(Писано, кажется, по поводу предполагавшейся Инзовым поездки в Петербург).
13-е. От генерала Инзова к А. М. Фадееву, в Петербург, куда он был вызван по поводу преобразований и сокращений, предпринятых министерством графа Закревского. Письмо это любопытно выражениями мнений Инзова и его своеобразным слогом.
«М. Г. Андрей Михайлович. Благодарю Вас за уведомление о обстоятельствах, по коим Вы туда вызваны. Цель предмета, улучшить в государстве народное богатство, — есть священна, — коль скоро отклонены будут все случаи (за исключениями естественных), приводящие в расстройство, а потом и в совершенный упадок, хозяйство поселянина. Когда доставится ему возможность приобретать, а не терять; когда промышленность, разных по хозяйству ее отраслей, получит беспрепятственное движение и не стеснится извлечением из оной особенных расчетливых выгод правительства, которые нередко бывают сопряжены с затруднительными хлопотами, а тем самым отнимают всю охоту заниматься оною. Неоспоримо, что промышленность всякого рода есть единственный источник народного богатства, но ощутительная ее польза тогда только бывает, когда свободно извлекаемая выгода есть ее поощрение. Тогда возрождается охота, время улучшает и приводит к совершенству. Но без сего, мне кажется, что все труды будут напрасны, и останутся только памятником на бумаге и временным предметом толков модных экономов, сидящих в долгах по шею.
В отношении преобразования по управлению колонии, — признаюсь, что мысль довольно странная, — будто есть лишние места и чиновники! Тогда, когда чувствуется в них крайний недостаток и мы лишены способов пособить оному. Что же касается до наблюдения за хозяйственным устройством в колониях, то на сие потребны люди, следовательно, не уменьшить, а увеличить нужно, — да и люди такие, которые бы хозяйственную часть знали, занимались ею, читали бы о ней и умели бы соображать, — словом ученые экономы, каковые находятся в Германии и других краях. Если же довольствоваться такими, что мест ищут, то устройство не слишком будет успешно. Судя по предполагаемому проекту, когда намерены сделать преобразование не только не выходя из штата, но еще на основании экономии с уменьшениями оного, тогда можно поздравить, что предмет направления к существенной цели определен с точностью. Вам самим известно, сколько я употреблял старания к оборотам, чтобы иметь необходимых людей! Объясните же г. министру крайность, которую терпит контора в чиновниках; у них, кроме жалованья, нет никаких косвенных прибылей, следовательно, каждый не может уделить и капли от ложки сухой. Нам нужны землемеры не пьяницы, архитекторы не помешанные в уме[82], лекаря не шарлатаны и не школьники, стряпчие по делам не сутяги, — все эти люди при конторе необходимы и для порядочного устройства нужны.
Слова, сосредоточить управление, — признаюсь не понимаю: относится ли точка до местности, или до стечения дел, — то последняя, есть неподвижная, — Петербург. Думают ли переместить контору, то потребуется особенная издержка для постройки домов, а без сего будет расстройство, а не устройство. Сколько ни ломаю головы, не могу попасть на мысль сего всестягивающего слова, — пожалуйста, растолкуйте, что понимают они под сим выражением.
5-го числа приехал его сиятельство фельдмаршал Г. Д.[83], он сказал мне, что я должен ожидать к себе гостей более нежели ожидаю, по крайней мере до 40 тысяч душ. Теперь бы министерство могло воспользоваться для них лесом из Молдавии, пока наши войска оную занимают. Эта статья, кажется, должна входить в соображение государственной экономии, чтобы доставить бедным людям возможность обстроить себя в степном месте: или договориться с правительством турецким о свободной торговле лесом с Молдавиею, и тем дать способ Бессарабии не нуждаться в оном. А без сего, трудно весьма большому количеству народа обзаводиться, а для казны весьма убыточно сделать ссуды. Хозяйственная часть министерства должна бы кажется похлопотать об этом. Болгары уже подходят, и на сих днях ожидаю до 1500 душ, а вслед за ними гораздо более. Хлопоты. Дай Боже, чтоб благополучно выдержали карантин и не оказалось бы какой болезни. Нынешний год Дунай так разлился, что подобной воды не помнят, и не смотря на сделанные возвышения плотины для переправы, едва не затопил оную. От землетрясения, в некоторых местах по берегу нашей речки, земля осела почти на сажень и даже в саду поделались трещины; более всего потерпели трубы и печи. В продолжении чумной болезни, я жил в шалаше в саду до 5-го октября: некоторую часть его обработал, очистил, и сею весною довольно пересадил фруктовых деревьев из школы, также акаций, тополей по улицам. На старых деревьях цвету было много, но жучки все губят. Вина сей год будет мало, от наступивших ранних морозов и отвлечения людей от домов. — не успели зарыть виноградники во многих местах, от чего померзли, но идут от корня. Шелковичная плантация которую Вы видели, еще увеличилась. Я представлял о шелководе министру и просил награждения для поощрения прочим, чего он действительно заслуживает, но по сих пор ничего нет, — таково поощрение к разведению шелководства! А сколько намарано о том бумаги, постановлений, обещаний! К чему же это все служит? Неужели все попечение обращено к тому, чтобы нехотя заставить ничему не верить. Сим правилом едва ли увеличится народное богатство, — потолкуйте о сем с господами экономами. Однако же пора кончить, ибо глаза режет, они у меня опять начали болеть. Обнимая Вас душевно, искренно желаю, дабы поездка Ваша не была втуне, но послужила ко всеобщей пользе. Весь Ваш И. Инзов. 9-го мая 1830 года, Болград».
