– Вы считаете, что в стране все хорошо?
– Конечно, не считаю. Но считаю, что ничего такого уж кошмарно страшного и непоправимого в стране не происходит. Но правым силам НУЖНО создать такую атмосферу в сознании людей, чтобы в очередях, в переполненном транспорте, на «блошиных рынках» люди говорили бы друг другу: «Все! Докатились! Дальше некуда! Позор стране, позор правительству!..» – и так далее и тому подобное… И это в точности напоминает пропаганду правых в Германии в самом начале 20-х. Пропаганда «позора нации» была тем удобрением, на котором взросли страшные ядовитые коричневые сорняки, задушившие Веймарскую республику… И я спрашиваю себя: так что же нужно для того, чтобы вызрел правый переворот? Необходимы ли для этого действительный позор и поражение страны во всем или для этого достаточно МНИМОГО ПОЗОРА, существующего только в истерических речах красно-коричневых лидеров и в газетных статьях? Я не знаю, но готов допустить, что мнимого позора достаточно. Ведь в конце концов, возвращаясь к фашистской Германии: позор военного поражения страна испытала в 1918 году, а Гитлер пришел к власти в 1933-м! За эти 15 лет позор уже, казалось бы, пережили, пережили чудовищную гиперинфляцию, совершенно несравнимую с той, которую мы переживаем сейчас (доллар стоил 4 миллиарда марок!), путчи всевозможные пережили… Казалось бы, все уже «устаканилось», демократическая Веймарская республика укрепилась – но разразился экономический кризис 1929–1930 годов, и коричневые поднялись во весь рост! И – как будто никакой стабилизации не было, как будто только вчера Германия потерпела военное поражение, как будто не успели уже стабилизировать марку… Снова оказались они на плаву со своими злобными лозунгами, со своими призывами к Великой Германии «от моря и до моря»…
Существуют идеи, которые опасны сами по себе, идеи, пробуждающие в добром гражданине зверя, круто замешанные на ненависти, чреватые кровью и смертью. Такова идея РЕВАНШИЗМА. Такова идея ИМПЕРИИ. Такова идея НАЦИОНАЛЬНОГО ПРЕВОСХОДСТВА. Пока они живут – они грозят правым переворотом! А живы они, пока существуют люди, пропагандирующие эти идеи. Пока существуют газеты, книги, поддерживающие это мировоззрение… А потому: нетрудно себе представить, что мы стабилизируем рубль; что демократическое правительство окрепнет – пусть даже оно будет не совсем демократическим, а более технократическим… Но вот стоит в этих вполне благоприятных условиях разразиться действительному кризису перепроизводства (что теоретически возможно, он и сейчас у нас тлеет – из-за нехватки денежной массы), и они все встанут во весь свой рост.
– В начале беседы Вы упомянули о «беспомощности демократов». Что Вы под этим подразумеваете?
– Я имею в виду совершенно очевидные вещи. Если бы демократы попытались произвести путч 19 августа 1991 года (с тем же результатом), то все бы они сейчас уже давным-давно гнили в концлагере. Все газеты были бы закрыты, запрещены, все глотки, изрыгающие демократические истины – «ложные истины», – были бы заткнуты. И это было бы естественно и понятно всем, в том числе и затыкаемым демократам. Когда же путч поднимают правые силы, находящиеся в оппозиции, демократы вынуждены – если они хотят оставаться демократами – продолжать проводить политику свободы слова, плюрализма мнений и т.д. В этом смысле демократия, если ее не поддерживает благосостояние народа, обнаруживает свою ужасающую слабость и беспомощность. Демократия оказывается беспомощным заложником своих собственных политических принципов!
– После того как путч рухнул, Ельцин закрыл коммунистические газеты, прославлявшие ГКЧП. И кто возмутился первым? Демократы! Еще не обидели ни одного коммуниста, а демократы уже играли в политическое донкихотство, требуя на митингах – не допустить «охоты на ведьм»!
