— А почему в центре леса? — спросил кто-то, — Жили-то они на опушке?

Марк, тоже заметивший неувязку, с интересом посмотрел на «сказочников».

— Особенности сингулярного поля, — невозмутимо выкрутился Сергей.

— Бац, ты хлеб! Неожиданно ты чувствуешь сильное воздействие на себя, конечно, ты пойдешь в ту сторону, — студенты не слышали звонок, незаметно для себя перейдя из оппонентов в сторонники. Один из них, плотоядно шевеля пальцами нацелился на голову шарахнувшегося соседа.

— Вот именно! — с жаром продолжил Вадим, — Он шел, говорил со всеми, да? И объясняется, почему он разговаривал с животными. Объясняется, почему его съела лиса. Они же могли вполне договориться. Лиса же была умной. Вспомним, как она обманула колобок в оригинале. Пирожок тоже был умный. Они могли бы найти общий язык, может быть, стали бы учеными и бла-бла-бла, но бабка… дедка, — Вадим поднял руку в знак примирения, — вырубил поле. Мы решили все вопросы, которые не объяснялись в сказке и которые не волновали людей, но мы их все равно объяснили.

Марк чуть не забыл собрать сочинения, увлекшись веселым спором, получившимся даже интереснее самой сказки.

— Вы послушайте, что сочинили эти деятели. У меня кафедра на ушах стоит целый день от хохота, — говорил Духов вечером друзьям, — Всю работу сорвали. Надо было додуматься дебаты записать на диктофон. Это было что-то.

— Им бы в КВН выступать, — смеясь, предложил Алексей, — Сингулятор, трансформатор…. А что, правда, такое есть? — подначил он Марка.

— Главное, чтоб мои по этому рецепту не начали печь Наукобулки всех мастей, — ответил профессор.

На следующий день демонов освободили от лекций, и всю оставшуюся неделю они сдавали экзамены за первый курс, попутно знакомясь с оборудованием. С понедельника они приступили к занятиям на втором курсе, по ходу дела подтягивая те предметы, по которым у них были отставания. Хорошо, когда есть знакомые деканы и профессора, могущие замолвить за тебя словечко перед могущественным ректором.

Это становится традицией, запускать йёвалли первым в аудиторию перед лекциями, чтоб никому скучно не было. Вот сидите вы рано утром, ждете преподавателя, перебрасываетесь ничего не значащими фразами с одногруппниками. За окном хмурое осеннее утро, накрапывает дождик, до стипендии, если она светит, еще далеко, учебного настроения, как и солнца не дождаться. И вдруг в дверь заходит двухметровое не пойми что в драных джинсах с кучей цепочек на поясе, в жилете поверх футболки с дикой надписью, с дорогущей серьгой в ухе, с косичками с бусинами на виске и разноцветными волосами. Одаривает всех хмурым взглядом и бурчит «привет». Ваша реакция? Правильно, у меня бы она тоже не задержалась.

Кто-то присвистнул, оценив внешний вид, кто-то округлил глаза, узнав, «звезду», кто-то взглядом измерил объем бицепсов и ширину грудной клетки, равнодушным не остался никто. Но не все разомлели при виде знаменитости:

— О, девочка не заблудилась? Здесь не концертная площадка.

«Я у тебя подружку увел? — неприязненно продумал Лас, невольно прочитав мысли молодого человека, — Кто мешает записаться в тренажерку, если так завидно?».

— Мировые рок-звезды почтили нас своим вниманием, — присоединился к обсуждению широкоплечий студент с темно-русыми волосами.

Алентис опасался, что универ будет гудеть от неожиданной новости. Мало того, что «Демоны» оказались соплеменниками, так они еще и учиться с ними будут, но все проходило чинно и достойно. Даже в газетах лишь мельком появилось сообщение, что солисты поступили в институт. Какой, куда, как, не упоминалось, и никто не заинтересовался.

— Это какой же силой надо обладать, чтобы заткнуть рот прессе? — удивлялся Глеб Хляба.

Демоны могли бы ответить, что для этого надо быть всего лишь Тенью императрицы, Сах Иром, и иметь возможности, близкие к возможностям богов. Ерунда на самом деле. Но их не спросили. Маярт заверил, что через несколько дней студенты успокоятся, а пока пусть скажут спасибо, что поклонницы не штурмуют двери общежития. Тоже не маловажный фактор. Если бы еще Лас одевался по-человечески, но йёвалли наотрез отказался изображать скромницу. Теперь пусть пожинает плоды своего упрямства, подумал Сантилли, заходя следом за Марком в небольшую аудиторию.

