной встречи Роберт Петрович нередко приглашал к себе начинающего «прозаика», интересовался:

— Не трудно ли?

— Очень, — признавался Лизюков. — Пятый раз переделываю отдельные главы.

— Муки слова вы преодолеете. Вот только с учебой конфуза не случилось бы…

Первая Военная академия Страны Советов привлекла к себе самые лучшие силы партии, молодого социалистического государства. Здесь, без преувеличения, сосредоточился цвет советской военной мысли. Перед слушателями выступали с лекциями, докладами М. В. Фрунзе, К. Е. Ворошилов, М. И, Калинин. Кафедру стратегии возглавлял заместитель народного комиссара военно-морских дел М. Н. Тухачевский, начальником кафедры бронетанковых войск был командующий бронетанковыми и механизированными войсками РККА А. К. Коленковский, кафедрой оперативного искусства руководил заместитель начальника Генерального штаба РККА В. К. Триандафиллов, кафедрой инженерного дела — Д. М. Карбышев…

Армия и флот посылали сюда учиться самых достойных. Сокурсниками Лизюкова были Г. Д. Гай, А. И. Тодорский, В. Д. Енукидзе, М. П. Кирпонос, К. Н. Галицкий и многие другие, имена которых знали во всей стране. 93 процента слушателей имели за плечами опыт гражданской войны, почти треть из них удостоилась самой высокой тогда награды Родины — ордена Красного Знамени. Не потому ли об академии с гордостью и любовью говорили: «Наша Краснознаменная!»

Очень нелегко покорялись вершины советской военной науки тем, кто совсем недавно командовал полками, бригадами, поднимал вчерашних рабочих и крестьян в «последний и решительный бой». Не хватало учебных пособий, бумаги. Приходилось жить буквально впроголодь, мерзнуть в почти не топленных аудиториях, общежитиях, латать износившуюся форму.

В таких условиях Александр Ильич, взявшись за работу над книжкой о бронесилах, скоро почувствовал огромную тяжесть дополнительной нагрузки. Когда после занятий в поле, на стрельбище, едва согревшись кружкой кипятка, слабо напоминавшего чай, он садился за рукопись, перед глазами начинали роиться светлячки, в ушах тоненько попискивало. «Лишь бы не свалиться от усталости, — думал он с досадой на самого себя, — Неужели не выдержу?»

В минуты сомнений всякое лезло в голову: «Зачем мне корпеть над бумагой ночи напролет? Получится ли книжка, бабушка надвое сказала. Найдутся писатели поискуснее и расскажут лучше меня про походы и бои, про применение бронепоездов, танков, бронеавтомобилей».

Не исключено, что бросил бы, если бы не одна лекция о перспективах развития военного дела. Прочитал ее М. В. Фрунзе. Точнее, поделился своими размышлениями, почти не заглядывая в основательный конспект. Негромкий голос Михаила Васильевича подчеркивал полную тишину, напряженное внимание просторного зала.

— Мы с вами, — говорил он, — не должны замыкать свою мысль в узкие рамки текущей повседневной работы, мы должны подниматься над нею, должны помнить, что, может быть, скоро настанет момент, когда все достижения в нашей повседневной работе придется проверить на полях сражений.

Многое передумал, переоценил после той лекции молодой командир. Понял, что отказаться от завершения начатого труда о бронесилах означает не только уменьшить напряжение, но и замкнуть «свою мысль в узкие рамки», опуститься, а не подняться над практикой.

Конечно, ему не стало легче. Однако уверенность в своей правоте несомненно возросла, вместе с тем сил прибавилось. Подобно путнику, увидевшему четкий ориентир, Лизюков напрямик двинулся к поставленной цели. У него словно появилось второе дыхание.

Издательство торопило: «Вашу книгу мы надеемся выпустить по плану раздела „Библиотека командира“ и 1927 году. Просим не задерживать пересылку рукописи в редакцию». Теперь откладывать, медлить было совестно. Работа спорилась, совершенно не отвлекая от учебных заданий.

Наконец увесистый пакет, в котором были старательно запечатаны начисто переписанный текст, а также десятки схем, рисунков, чертежей, отправлен в Ленинград. Потянулись дни ожидания, до отказа заполненные учебой: выходами на тактические поля, недавно введенными по указанию ставшего после смерти М. В. Фрунзе начальником академии Р. П. Эйдемана, строгими контрольными зачетами, итоговыми и проверочными военными играми. В этот период создали кафедру политической работы в армии. У Александра Ильича появился один из любимых предметов — курс партийно-политической работы в войсках.

Именно тогда в коллективе развернулась борьба против троцкизма. Один из слушателей вспоминает тот период: «Никогда не забыть наших бурных партийных собраний, на которых мы распознавали за цветистыми фразами демагогов-оппортунистов, враждебные антисоветские силы. Вместе со всей партией наша академическая партийная организация отстояла ленинизм, защитила идейное и организационное единство своих рядов».

Партийное бюро академии тогда возглавлял А. И. Тодорский, известный своей брошюрой «Год — с винтовкой и плугом». Автор неоднократно встречался с Владимиром Ильичей Лениным, добровольцем ушел на фронт, принимал участие в разгроме Деникина, в борьбе за установление Советской власти в Закавказье и Средней Азии.

Тодорский, будучи по совместительству заведующим отделом военно-научного общества в редакции журнала «Красные зори», постоянно интересовался творчеством своих слушателей, нередко редактировал их стихи, заметки, статьи. Лизюкова он в шутку называл не иначе как поэтом «Красных зорь», ибо почти в каждом номере этого издания помещались стихотворения бывшего командира бронепоезда. Только в трех номерах журнала за 1925 год были опубликованы стихотворения: «Броневик», «Из недавнего прошлого», «В кочегарке», «Школьнику», «9-е января», «В ленинском уголке» и другие.

Проникновенно, с подкупающей искренностью выражены отцовские чувства в небольшом стихотворении, посвященном маленькому сыну Александра Ильича Юрию:

После того как Лизюков получил от издательства несколько авторских экземпляров своей книжки «Борьба с бронесилами», Тодорский одним из первых поздравил его: