После третьей пинты пива Морс уже не мог остановить поток своих фантазий. Он еще раз по-быстрому, перечитал статью. Да, там было что-то не так. Что-то небольшое, но, подумал он, это небольшое заставило Айнли взглянуть на дело с новой стороны... И самые странные догадки вскоре начали формироваться в его уме, посвященные погоне за ускользающим фактом.

Сержант Льюис, полностью наслаждавшийся полицейской рутиной на предыдущей неделе, постучал в кабинет Морса, задаваясь вопросом, что на этот раз было припасено для него. Он работал с непредсказуемым инспектором и раньше, причем получал удовольствие от работы с ним; но со своими оговорками.

Морс сидел в своем черном кожаном кресле, и перед ним на неприбранном столе лежала зеленая коробка с материалами дела.

– Ах. Входите, Льюис. Я не хотел начинать без вас. Было бы несправедливо, как считаете? – Он похлопал по документам жестом глубокой привязанности. – Здесь все есть, Льюис, мой мальчик. Все факты. Айнли был человеком фактов, – Айнли не был мечтательным теоретиком. И мы будем следовать по стопам великого человека. Что вы сказали?

И, не дав своему сержанту ни малейшей возможности сказать что-либо, он высыпал содержимое коробки на стол.

– Как нам лучше начать с верха или с низа?

– Было бы не плохо начать с самого начала, вам не кажется, сэр?

– Я думаю, что мы могли бы рассмотреть этот случай для начала с обоих концов, – но мы сделаем так, как вы говорите.

С трудом Морс развернул громоздкую кипу бумаг в правильном направлении.

– Что мы будем делать? – спросил Льюис безучастно.

Морс рассказал ему о своей беседе со Стрейнджем, а затем передал Льюису письмо, полученное от Вэлери Тэйлор.

– И мы принимаем дело к расследованию, Льюис – вы счастливы по этому поводу? – Льюис нехотя кивнул. – Возможно, вы не забыли про «Санди Миррор»?

Льюис послушно достал газету из кармана и протянул ее Moрсу, который вынул бумажник, нашел билет футбольной лотереи и с высокой степенью серьезности начал проверять его номера. Льюис смотрел, как его глаза попеременно загорались и гасли, пока билет не был всесторонне изучен и отброшен в направлении мусорной корзины.

– Я не буду транжирить деньги на Багамах на следующей неделе, Льюис. Как насчет вас?

– И я нет, сэр.

– Вы когда-нибудь что-нибудь выигрывали?

– Немного фунтов в прошлом году, сэр. Но это шанс один на миллион – получить большой выигрыш.

– Как и это чертово дело, – пробормотал Морс, брезгливо оглядывая плоды трудов Айнли.

В течение следующих двух с половиной часов они сидели над материалами дела Тэйлор, время от времени обсуждая наиболее неясные или интересные моменты – но по большей части молча. Независимому свидетелю этого сотрудничества стало бы ясно, что Морс читал примерно в пять раз медленнее, чем его сержант; но запомнил ли тот в пять раз больше прочитанного – было более чем сомнительным умозаключением. Для Морса было трудно сконцентрировать свои мысли на документах, лежавших перед ним. По его мнению, факты, чистейшие голые факты, сводились к чуть большему, чем он прочитал в пабе в предыдущий день. Заявления перед ним, проверенные и подписанные, лишь подтверждали простую голую истину: выйдя из дома, чтобы вернуться в школу, Вэлери Тэйлор бесследно исчезла.

Если Морс хотел фактов, ну, он получил один. Родители, соседи, учителя, одноклассники – все были опрошены по очереди. И среди всего благонамеренного многословия, все они могли сказать одно и то же – ничего. Далее, отчеты о собственных беседах Айнли с мистером и миссис Тэйлор, с директором школы, с классным наставником Вэлери, с партнерами по играм и с двумя ее бойфрендами. (Айнли явно понравился директор школы, и столь же явно он не одобрял одного из бойфрендов.) Все красиво, аккуратно записано мелким округлым почерком, который Морс уже видел. И ничего. Далее, отчеты по обширным запросам полиции и обыскам, а также сообщения о пропавшей девочке, замеченной в Бирмингеме, Лондоне, Рединге, Саутенде, и в отдаленной деревне в Морейе. Всё – несбыточные погони. Всё – ложные тревоги.

