Лоранс, впадая в панику, молча кивнула, а затем расплакалась. Лора, почувствовав сострадание, поспешно принялась ее утешать.

– Тебе кажется, что ты его любишь, однако позабудешь его очень быстро, – прошептала она своей внучке на ухо. – Кроме того, хотя мне и не хочется еще больше огорчать тебя, моя дорогая, но я должна сказать, что, по-моему, ему очень нравится Эстер.

– Эстер? Нет, нет, этого не может быть!

В этот момент в дверь постучали, и затем зашла, не дожидаясь разрешения, Киона.

– Добрый вечер, – сказала она, внимательно посмотрев на Лору и Лоранс. – Мы вернулись. Лора, я привезла сюда на несколько дней Адель, потому что Шарлотта очень устала. Констан приезду Адели очень обрадовался, и они уже играют вдвоем. Извини за то, что я тебя не предупредила. Я вполне могла бы позвонить из Валь-Жальбера, но Мин сочла, что в этом нет необходимости. Папа – тоже.

– Да я вообще-то буду рада приютить у себя эту малышку. Ты поступила правильно.

Киона, в мозг которой хлынули бурным потоком мысли ее мачехи и мысли Лоранс, поднесла ладонь к своему лбу, закрыла глаза и поискала наощупь, на что бы опереться.

– О нет! – пробормотала она. – Как мне это все уже надоело, надоело!

Лора подскочила к ней, чтобы ее поддержать, и тихонько спросила:

– Что с тобой? Все та же проблема? Ты прочла наши мысли и узнала о том, что происходит? Мы от тебя, получается, не можем вообще ничего утаить.

– Все хуже и хуже, все хуже и хуже! Лоранс, почему ты так поступила? Тебе не следовало этого делать. Постыдилась бы! Ложь, все время ложь! Даже мне – и то приходится врать!

Сильно дрожа всем телом, Киона опустилась на кровать. Немного придя в себя, она взглянула на Лору и сказала ей с негодованием:

– Лоранс тебе солгала. Она сама поцеловала Овида, чтобы тем самым доставить ему неприятности. Я не испытываю никакой симпатии к этому мужчине, но он вел себя правильно. Он попытался ее урезонить, он сказал ей правду. Он ее не любит.

– Господи, у меня сейчас голова лопнет! – воскликнула Лора, с отчаянным видом поднимая руки вверх. – Какой кошмар!

– Но это все из-за нее, бабушка, опять все из-за Кионы! – вспылила Лоранс. – Она везде насаждает свои порядки. А себя она считает ни в чем не виноватой. Святая! Ангел! Ей ты веришь на слово, а меня считаешь лгуньей. Однако она сама только что призналась, что тоже врет. Я не хочу ее больше видеть! Выйди из этой комнаты, Киона, выйди отсюда! Уж лучше бы ты осталась там, где ты ухаживала за лошадьми!

– Нет. Я отсюда не уйду, и Лора тоже не уйдет. Нам нужно спокойно втроем поговорить и принять решение.

Эти слова были произнесены четко и абсолютно спокойным голосом. Затем в комнате на несколько томительных минут воцарилась тишина.

Эрмин и Тошан разговаривали, сидя в беседке. Они наслаждались прохладой вечера и возможностью побыть наедине друг с другом. Мадлен накормила всех троих детей приготовленным Мирей гороховым пюре, в которое та добавила сливочное масло и кусочки вареной ветчины. Мирей смотрела, как едят дети, радуясь тому, что Адели такая пища по вкусу. Что касается Жослина, то он, довольный совершенной им прогулкой, но уставший, отдыхал в гостиной, потягивая из бокала херес.

– Я разочарована, – сказала Эрмин своему мужу. – Я надеялась отправиться на будущей неделе в Большой рай, но теперь мне кажется, что это не состоится.

– Мин, дорогая, не наша вина, что новые события нарушили наши планы. Мари-Нутта устраивается на работу в Квебеке, Киона исчезает, а теперь еще ты начинаешь переживать за Шарлотту, и нам приходится взять к себе на несколько дней Адель.

– Я это знаю, любовь моя. Но если мы задержимся здесь надолго, то сможем отдохнуть там, на берегу Перибонки, лишь несколько недель. Девочки возвращаются в колледж Бон-Пастёр[17] в октябре, да и Констану пора идти в школу. Мама предлагает отдать его в школу здесь, в Робервале, но в таком случае всю зиму он будет далеко от нас. Слишком далеко!

