1969 год… Неаполь. XVI чемпионат Европы. Для меня, тренера сборной, это был пятый европейский чемпионат. Он мне особенно дорог и хорошо запомнился. Как известно, третье место, занятое нами на Олимпиаде в Мехико, было расценено как неудача. Все ждали от нас «золота». И теперь только победа на чемпионате в Италии могла поддержать авторитет нашей команды и, конечно, ее тренера. Надо сказать, правда, что команда к европейскому чемпионату была подготовлена хорошо. Я верил в ребят, а они, уже привыкшие ко мне, понимали меня и твердо решили сражаться за победу.

Еще перед Олимпиадой в Мехико мы ввели в состав команды высокорослого С. Коваленко (217 см). Характером он был схож с А. Крикуном: в клубе — первый человек, а в сборной — терялся. После Мехико включили в команду молодых А. Белова из Ленинграда и А. Болоше- ва из московского «Динамо». В защиту были приглашены опытный А. Кульков из ЦСКА и В. Застухов из Еревана.

Незадолго до чемпионата Международная федерация баскетбола приняла решение сократить число участников первенства Европы с 16 до 12 команд. К тому же только нам, как чемпионам Европы, и итальянцам, как организаторам чемпионата, предоставлялось место в финальной группе, остальные команды должны были пройти черезсито предварительных турниров. Вот и получилось, что не доехали до Италии такие команды, как сборная Франции, участник всех чемпионатов Европы, сборная ГДР и сборная Финляндии. Зато получили путевки в Италию команды пяти стран — организаторов предварительных турниров, еще раз подтвердив, как значимо в баскетболе свое поле и как помогают свои стены. Вот эти команды: Греция, Швеция, Румыния, Испания и Венгрия.

Наша предварительная группа играла в маленьком городке Казерте в 50 километрах от Неаполя, где буквально за день до соревнований был открыт отличный баскетбольный зал с трибунами на две с половиной тысячи мест. На одной трибуне были кресла для именитых и богатых зрителей, другая представляла собой лестницу с широкими ступенями, где можно и сидеть и стоять. Итальянцы приходят на матч с маленькими надувными или матерчатыми подушечками, на которых сидят и которые сотнями летят на поле, когда зрители возражают против решения судей и действий игроков.

В нашей подгруппе была и команда Югославии, главный претендент на золотые медали. Победив остальных соперников довольно уверенно, мы проиграли сборной Югославии в подгруппе. И хотя игра эта ничего не решала, запомнил я ее на всю жизнь. Поражения запоминаются крепче, их было значительно меньше в моей тренерской судьбе, к тому же они очень не похожи одно на другое. Думаю, что не открою Америки, если скажу, что больше всех поражение переживает тренер.

Уж чего только не передумаешь после поражения! Победу у нас привыкли делить на всех: тут и игрокам отводится главная доля, ведь они исполнители, победители, приятно и тренерам, и врачам, и массажистам, и руководителям. А поражение всей тяжестью ложится на твои тренерские плечи. И не дай бог, если ты слабого сложения! Несправедливость оценки нашего тренерского труда, нашей профессии? Да, видимо, так! Что ж, мы, тренеры, идем на это. Идем сознательно, хотя несправедливость эту ощущаем всегда болезненно.

После поражения от югославов в Казерте в спортивной прессе стали поговаривать, что судьба А. Гомельского, дескать, предрешена, что поражение на европейском чемпионате ему не простят, он должен будет уйти с поста старшего тренера сборной. Видимо, журналисты, писавшие все это, хотели увидеть в моем поведении подтверждение своих слов. Думаю, тщетно. Если тренер не может управлять своими нервами (даже если знает, что его снимут), как же он сможет управлять целой командой, двенадцатью разными характерами? Ведь каждый игрок по–своему реагировал на поражение, каждый ждал совета, поддержки. Не скажу, что мы не думали о победе. Нет, мы играли на выигрыш. Но подспудно каждый сознавал, что поражение не катастрофа, ведь все равно мы в финале и с «югами» встретимся еще раз.

