– Здесь кто-то есть, – прошептала она. – И этот кто-то сердится.

Подобное заявление заставило бы испуганно вздрогнуть кого угодно. У Эрмин пересохло во рту. Тут снова появился Овид. В одной руке он держал графин, в другой – два стакана.

– Я прихватил это на тот случай, если вам вдруг захочется пить! – сказал он, тоже садясь на диван. – Так вот, давайте не будем тратить время на разговоры про всякие банальности. Это произошло в ночь с четверга на пятницу. В среду вечером, когда мы с Эстер пришли сюда, здесь все было нормально. Полное спокойствие. Я всячески успокаивал ее на следующее утро, но она все время твердила, что в этом доме есть призраки и что ей необходимо переехать. А было бы очень жаль это делать: она ведь только что закончила обновление интерьера.

– Здесь все выглядит современно, – рассеянно сказала Эрмин, чувствуя себя не в своей тарелке из-за слов, только что услышанных ею от Кионы.

– Да, но я к этому привык, – пошутил Овид. – Короче говоря, в ночь с четверга на пятницу Эстер будит меня около полуночи, потому что снова слышит эти чертовы удары в стену. Я прислушиваюсь и тоже начинаю слышать какие-то глухие удары, доносящиеся с первого этажа. Я решаю выйти из дому, чтобы посмотреть, кто это там балуется. Я обхожу вокруг дома, но никого не вижу. Возвращаюсь и вижу, что свет погас. Эстер ждет меня на кухне и плачет от страха. Она пытается взять чашку, но та вдруг летит на землю и разбивается. Кроме того, она снова чувствует, что к ней прикасаются, но на этот раз уже более настойчиво: кто-то сжимает ее локоть. Я упорно пытаюсь ей объяснить, что причиной тому могут быть климатические катаклизмы, какие-то совпадения, но едва я начинаю излагать ей свои заумные предположения, как вдруг чувствую чье-то ледяное дыхание у себя на лбу и прикосновение чьей-то руки к моему плечу. Этого мне вполне хватило, чтобы перестать умничать. Мы взяли кое-какие вещи, и я увез Эстер ночевать в Сен-Фелисьен. Сегодня я заеду за ней в полночь, и мы опять поедем ночевать ко мне. Я признаю, что был неправ, когда не верил Эстер. Она теперь пребывает в полной растерянности и очень нервничает. Киона, вы можете нам помочь? Точнее говоря, помочь Эстер. В противном случае мне придется поселить ее в своем маленьком жилище.

– Я для того сюда и приехала, чтобы помочь Эстер, – ответила Киона, давая своими словами понять, что он, Овид, не имеет к этому ее стремлению никакого отношения.

Она с сосредоточенным видом встала с дивана.

– Эрмин, тебе нужно остаться здесь, в гостиной, вместе с Овидом. Не говорите ничего и не шевелитесь. Меня не должны отвлекать ни ваши голоса, ни ваши движения.

Затем Киона – под удивленными взглядами Эрмин и Овида – обошла комнату, касаясь стен кончиками пальцев, и, выйдя из гостиной, направилась на второй этаж. Эрмин и Овид услышали, как скрипит под ее ногами паркет, а затем до них донесся приглушенный стон. Эрмин, терзаемая тем, что не может сейчас ничего сказать учителю, стала кусать себе губы. Овид мимикой показал ей, что очень взволнован. В ответ она с сочувствующим видом слегка покачала головой.

И тут вдруг Киона, находившаяся на лестничной площадке, стала что-то говорить тихим голосом – таким тихим, что они не могли расслышать, что она говорит. Им показалось, что она произносит какой-то монолог, делая в нем бесконечно долгие паузы. Наконец Киона вернулась в гостиную. Она была очень бледна, что сразу же бросалось в глаза, потому что обычно цвет ее лица был медным – то есть точно таким же, как у Тошана.

– Ну так что? – спросила Эрмин, говоря еле слышным голосом.

– Мне кажется, у меня получилось. Пожалуйста, дайте мне выпить воды.

Эрмин, усадив Киону на диван, принесла ей стакан воды. Киона выпила один глоток и сделала глубокий вдох.

– Я изменяюсь в лучшую сторону. Мое недомогание было очень коротким и легко переносимым, – сказала она удивленно.

– А что вы говорили там, наверху? – поинтересовался Овид. – Мне показалось, что вы читали какие-то молитвы.

– Это были не молитвы. Я давала советы и пояснения.

– Кому? – испуганно спросил Овид.

– Женщине. Она умерла в 1926 году во время того, что в газетах называли трагедией региона Лак-Сен-Жан.