– К черту законы, он пойдет в школу позднее, чем полагается, в следующем году[18]. Если придется заплатить за это штраф, мы его заплатим, хотя вряд ли кто-то приедет проверять нас посреди зимы на берег Перибонки.

– Было бы разумнее выхлопотать себе соответствующее разрешение, – вздохнула Эрмин. – Мукки пообещал мне, что будет с нами. Он уже получил аттестат о среднем образовании и теперь может серьезно подумать о том, какая профессия ему по душе. Думаю, он захочет поступить в университет.

Тошан посмотрел усталым взглядом на бледно-голубое – почти сиреневое – небо и затем процедил сквозь зубы:

– Современное общество мне не нравится. В прежние времена, чтобы прокормить семью, нам нужно было всего лишь научиться охотиться, ловить рыбу и выращивать фасоль и кукурузу. Я пытаюсь поддерживать такой образ жизни на своих землях, но, как только я снова сталкиваюсь с цивилизацией, я говорю себе, что мои усилия напрасны. Когда я слушал, что говорит Мари-Нутта, я осознавал, что она пристрастилась к городской жизни и к городским развлечениям. Если ей предложат постоянное рабочее место в этой газете – «Солей», – то зачем ей сюда возвращаться? Ей ведь уже шестнадцать лет, и она имеет право работать.

– Тошан, будь объективен. Ты ругаешь прогресс, но при этом мечтаешь о маленьком самолете и даже о гидросамолете. Нам повезло: в Большом раю мы живем по старинке, но благодаря прогрессу можем путешествовать, ездить во Францию и Италию, можем наслаждаться комфортом этого превосходного дома. Мама – женщина расторопная. Она уже не так богата, как до пожара, однако обладает впечатляющим состоянием.

– Ей следует быть осторожнее! Игра на бирже не всегда приносит прибыль. Может случиться так, что она очень быстро разорится.

Эрмин взяла Тошана за руку. Он, взглянув на супругу, нежно ей улыбнулся.

– Дорогая моя, давай установим какую-то конкретную дату. Поезжай вместе с детьми в Большой рай пятнадцатого августа.

– А ты сам-то что, не поедешь?

– Я завтра утром поплыву на пароходе на Перибонку. Не сердись, но мне крайне необходимо поехать туда и удостовериться, что у нас там все в порядке и что дом к вашему приезду готов. Бабушка Одина и моя тетя Аранк уже, должно быть, ждут нашего возвращения. Я объясню им, как обстоят дела, и займусь своими собаками. А еще заготовлю дров. Думаю, вернусь дней через шесть.

Эрмин подавила вздох. Она охотно пустила бы слезу и стала бы уговаривать своего мужа подождать, однако, хорошо зная его, предпочла позволить ему поступать так, как он сам считает нужным.

– А твоя подруга Эстер? Ты что, ее бросаешь? – съехидничала Эрмин.

– Думаю, наш дорогой друг Овид займется ею вплотную, – усмехнулся Тошан, прикуривая сигарету.

– Вполне возможно! Я заметила, что он проявляет к ней интерес.

Она испытывала какое-то странное чувство ревности и мысленно ругала себя за это дурой. После окончания войны она ведь сама стала больше всех уговаривать Овида найти себе какую-нибудь очень хорошую женщину, которая смогла бы сделать его счастливым.

– Они, в общем-то, будут прекрасной парой, – добавил Тошан.

Он хотел было продолжить разговор на эту тему, но тут вдруг на пороге наружной застекленной двери, ведущей в кухню, появилась Киона. В своих черных полотняных штанах и темно-зеленом свитере из тонкой шерсти и с зачесанными назад короткими влажными волосами она вполне могла бы сойти за юношу – красивого юношу с тонкими чертами лица. Тошан заметил, что лицо у нее озабоченное и даже растерянное.

– Киона, ты больна? – поинтересовалась Эрмин, которая тоже это заметила.

– Нет, я просто сильно устала. Я помогала Мадлен купать малышей. Они сейчас уже ложатся спать. Нужно, чтобы вы поднялись на второй этаж и пожелали им спокойной ночи.

Киона подошла к столу и положила ладони на плечи Тошана, словно бы желая прикоснуться к его сильному мужскому телу и позаимствовать его силы. В этот момент на пороге появилась Лоранс. Она была бледна и двигалась, как какой-нибудь лунатик.