Довольные охотники, напевая и насвистывая, разделывали туши. Мясо срезали с костей, заворачивали в шкуры и увязывали на нарты, а остатки скармливали собакам. Один из лучников до синевы отморозил ухо, и, под шутки товарищей, Скир отнял его ножом.

- Небесный Отец даёт нам удачу, - сказал Скир. - Снимайте лагерь, мы возвращаемся.

В долгие полярные зимы заготавливался запас мяса на то время, когда холод отступал к высоким ледниковым широтам, и с юга приходила опасность...

Помимо охоты кроманьонцы занимались сбором корней, грибов, ягод и орехов, ловили птиц и животных в разнообразные силки и ловушки. На бескрайних первобытных просторах паслись бизоны, овцебыки, туры, сайгаки, верблюды, лоси, косули. Ещё существовали мамонты, шерстистые носороги и гигантские олени, но в приполярье ледникового периода основным источником пищи для людей был северный олень.

Охотников неизменно сопровождали собаки. Крупные, заросшие густой шерстью звери служили людям в ездовых упряжках, для загона зверя и для защиты от хищников.

Кроманьонцы имели оружие для стрельбы на дальние расстояния, способное поразить добычу до того, как та успевала заметить охотника. Для усиления броска лёгкого копья применялось приспособление с упором для древка на одном конце и рукоятью на другом, что удваивало расстояние броска. Луки изготавливались из березы или лиственницы, тетива - из полосок тюленьей кожи или сухожилий, а наконечники для стрел делались из кости или камня и закреплялись на древке с помощью растительного клея. Применялись связки ремней, к концам которых крепились обёрнутые кожей камни, поражавшие добычу ударом или спутывая ей ноги.

Используя подобные методы и орудия охоты, кроманьонцы получили неиссякаемый источник питательной пищи, что помогло им заселить суровые просторы Севера.

Но всё стало иным в тот год, когда изменился ход солнца.

...Проверяя курс по Полярной звезде, охотники возвращались на Север, в посёлок своей общины.

В марте сумерки удлинялись, ночная мгла становилась короче, а холодное солнце с каждым днём поднималось всё выше над линией горизонта. Холмы лежали, заваленные подтаявшим, уже без застругов, сияющим снегом, а вдали над облаками сверкали ледовые конусы гор. Лучи весеннего солнца отражались в снежных кристаллах, и всё вокруг нестерпимо блестело. Роговицы глубоко посаженных глаз скрывались в прищуре, на лицах путников были сетки из грубых лыковых волокон, но трое уже заливались слезами, а один перестал различать очертания предметов. Глаза путников воспалялись, веки отекали, и наступала снежная слепота. Больным накладывали плотные повязки и через два дня боли проходили, а ещё через четыре зрение восстанавливалось.

В апреле, когда отряд достиг предгорий, в низинах долин начали скапливаться облака туманов. Речные террасы шумели сосновыми лесами, а в небе раздавались журавлиные крики и гусиный гогот. Снег исчезал на глазах, открывая взору вересковые пустоши с кустарниками брусники, черники, дрока. На равнины лег пронизанный солнцем парной воздух. Нарты, оружие и плащи из сыромятной кожи покрывались каплями влаги.

В мае солнце палило так, что обмороженные, обветренные сухие лица обгорали до красноты. Поднявшись в горы и продвигаясь по нагромождениям обледенелых каменных глыб, путники вышли на перевал и оглянулись. Внизу лежали уже зеленеющие вереском и дриадой прерии, повсюду прорезанные отсверками новых озёр и рек. Люди поразились величине вод. Только с высоты стала видна ширь переплетённых проток, расходящаяся по мерзлоте равнины.

- Надо спешить! - торопил Скир сын Вальда. - Не жалейте собак!

***

Посёлок Эвре располагался в нескольких перегонах от южной кромки ледника, уходящей в Озеро. Полярная ночь только начиналась, когда упряжки с рыбаками ехали в покрытых льдами горах. Собаки были запряжены цугом, попарно, и легко шли узкими тропами.

