Главный вопрос таков: что зомби представляют собой по сути? Я не занимался их вскрытием, только уничтожал. Встретившиеся мне однажды люди рассказали, как им довелось пообщаться с выжившим врачом, который пытался изучать инфицированных. Он вскрыл десятки экземляров ― как уничтоженных выстрелом в голову, разрушившим головной мозг, так и пойманных "живыми". Согласно его словам, никакой разницы между ними не было. В обоих случаях перед ним лежал человеческий труп ― по всем признакам это были мертвые тела. Все жизненные процессы в них остановились, обмен веществ отсутствовал. Во всяком случае, насколько можно было судить визуально, без приборов ― потому что врач их не имел. Тем не менее, до разрушения мозга эти трупы необъяснимым образом двигались: ходили и даже бегали. Их движения отличала зловещая карикатурность ― нормальные люди так никогда не двигаются, разве что танцуя хип-хоп. Как известно, для овладения подобными танцами нужны долгие тренировки; довольно непросто овладеть этими судорожными телодвижениями, противоестественными для обычного человека.
Что именно оживляло тела ― неизвестно. После разрушения тканей мозга зомби становился простым трупом и стремительно разлагался. В ином случае зараженные организмы отличались завидной живучестью. Слово "живучесть" я употребляю в том значении, в каком его применяют к военной технике; к биологической жизни оно в данном случае не относится. До сих пор можно встретить первых зомби, инфицированных в самом начале эпидемии ― почти год назад. Вид у них крайне изношенный, но это не мешает им продолжать бродить в поисках добычи. Непонятно, сколько еще они могут протянуть в таком режиме. Ясно одно: пока мышцы и связки их ног не полностью распались, они продолжают ходить.
Их поведение, при заметном однообразии, отличается целесообразностью. Вся активность зомби направлена на добывание еды, что роднит их с прочими проявленими хищной природы. Они атакуют все живое: людей, кошек, собак, крыс, птиц ― все, что только могут достать. Они едят даже насекомых, листья и мох. Я видел зомби, грызущих стволы молодых деревьев. Единственное, что не вызывает их реакции ― другие мертвецы; друг к другу они совершенно равнодушны и, кажется, даже не замечают наличие рядом себе подобных. Неясно, чем обусловлена такая избирательность.
У них полностью отсутствует инстинкт самосохранения. Они не понимают опасности и не пытаются избежать ее. Очевидно, зомби не чувствуют боли и, наверное, вообще ничего не чувствуют. Похоже, у них полностью отказали органы чувств и нервная система. Вернее, даже не отказали ― эти системы у них полностью разрушены. Мне довелось видеть матерого зомби лицом к лицу. Он явно был инфицирован давно и долгое время провел на улице, причем зимой. Так вот, у него не было зрения. Он не видел меня; его глаза просто не могли видеть, потому что разложились и вытекли. И все же он как-то воспринимал меня, устремившись именно туда, где я стоял.
Все прочие функции, присущие обычным людям, которыми они были до инфицирования, у зомби отсутствуют. Сознание, речь, социальное поведение ― утрачено абсолютно все. Ни у кого, кто хоть раз видел зомби, не возникнет вопроса: возможно ли их излечение и возвращение в прежнее, человеческое состояние? Очевидно, ответ ― нет.
В отличие от всех прочих существ зомби, будучи неживыми, лишены способности к размножению. Со стороны, однако, кажется, что они именно плодятся, причем стремительно. Стоит хотя бы одному человеку заразиться, как количество инфицированных вокруг растет по экспоненте. Однако в действительности размножается паразитирующий на людях вирус, ― если он существует, ― используя человеческую популяцию как питательную среду. Насколько я помню последние телепередачи и новости в интернете, сам вирус выделить не смогли ― или не успели. Хотя сообщения о созданной вакцине поступали из нескольких стран, никаких результатов ее применения нет; либо о них ничего не известно.
Как происходит инфицирование, знают все. Чтобы человек заразился, вирус должен попасть в кровь или на слизистые оболочки; в последнем случае есть шанс спастись, если сразу же тщательно вымыть испачканное место. Чаще всего заражение происходит через укусы: зомби старается сожрать человека, зубами отрывая куски всюду, куда может дотянуться. Это стопроцентный смертный приговор, как в моем случае. От Славы я узнал, что человек может заразиться также половым путем или употребляя в пищу плоть инфицированных; подобное трудно вообразить, но, благодаря истории госпитальеров я теперь знаю, что бывает и такое.