— Вот это шкаф!

— И вам доброе утро, — весело поприветствовал одногруппников Сантилли.

— Кто-то «Растишку» пил регулярно.

— Не то слово.

— Позвольте представить вам новых сокурсников. Алехандро Ромеро Марков и Алонсо Ортега Романов. Прошу любить и жаловать. Можно коротко — Сан и Лас.

Профессор сократил их имена, рассудив, что студентов не обязательно грузить подробностями, им еще знания куда-то впихивать надо. Вдруг свободного места не хватит?

Второкурсники чувствовали себя старожилами и поэтому вели себя уверенней, чем предыдущая группа.

— А ума у них хватит? — спросил кто-то насмешливо.

— Ребята, а вы автографы даете? — спросила одна из девушек, недовольно покосившись на того, кто задал невежливый вопрос. Ею оказалась Леночка, соседка по секции, больше похожая на миниатюрную статуэточку очаровательного ангелочка с шапочкой непослушных светло-каштановых завитков.

— Они всем дают, — тут же ответил ей высокий светловолосый спортивный парень с модельной стрижкой, вольготно развалившийся на стуле.

— Кто там языкастый? — строго поинтересовался Духов, — К доске.

— Марк Савельевич, так начало же года, — сразу сдал назад студент.

— Вот и разомнешь мозги как раз. Я смотрю, Дубровский, они застоялись у тебя за лето, — усмехнулся профессор, — А язык у тебя и так без костей. К Пушкину в гости не удосужился сходить за пополнением словарного запаса?

Группа засмеялась, а парень недовольно заворчал.

— Даем, конечно, — охотно подтвердил Ласайента, проходя к свободному столу, находящемуся как раз за разговорчивым, и мимоходом небрежно провел по его подбородку к щеке и сел сзади, — Тебя что именно интересует?

Студент дернулся, но ответить не успел.

— Романов, потом счеты сводить будешь, — Марк невозмутимо прошел к окну и заложил руки за спину.

— Потом перегорит, Марк Савельевич, — возразил Ласайента.

Духов весело обернулся:

— А чтоб не перегорело — тоже к доске, — велел он, — Смелее, молодые люди, смелее. Покажите нам свою молодецкую удаль.

Сантилли наблюдал, как друг нехотя выходит. Тяжело Высочеству привыкается, но ничего, втянется, научится общаться с людьми, уважать их чувства и желания. Пусть он не наследный принц, но руководить ему все-таки придется. Андерс не даст сыну-дочери находиться в стороне от событий. Не получится у Ласайенты жить в свое удовольствие.

Совместное решение задач несколько примирило противников, показав, насколько быстро умеет считать новенький. В конце решения Лас небрежно подмахнул результат и насмешливо посмотрел на парня, застрявшего на середине. Никто автограф не просил? Тот сделал большие глаза и показал ими на задачу. Йёвалли пробежался по условию и потянул руку к мелу.

— Не подсказывать, — предупредил Марк, не оборачиваясь, — Сеньор Романов — на место, сеньор Дубровский разминает мозги дальше.

Ласайента виновато развел руками.

— Сильно соскучившихся по физике жду сегодня на кафедре, — в конце занятия сказал профессор и отпустил студентов.

Группа оказалась дружная, спортивная, со сложившимися привычками и традициями и тремя девушками.

Первая, Ольга, была девицей двадцати четырех лет с русой косой до пояса, считающей себя почти старой девой и поэтому усиленно ищущей себе мужа. Соответственно, и все разговоры были только об этом. Окинув демонов критическим оценивающим взглядом (те резко вспотели), она сразу вычеркнула их из возможного списка. Молодые лоботрясы. Лас обиделся и обозвал ее про себя старой мымрой, не забыв проинформировать ашурта о ходе ее мыслей.

Девушка обладала потрясающей фигурой: сверху ни у кого претензий не возникало, но снизу…. Создавалось впечатление, что она состоит из двух абсолютно разных людей: нормального и очень… плотного, раза в два. Мужчины понимали, что это такая конституция. Некоторым даже нравилось. Готовила соискательница мужей изумительно, шила, вязала. Но характер! Характер больше подошел бы коменданту военной крепости, поэтому за глаза Ольгу так и звали, комендантша, заранее сочувствуя ее избраннику.