Далее, личные и медицинские отчеты о самой Вэлери. Она не была академически одаренной по какому-либо предмету; или если была, то успешно скрывала свой схоластический потенциал от учителей. Отчеты из школы предполагали отказ от изучения предметов, за ​​исключением практических, чтобы лучше проявить свои ограниченные способности (знакомые фразы!), но она выглядела достаточно представительной молодой леди, легко нравившейся (Moрс сопоставил со своими выводами) одноклассникам обоего пола. В день исчезновения ей было, что подтверждали школьные записи, семнадцать лет и пять месяцев, и она была ростом пять футов шесть дюймов. В предыдущем учебном году она сдала экзамены по четырем обязательным предметам (не слишком успешно) и должна была сдать еще три по выбранным предметам – английскому, французскому и прикладной науке. Из медицинского заключения следовало, что Вэлери была удивительно здорова. Не было никаких записей в ее медицинской карте Национального здравоохранения в течение последних трех лет, а до этого только корь и порез на указательном пальце левой руки.

Затем шел отчет, который, очевидно, вызывал у Айнли (реально) значительную горечь – о возможности неких проблем на внутреннем фронте, которые, возможно, были вызваны трениями между Вэлери и ее родителями, и привели к побегу из дома. На этом самом важном моменте Айнли углубился в проблему, исписав два листа писчей бумаги своей собственной справедливой рукой; но выводы были отрицательными. По свидетельству классного наставника Вэлери (среди многообразных обязанностей которого высоким приоритетом обозначалось нечто, называемое «попечение»), по свидетельству самих родителей, соседей и друзей Вэлери, как, оказалось, отсутствовали основания для предположения чего-то иного, кроме совершенно нормальных подъемов и спадов в отношениях между членами клана Тэйлоров. Ссоры, конечно. Вэлери несколько раз очень поздно возвращалась с танцев и дискотеки, а миссис Тэйлор была не сдержана на язык. (А кто бы не был?) Заключением Айнли стало то, что он не смог найти непосредственную причину в семейном кругу, кроме незначительных перебранок, следовательно, речь шла о необъяснимом уходе единственной дочери. Короче говоря – ничего. Морс подумал о старой латинской пословице. Ex nihilo nihil fit[7]. Из ничего вы не получите чего. Не то, чтобы это помогало каким-либо образом.

Помимо печатных и рукописных документов, были три карты: схема Оксфорда, с указанием областей, охваченных поисками; большая областная карта Оксфордшира, на которой были отмечены непонятными символами основные автомобильные и железнодорожные маршруты; и, наконец, эскиз улиц между школой «Роджер Бэкон» и домом Тэйлоров с маршрутом Вэлери от дома до школы, который был тщательно и аккуратно выделен покойным инспектором красным цветом. В то время как Льюис плелся в нескольких милях позади своего шефа, сам шеф, казалось, нашел что-то необычно интересное в этом последнем пункте: его правая рука потирала лоб, и он, как показалось Льюису, пребывал в самом глубоком созерцании.

– Нашли что-нибудь, сэр?

– Э-э?.. Что? – голова Морса отпрянула, и с грезами наяву было закончено.

– Эскиз карты, сэр.

– О, да. Карта. Очень интересно. Да.

Он снова посмотрел на нее, решил, что не сможет сообразить, что его в ней заинтересовало, и взял «Санди Миррор» еще раз. Он прочитал свой гороскоп:

«У вас все получается лучше, чем вы думаете, так что может случиться серьезный прорыв. Немного романтики вам обеспечено. На этой неделе вам повезет, если вы проведете ее с кем-то остроумным и ярким»

Он хмуро посмотрел на Льюиса, который на данный момент, по крайней мере, не выглядел ни очень остроумным, ни очень ярким.