Раны и порезы от ногтей не приводят к заражению, если в них не попала кровь инфицированных. Я знаю это, потому что видел сильно исцарапанных людей, буквально разодранных в клочья. Но их не укусили, и, когда раны заживали, они продолжали жить.
Если от укуса или иных травм человек умирает сразу, то перевоплощение трупа в зомби происходит очень быстро, иногда просто мгновенно ― за считанные секунды. В ином случае, если зараженный не умер, процесс затягивается. Я слышал, что некоторые люди в группах выживших скрывали укусы, опасаясь, что их сразу выгонят или убьют. Им удавалось прятать проблему по нескольку недель и более. Заканчивалось это всегда плохо: они все равно умирали, после чего происходило мгновенное перевоплощение; оживший труп вскакивал и набрасывался на своих бывших товарищей.
В моем случае рана была небольшой и сама по себе не опасной для жизни. Следовательно, мое перевоплощение может растянуться надолго ― оно займет дни, может быть, недели или даже месяц.
Про возможность иммунитета я подробно писал ранее. Полагаю, мне не следует надеятся, что я стану вторым или третьим счастливым обладателем этого дара ― после Валентина Ивановича и Холеры.
Вот, пожалуй, и все, что мы знаем о феномене зомби на сегодняшний день. Самое печальное, что все, о чем я только что написал, было известно уже спустя месяц после начала пандемии. С того времени прошел без малого год, а наши знания об этом зловещем явлении остались прежними, нисколько не увеличившись. Чтобы исследовать его глубже, нужны специалисты, медицинское оборудование и безопасное место для проведения опытов. Без вышеперечисленного наши познавательные возможности немногим отличаются от таковых пещерного человека. Конечно, мы обладаем способностями к обобщению и анализу, чего не было у наших далеких предков; но, по правде говоря, они пока не очень-то помогают нам преуспеть в деле выживания.
Итак, что я имею после прошествия условных тринадцати дней? Правильнее было бы написать ― тринадцати черточек в блокноте, потому что действительное количество дней, как я уже отмечал, увы, неизвестно.
Глухота так и не прошла, а даже напротив, усугубилась. Сначала это сильно беспокоило меня; я привык полагаться на слух, доверяя ему жизнь. Очень важно, особенно в многоэтажных домах или в лесу, где нет прямой видимости, заранее услышать возможную опасность. Но я почти не выходил из квартиры, поэтому со временем привык к новому положению вещей. Сейчас мои уши словно заложены ватой. Самое неприятное, что я не слышу своих собственных действий и вызываемого ими шума. Тот, кто не лишен слуха, подобно мне, может легко вычислить мое местонахождение. Теперь я стараюсь действовать бесшумно, насколько это возможно при отсутствии обратной связи. Еще мне жаль, что я лишился возможности слушать пение птиц. Я любил эти звуки; особенно радовали меня соловьи, начинавшие свои песни незадолго до рассвета. Они напоминали мне о том, что я все еще жив.
Зрение тоже изменилось; в моих глазах словно сбилась настройка. Все стало размытым, как бывает, когда смотришь в бинокль с ненаведенной резкостью. Вещи, на которые я смотрю, лишились резкости. Их силуэты двоятся и троятся, отчего границы предметов выглядят нечеткими. В местах размытости я вижу цвета, которых, как я знаю, на самом деле нет ― нечто вроде туманной радуги. Иногда в воздухе прямо передо мной возникают цветные пятна. Они маленького размера, иногда едва видимые, но чаще это точки ослепительно яркого света, как искры или молния. Я четко воспринимаю их, но не могу назвать цвет ― слова для его обозначения не существует, потому что такого цвета нет в доступном человеческому зрению спектре. Они появляются внезапно, по две-три штуки сразу и некоторое время висят неподвижно, после чего исчезают без следа. Они производят странное впечатление. Не знаю, как точнее выразить его; но мне кажется, эти сияющие точки не относятся к реальности нашего мира. Они иные, словно вдавлены в ткань пространства из другого измерения. Это прозвучит странно, но я скажу так: они реальнее, чем фон, на который они наложены ― реальнее, чем наш материальный мир. Я затрудняюсь выразить это яснее. Еще одна странность: я написал "маленького размера" и "некоторое время", однако понимаю, что эти понятия к ним не применимы, как и слово "точка". Я не знаю, что они такое, но сияющие точки словно лишены атрибутов времени и пространства. Это невозможно выразить словами, однако ощущается именно так.