– Самое замечательное не то, что демократы возмутились. Самое замечательное – то, что коммунисты НЕ возмутились, они восприняли бы все эти запреты как должное! Демократы уже кричали вовсю, предупреждая о недопустимости «охоты на ведьм», а коммунисты только еще слабо попискивали на эти темы или вообще помалкивали. Должно ли было демократам, которые осудили действия Ельцина, сохранять интеллигентность в условиях политической борьбы с прожженными циниками и политическими бандитами – это вопрос! И вопрос вовсе не сугубо теоретический. Это вопрос политической практики. Дело в том, что политика обладает определенной внутренней логикой. Иногда она кажется жутко аморальной. Это происходит потому, что основа любой политической логики – это полное отсутствие каких-либо НРАВСТВЕННЫХ ПРИНЦИПОВ. Политика может быть и подлой, и гнусной, и грязной – какой угодно. Но она не имеет права быть глупой, она не должна приводить к поражению. Вот в конечном итоге единственное требование, которое извечно предъявляется к любой политике. Если политика не приводит к поражению – значит, это хорошая политика. А какова же цена победоносной политики? Это уж как получится – ответит вам политик-профессионал.
Впрочем, когда речь идет о завтрашнем дне той или иной политики, чрезвычайно трудно что бы то ни было рассчитать. Вот, например, печально знаменитый Жириновский. Казалось бы, он отшлифовал совершенно безошибочный набор обещаний, которые должны приманить на его сторону абсолютное большинство! И при этом отработал и выковал для себя неоднократно проверенный имидж классического Повелителя Дураков. Казалось бы, дело в шляпе и победа – в кармане. Но тут начинают действовать неустранимые и роковые факторы: вполне определенная внешность, неподходящее отчество, никуда не годное происхождение («мать русская, отец – юрист»)… А ведь Жириновский – это случай, так сказать, образцово-показательный. Куда труднее взвесить плюсы-минусы таких имперских лидеров, как Павлов, Бабурин, Стерлигов… И вот хотя все социологические расчеты показывают, что на стороне красно-коричневых от силы 25 процентов, но начинается предвыборная кампания – и что-то происходит. И это «что-то» переворачивает все расчеты вверх тормашками. Очень хочу, чтобы эти слова мои не оказались пророческими…
– К тому же эти опасения сейчас усугубляются резким снижением уровня жизни…
– Я сильно подозреваю, что у правительства нет другой возможности проводить реформу. Нельзя одновременно выполнять две задачи: и стабилизировать экономику, и сохранять при этом достаточно высокий уровень жизни. Слишком далеко зашла болезнь.
– Борис Натанович, реформа так же необходима, как операция, которая хотя и болезненна, но без нее можно умереть. Но уже давно при операциях применяют обезболивание! Существует огромная махина государственной собственности. Почему ее не распродают направо и налево, чтобы наполнить бюджет и смягчить издержки экономической реформы?
– Я сторонник «обвальной» приватизации. Но ведь очень многие считают, что она приведет к самым разнообразным негативным последствиям, среди коих важнейшую роль играет возможный захват собственности номенклатурой и теневой экономикой. Но проблема приватизации сегодня – это не экономическая, это социально-политическая проблема. Помните бессмертное учение о надстройке и базисе? Так вот, в результате всех предшествующих событий, начиная с 1985 года, мы начисто смели надстройку, которая была создана в стране за 70 лет. Все надстроечные институты сменились – власть другая, правительство другое, партии совершенно новые возникли, культура изменилась, весь менталитет общества стал иным… И вот теперь мы добрались до базиса, до базальтового основания общества, до того фундамента, на котором стояли все эти 75 лет. Базис, как известно, – это отношения собственности. Если сможем мы их изменить, если сумеем переменить хозяина у госсобственности, если создадим мощный социальный слой собственников – слой толщиною во многие десятки миллионов человек, – вот только тогда у нас в стране ситуация станет воистину необратимой. До тех же пор, пока 90–95% всей собственности продолжает принадлежать государству – можно в любой момент повернуть назад, вернуться в старый, добрый, уютный, вонючий закуток, в котором мы провели 70 лет… Именно поэтому месяц за месяцем проходят после августовской победы, а по-настоящему существенных изменений так и не происходит: базальтовая непробиваемая толща перед реформаторами – миллионы начальников, миллионы «совков», отлично понимающих, что этот рубеж – последний, и готовых на все, чтобы не позволить сделать ситуацию по-настоящему необратимой.