– Я помню это очень хорошо, мне тогда было шестнадцать лет! – воскликнул учитель. – Это произошло во время строительства плотины. Строительство вызвало много протестов, но они закончились ничем. Строительные работы были начаты и доведены до успешного завершения. Уровень воды в озере поднялся – как во время больших весенних паводков[38].

– Я тоже это помню, – закивала Эрмин. – В Валь-Жальбере все об этом говорили. Жозеф Маруа ездил оказывать помощь своим двоюродным братьям и сестрам. Киона, а как умерла эта женщина? Она утонула?

– Нет, ее забил в саду до смерти ее муж – ревнивый и агрессивный человек. Она так и не поняла, что умерла. Она думала, что просто спала, а когда проснулась, ее никто почему-то не слышал и не видел. Ее муж уехал на другой конец Канады. Как только в этом доме кто-нибудь поселялся, она пыталась привлечь к себе внимание, и при этом ее частенько охватывал бешеный гнев. Она ведь была женщиной простой и неграмотной. Ее пребывание между двумя мирами показалось ей очень коротким. Однако в действительности она вот уже двадцать четыре года зовет на помощь и стучит в стены, когда замечает, что в доме есть жильцы. Поройтесь в архивах местной газеты – и вы найдете сведения о ней и о том, как она умерла. Я ничего не выдумываю.

Ошеломленный Овид на несколько секунд закрыл глаза. Хотя он и был материалистом, увлекающимся не только литературой, но и естественными науками, в этой ситуации ему волей-неволей приходилось поверить Кионе.

– Я не стану оскорблять вас какими-либо проверками, малышка. Если эта бедняжка никак не станет проявлять себя в будущем, я буду вам очень признателен.

– Как только она осознала, что мертва, ее душа успокоилась и она исчезла. Я больше не видела ее. Думаю, она сюда уже не вернется.

Эрмин, дрожа, взяла сводную сестру за руку.

– То есть ты ее освободила? – спросила она. – Но получается, что ты ее видела, да? Я имею в виду ее лицо, внешность…

– Хотя и смутно, но видела. Она предстала передо мной в виде расплывчатого сероватого изображения, в котором трудно было что-либо рассмотреть. Очень худая низкорослая женщина. Она заслуживала того, чтобы обрести покой, улететь к свету… Боже мой, Овид, вы так сильно побледнели!

– Побледнеешь тут… Мне уже хочется восхвалять Господа. И вас, Киона, тоже – за то, что вы проявили такое мужество, находясь лицом к лицу со сверхъестественным.

Киона улыбнулась сострадательной улыбкой, глядя на исказившиеся черты лица Лафлера. А тот с обескураженным видом продолжал:

– Избита в саду до смерти! Если я расскажу об этой трагедии Эстер, ей опять захочется куда-нибудь переехать отсюда.

– Не захочется. Я сумею ее успокоить. Если вдуматься, в каждом районе земного шара – и в нашей стране, и за рубежом – существуют места, в которых кто-то умер насильственной смертью. Подумайте о бесчисленных войнах, развязываемых людьми в погоне за богатством и властью!

– Это, к сожалению, правда, – согласилась Эрмин.

– Тем не менее мало кто из усопших приходит побаловаться электрическими выключателями или побарабанить в стену, – покачал головой Овид. – Но раз уж мы затронули эту тему, то мне хотелось бы узнать ваше мнение, Киона. Раньше я полагал, что необходимо присутствие медиума для того, чтобы призраки могли как-то заявить о своем появлении или продемонстрировать нам, что они находятся, как вы сказали, между двумя мирами. Однако эта женщина терроризировала нас и без помощи медиума.

– Сожалею, Овид, но я недостаточно хорошо разбираюсь в этом вопросе для того, чтобы быть способной аргументированно ответить вам. Я прочла в какой-то книге, что призраки могут проявить себя и без тех ворот, которые как бы открывает для них медиум. Также возможно, что определенную роль играет и степень того отчаяния, которое охватило блуждающую душу. Однако, прошу вас, скажите Эстер, что ей уже больше нечего бояться. Вообще-то ей и раньше ничего не угрожало – ну разве что серьезный нервный срыв. Отныне она будет чувствовать себя в этом доме намного лучше. Сейчас я уже могу вам признаться, что едва я переступила порог, как сразу же почувствовала, что атмосфера здесь удручающая. Последняя деталь: собственник этого дома обо всем этом знал. Все его наниматели отсюда сбежали. Воспользуйтесь этим для того, чтобы заставить его снизить цену.