Плотные потоки стокового ветра спадали по склонам с огромной скоростью и растекались в долинах. Льды лежали на вершинах хребтов, синими лучами спускаясь по ложбинам и впадинам. Льды куполами лежали на плоскогорьях, заканчиваясь прозрачными обрывами. Льды лежали на пологих склонах, а во впадинах крутых отвесов залегали ледники висячие, время от времени с грохотом обвалов наполнявшие котловины долин. Языки сухих горных ледников переходили во влажные предгорные покровы, залегавшие у подножий хребтов и истекавшие талыми водами в необозримые равнины, покрытые снегами и вечной мерзлотой. Холода высоких широт и скальные основания гор тысячи лет держали гигантский ледник. Щиты и купола горных ледяных потоков и плиты бескрайних шельфовых ледников погребали сушу и моря на площади в миллионы квадратных километров.

Ветра срывались с вершин в узкие долины, и путники погружались в облака снежной пыли. На одном из перевалов ветер перевернул две крайние упряжки и протащил вниз по склону. Полозья, дуги, поперечины, настилы и ремни переломало и разметало, но визги собак и крики людей не были слышны за рёвом ветра.

Снежная пыль улеглась до следующего коварного порыва.

- Я не чувствую ног, Имар, - раненный лежал на разостланной оленьей шкуре, его спутники стояли рядом.

- У тебя сломан хребет, Снио, и стопы уже начинают синеть.

- Значит, пришла моя пора отправляться к праотцам... Помогайте Брунье и детям... Теперь оставьте меня...

- До встречи, Снио, до встречи, - Имар сын Гаута и другие путники жали руки обречённому.

Вывихи у собак вправляли, а псов с переломами добивали и тут же снимали с них шкуры. Из двух разрушенных нарт собрали одни, перепрягли упряжки и снова продолжили путь.

- Заберём тело на обратном пути, - тихо сказал Имар.

За последним перевалом горный склон уходил в ледяную пустыню Озера. Путники долго искали пологий спуск в меняющихся каждый год прибрежных ледниках. Между озёрными торосами стояла вода, а тёмный, оголённый ветрами лёд был покрыт белыми трещинами. Поставленный на скалистом берегу в незапамятные времена рыбацкий сруб смыло талыми водами во время полярного дня.

Рыбаки надели костяные ледоступы, распрягли собак, выдали им корм и начали подлёдный лов. Пешней вырубалась прорубь, а от неё вдоль по линии делались лунки. Затем с помощью багра от одной лунки к другой продергивалась веревка, за которой подо льдом протягивалась сеть, сплетённая из волокон крапивы.

- В прошлом году в это время были такие морозы, что сеть Сольви всеми поплавками вмёрзла в лёд, - сказал Трюгг. - Хорошая была сеть, ивовая, пятьдесят пять на шесть локтей. Сольви долго пробовал её вырубить, пока совсем не застыл. Гирит до конца зимы отпаивала его травами.

- Эта зима тёплая, - согласился Хьяльм. - Искупаемся?

- При таком ветре лучше сразу броситься на нож...

Имар смотрел на ледяную равнину.

- Лёд не прочный, хотя с поверхности этого почти не видно. И промоин много...

Уровень Озера повышался с каждым полярным летом. Из-за обильного поступления холодных вод от тающего ледника его температуры были ниже температур современного Балтийского бассейна на несколько градусов. Питательных веществ в талых водах было мало, но в Озере водилась кольчатая нерпа и различные виды пресноводных рыб.

Для промысла кроманьонцы применяли костяные крючки и зазубренные гарпуны, использовали грузила, поплавки из коры, а также сети, спрядённые из древесного волокна или крапивы. На северном побережье Озера добыча велась круглый год, и рацион северян на четверть состоял из рыбы. В летнее время партии рыбаков промышляли в прибрежных водах, используя узкие лодки, выдолбленные кремневыми топорами в стволах вековых сосен.

Полярная ночь подходила к концу, и рыбаки готовились возвращаться в поселение.

В марте первые жёлто-зелёные лучи возникали в ночном небе всего на несколько мгновений, следующие держались дольше, становились ярче и медленно изгибались в ослепительные дуги лимонного цвета. Северное сияние оживало, принимая форму короны, и пульсировало волнами, в которых появлялись красный и фиолетовый цвета. Ровные отсветы ночного неба чередовались разноцветными проблесками, яркими всполохами, колеблющимися полосами и ровным тонким свечением, сквозь которое были видны яркие полярные звёзды. Непрерывно слышалось лёгкое потрескивание.