Югославы, почувствовав, что можно победить, раскрыли себя полностью. Они были счастливы и не скрывали этого. Трибуны, на которых югославских болельщиков было больше, чем итальянских, ревут от восторга. Югославские игроки качают своего тренера Ранко Жеравицу. Наши ребята молча стоят, опустив головы. Это тоже надо уметь — помолчать когда следует. Вижу, косятся на меня ребята краешком глаза: как он там, жив еще или убит совсем. Жив, идет к своему сопернику, поздравляет с победой, жмет руку. Это ведь спорт, дорогие мои мальчишки! Не надо делать из поражения трагедию.

В автобусе я сказал ребятам: «Наша команда по традиции имеет право на один плохой матч. Будем считать, что он уже сыгран сегодня. В финале все будет по–другому».

С подробным разбором этой встречи торопиться не хотелось. До полуфинала со сборной Чехословакии было еще два дня. Во–первых, думал, как отвлечь ребят, развеселить, растормошить. Да и самому хотелось собраться с мыслями, успокоиться. К тому же решил переговорить с каждым игроком отдельно.

Для Геннадия Вольнова, замечательного игрока, не раз выручавшего всю команду, это был особый чемпионат. Незадолго до него в одной из товарищеских игр, уже в Италии, Вольнов получил серьезную травму. Мы думали, как и наш врач Роман Сергеевич Зубов, что Вольнов выступать не сможет, и срочно вызвали Михаила Коркия. Такой оборот дела ударил по самолюбию Геннадия. Узнав об этом, он сказал мне: «Я сыграю и восстановлюсь, вот увидите». Коркия прибыл с опозданием, но в заявку мы включили Вольнова и, как показали события, не ошиблись. Перед решающими играми с Геннадием был особый разговор. Суть его заключалась в том, что именно он, Геннадий Вольнов, символ нашей команды, должен показать прежде всего свои бойцовские качества. Воль- нов понимал, что я от него хочу: он должен был вести ребят в бой.

С молодыми игроками разговор был совсем другим. Например, Виталий Застухов, дебютант сборной СССР, и Зураб Саканделидзе в составе юношеской сборной не раз побеждали юношескую сборную Югославии. Сегодня их соперники — те же игроки, что и прежде, так почему же нельзя их победить? Я хотел вселить в молодых веру в свои силы, в победу. И, как я ожидал, Застухов в финале сыграл отлично.

Есть игроки, с которыми длительные беседы не нужны. Они все понимают с полуслова. Один из них капитан команды Модестас Паулаускас, другой — комсорг Сергей Белов.

В дни поражений Белов и Паулаускас показали зрелость ума, рассудительность, хладнокровие. Сергей собрал команду на комсомольское собрание. Перед собранием мы с ним обсудили проблемы, которые будут стоять перед командой в решающем матче. На собрании мы с Озеровым не присутствовали. Белов вел его сам. Он мог предъявить любому игроку самые высокие требования, он имел на это право, завоевал его своей игрой. Разговор на собрании, как потом рассказывали ребята, шел энергичный, мужской, самокритичный. В общем, в психологическом плане команда была уже подготовлена, и теперь слово было за нами, тренерами, за нашими точными тактическими установками, разработками, планами.

Сегодня много говорят о том, что в борьбе равных по силе команд решающее значение приобретает психологическая подготовка, сила духа спортсменов. Это безусловно верно. Но откуда взять эту силу духа, как ее воспитать, как поддержать в решающий момент? Вот в чем вопрос! Думаю, что разговор о силе духа будет абстрактным, даже абсурдным, если он не базируется на техническом, тактическом и физическом совершенстве спортсменов.

Разбирая проигранный матч и настраивая ребят на финальный бой, я старался еще и еще раз объяснить и доказать им все их преимущества, командные и индивидуальные, все их достоинства. Это не было просто внушением, порождающим иллюзии. Это был деловой анализ реальных возможностей. Я не скрывал сильные стороны соперника. Но акцент делался на наши преимущества. Я спрашивал у команды: есть ли у югославов такие игроки, как М. Паулаускас, С. Белов, Г. Вольнов, 3. Саканделидзе, В. Андреев? Нет, отвечал я, таких игроков нет ни в югославской сборной, ни в любой сборной мира. Я напомнил баскетболистам, что они чемпионы мира и ту же сборную Югославии уже уверенно переигрывали.