Реакция на все эти выступления была неоднозначной. Наиболее активные сторонники «Трудовой России» и ультра-патриоты, собиравшиеся, как правило, в ядре митингующих, одобрительными криками и аплодисментами приветствовали радикальные заявления, в то время как более умеренные участники, располагавшиеся ближе к краям толпы, относились к ним весьма критически. Среди этого контингента вызревала идея о том, что было бы неплохо, если бы сами депутаты решились на такую форму протеста, как объявление голодовки, а проводить ее следовало бы в здании ВС. Подобная акция, по их мнению, могла бы поднять престиж депутатов и вызвать сочувствие к ним в народе.

В начале восьмого вечера депутаты ушли открывать Съезд и большинство людей потянулось на Баррикадную. В вечерних ТВ-новостях шла по большей части лживая информация об обстановке вокруг ДС: мол, там собрались лишь несколько сот человек, в основном люди преклонного возраста, а также бомжи и пьяницы, и что в штабе ВС раздают стрелковое оружие кому попало, в том числе и чеченцам.

Конечно нельзя отрицать, что на любые митинги и демонстрации приходят несколько десятков психически неуравновешенных людей, бомжей и пьяниц. Но их надо захотеть отыскать в многотысячной толпе абсолютно нормальных и трезвых людей и заснять на камеру. Что касается оружия, то в первые дни «стояния» его видели лишь у некоторых офицеров из тереховского Союза и у милиционеров из охраны Верховного Совета.

К 22-00 число манифестантов возле Дома Советов сократилось до 5 тыс. человек. С балкона через громкоговорители велась трансляция с заседаний Съезда. Депутаты довольно долго судили-рядили о повестке дня, что очень раздражало людей, собравшихся под балконом.

Несколько в стороне от основной группы манифестантов в окружении группы женщин стоял один из руководителей Московской организации КПРФ Шанцев. (Впоследствии он был назначен Лужковым на должность префекта Южного округа Москвы, а затем стал его первым заместителем — вице-мэром). Шанцев говорил о своем видении сложившейся ситуации, критически оценивая сделанные Руцким назначения в руководстве силовых ведомств. По его мнению, следовало хорошенько поработать с Грачевым, а не загонять того в объятия Ельцина, назначая на должность министра обороны генерала Ачалова. Сомнительным, с его точки зрения, выглядело и назначение Баранникова на должность министра безопасности, а Дунаева — на должность министра внутренних дел, поскольку они скомпрометировали себя связями с проходимцами типа Якубовского («генерал Дима») и подорвали тем самым доверие к себе в низовых структурах своих же ведомств.

Съезд, между тем, продолжался. После утверждения повестки дня слово предоставили Р.Хасбулатову. Основной смысл его доклада заключался в следующем: никакого рынка у нас нет, а путем приватизации имущества и либерализации цен создается социальный слой для поддержки диктатуры латиноамериканского типа. Послушав его, некоторые заметили, что с такой речью ему надо было бы выступить гораздо раньше — в конце 1991 или в начале 1992 года, когда этот «социальный слой поддержки диктатуры» был гораздо малочисленнее, чем сейчас, в Москве во всяком случае.

После него выступил Руцкой, говоривший практически о том же, что и накануне с балкона. Далее пошли прения и внесение предложений по проекту постановления Съезда. Ближе к часу ночи, времени закрытия метро, вновь начался отток манифестантов к Баррикадной и на ночь возле ДС осталось не более 3 тыс. человек. На баррикаде у Дружинниковской улицы уходящих стыдили находившиеся там женщины-активистки.

Примерно в это же время вдруг «ожили» мегафоны «Трудовой России». Один из лидеров этого движения заговорил об инциденте у штаба СНГ на Ленинградском проспекте. О том, что 70 человек из числа трудороссов поехали туда выручать Терехова, который якобы проник на территорию штаба с группой офицеров и был там, то ли захвачен, то ли убит в ходе перестрелки. Но их, эти 70 чел., туда не пропустили и все закончилось тем, что они, собравшись на бульваре посередине Ленинградского проспекта, скандировали «Банду Ельцина под суд!» и пели революционные песни. Выслушав сообщение, некоторые манифестанты обвинили Анпилова в провокаторстве, однако тот с ходу отмел обвинение, обозвав говоривших о провокации — трусами. (Во время инцидента на Ленинградском проспекте погибли: офицер 109-го отделения милиции Сидоренко и жительница одного из жилых домов).