14-е. От генерала Инзова министру внутренних дел графу Закревскому.
«Вашему Высокопревосходительству не безызвестно, что при самом основании иностранных колоний в южном крае России, верховное правительство, обращая особенное внимание на благосостояние оных и на достижение истинной пользы, от учреждения сих колоний для государства последовать долженствующей, заботилось о распространении в них всех тех отраслей хозяйства, кои по климату, почве земли и местным обстоятельствам в сем крае существовать могут. Для сего, особенное наблюдение и направление колонистов было признано необходимым еще во время управления тем краем покойного Новороссийского военного губернатора Дюка-де-Ришелье. Высочайшим рескриптом, последовавшим на его имя 1808 года августа 11-го, была возложена на бывшего главного судью Новороссийской конторы опекунства иностранных поселенцев, Контениуса, с увольнением его от производства письменных, денежных и отчетных дел, — обязанность: «стараться о распространении хлебопашества в колониях, о улучшении овцеводства, скотоводства и шелководства, о разведении виноградных садов и всех растений, которые только могут быть произведены в тамошнем климате, и вообще о всем что по хозяйственной части может доставить и колониям и краю выгоду и пользу».
Впоследствии времени, когда г. Контениус по преклонности лет и слабому здоровью, в 1818 году, оставил вовсе службу, то блаженной памяти Императором Александром I, при обозрении Его Величеством в том году Новороссийских колоний, было признано полезным, по личному удостоверению, продолжение такового надзора по хозяйственной части.
Высочайшим указом данным на имя министра внутренних дел 5-го января 1819 года, повелено: принять г. Контениуса паки на службу, с званием экстраординарного члена попечительного комитета о колонистах южного края России, с тем чтобы состоять ему по хозяйственным и другим частям колонистского управления, в личном только сношении со мною, на том самом основании, как он находился с Дюком-де-Ришелье. Сего рода служение г. Контениуса, продолжавшееся до самой кончины его, в сем году последовавшей, принесло важную и очевидную пользу. Его попечением и надзором, его благоразумными распоряжениями, на опытности и приобретенных по хозяйственной части сведениях основанными, многие колонии доведены до особенного устройства, а некоторые отрасли хозяйства до цветущего состояния: другие, для усовершенствования коих нужно более времени, основаны и требуют только продолжения надлежащего о том попечения и направления, дабы колонии Новороссийского края сделать впоследствии вообще, примерными во всех отношениях поселениями. Но для успешного достижения сей цели, необходимо нужно возложить продолжение наблюдения и попечения по сей части, на особого чиновника, в том же виде как этим занимался в протечении 22-х лет г. Контениус: ибо конторы не могут ни в каком отношении заменить подобного направления, требующего для действительного успеха и существенной пользы постоянного занятия сим предметом одного лица, имеющего по опыту к тому наклонность, способности и предварительные сведения. Для сего я нахожу в полной мере способным и достойным старшего члена Екатеринославской конторы иностранных поселенцев чиновника 8-го класса Фадеева, избранного и предуготовленного к тому в протечении 15-ти лет покойным г. Контениусом, о чем он сам свидетельствовал неоднократно не только мне, но и блаженной памяти Государю Императору, а равномерно графу Виктору Павловичу Кочубею, во время управления его сиятельством министерством внутренних дел. Чиновник сей, при наклонности и способностях его к сему занятию, соединяет отличное усердие к службе и благонамеренность к пользе общей. По таковым уважениям, поставляя обязанностью представить о вышеписанном обстоятельстве Вашему высокопревосходительству, я всепокорнейше прошу довести об оном до сведения Его Императорского Величества и исходатайствовать Высочайшее соизволение на определение г. Фадеева в экстраординарные члены попечительного комитета о колонистах южного края России, для наблюдения за хозяйственным устройством оных, на место Контениуса, и на том же самом основании, с тем чтобы по средним еще летам и деятельности г. Фадеева, не ограничивая совершенно его обязанности отныне же, таковым наблюдением, оставить его впредь, до дальнейшего времени и управляющим Екатеринославской конторою иностранных поселенцев. С совершенным почтением имею честь и проч. Иван Инзов. 1830 года, августа 15-го. Кишинев».