Ближе к трем часам полил сильный дождь и оставшиеся на ночь стали искать укрытие под балконом и различными навесами вдоль здания ВС и бывшей приемной ВС. И хотя стоять было тесно, никто не жаловался и не скандалил. Вскоре из здания ВС активисты вынесли большие лотки с бутербродами (с сыром и колбасой), фляги с чаем и кофе, а также бумажные стаканчики. Продвигаясь вдоль линии стоявших под балконом людей, они предлагали им перекусить (бесплатно), что с благодарностью принималось практически всеми собравшимися.

Трансляция Съезда продолжалась. Манифестанты комментировали выступления и делали предположения относительно возможного развития событий в последующие дни. Судя по репликам окружающих, большинство склонялось к тому, что ОНИ (т.е. исполнительные структуры) не решатся на разгон ВС и Съезда и в конечном счете вынуждены будут уступить.

Подпитку для подобного настроения давали как выступавшие депутаты, так и вновь назначенные руководители силовых ведомств. Так, ближе к 4 часам утра, когда приступили к утверждению в должностях Баранникова, Ачалова и Дунаева и те стали отвечать на вопросы депутатов о степени лояльности силовых структур ВС и Съезду, Ачалов заявил, что все идет нормально и когда возникнет необходимость, то части, верные Конституции, в короткий срок будут выдвинуты на защиту ВС и Съезда. На это заявление Ачалова последовала громкая реплика из толпы (мужской голос): «Ага! Как свистнем, так прибегут. А на хрена тогда мы стоим здесь третью ночь?!» Остальные поддержали говорившего.

Примерно в том же ключе, что и Ачалов, выступил Дунаев, заявивший, что большинство личного состава МВД поддерживает Руцкого и все идет нормально, хотя и есть проблемы. Баранников был более осторожен в своих высказываниях.

К этому времени к территории вокруг «Белого дома» стали подтягиваться милиционеры. Их было не очень много и, главное, они не были агрессивно настроены. Заседание Съезда продолжалось до 5 часов утра. После его окончания депутаты оппозиции вышли на балкон и поблагодарили собравшихся за поддержку и стойкость. В ответ толпа дружно проскандировала: «Мо-лод-цы! Мо-лод-цы!» Лишь в 5-30, т.е. ближе к открытию станции метро, люди потянулись под дождем в сторону Баррикадной.

Спустившись на платформу, некоторые принялись расклеивать на стенах листовки, полученные ими в 8-м подъезде ДС. Из-за этого в течение 20 минут возникли три конфликта между агитаторами и отдельными пассажирами-демократами (судя по виду и экипировке — «челноки» и «лавочники»), которые пытались сорвать листовки, сопровождая свои действия соответствующими комментариями («красно-коричневые», «фашисты») с использованием ненормативной лексики. До рукоприкладства не дошло, но взаимные оскорбления и угрозы произносились с остервенением. Метрополитеновские милиционеры, прохаживавшиеся по платформе, в конфликты не вмешивались, но внимательно следили за происходящим.

Пятница 24 сентября и ночь на субботу 25 сентября

Утром в пятницу получили задание выяснить отношение работников завода к событиям вокруг Верховного Совета. Опрашивали почти в течение всего рабочего дня. Задавали вопрос: «Чья позиция представляется Вам более верной в конфликте, возникшем между законодательной и исполнительной ветвями власти?» (опросили несколько сот человек).

В итоге ответы распределились следующим образом: верна позиция исполнительной власти — 40% опрошенных, верна позиция законодательной власти — 20%, не верны ни та, ни другая позиции — 28%, затруднились ответить — 12%.

В ходе опроса выслушивали доводы людей, почему они решили высказаться так, а не иначе. Аргументация чаще всего сводилась чуть ли не к дословному цитированию материалов или сообщений из «Вестей», ТВ-Останкино, «МК», «Радио России», «Правды», «Советской России», «Дня» — в зависимости от политических пристрастий опрашиваемых.