Эрмин в знак согласия кивнула. Выражение ее голубых глаз стало нежным: она мысленно представила себе свою сводную сестру в роли учительницы, окруженную маленькими девочками с черными косами и медными лицами, а также маленькими мальчиками, которых она, Эрмин, представляла себе такими, каким был Мукки в возрасте шести лет.

– Нужно благодарить Бога за то, что он наставил ее на путь истинный, – вздохнула Эрмин. – Бога, Иисуса или Маниту. А может, еще и Алиетту или почтенного Наку!

Этот их разговор продолжался бы и дальше, но тут вдруг во входную дверь постучали. Фокси залаял и побежал рысцой в прихожую.

– Кто это, черт возьми? – пробурчал Жослин. – Сиди, Мимин, я сам схожу посмотрю.

– Да нет же, сиди ты! Ты ведь так уютно устроился! – возразила Эрмин, уже поднявшись на ноги.

Открыв входную дверь, она с большим удивлением увидела на крыльце Эстер – в домашнем халате и тапочках. Ее шелковистые черные волосы были растрепаны, а сама она, похоже, очень сильно чем-то встревожена.

– Эрмин, прошу вас, позвольте мне войти в дом. Можно? Я знаю, что уже поздно, но мне страшно. Очень страшно!

– Заходите, заходите. Что случилось? Проходите в гостиную, мой отец еще не лег спать. Он будет рад снова с вами увидеться.

– Спасибо…

– Ого, да это же Эстер! – воскликнул Жослин. – Какие-то проблемы?

У него имелось вполне достаточно жизненного опыта для того, чтобы догадываться о чувствах других людей, тем более что эта еврейка была сейчас чем-то похожа на загнанного зверя.

– Присаживайтесь, драгоценная наша подруга! – сказал Жослин.

– Хотите чаю или какого-нибудь тонизирующего напитка? – вежливо предложила Эрмин.

– Если у вас есть виски или джин, то я бы немножко выпила.

Эстер запыхалась и дышала очень быстро. Жослин и Эрмин, не решаясь ее расспрашивать, лишь терялись в догадках, что заставило ее прибежать сюда. Никаких следов насилия на ней видно не было, значит, на нее никто не напал.

– Успокойтесь! – сказал Жослин. – Когда отдышитесь, объясните нам, что у вас там произошло.

– Овид задерживался. Я его ждала, но он все никак не приезжал, – начала рассказывать Эстер срывающимся голосом. – И тут вдруг позади меня раздались удары в стену – там, куда я поставила свой диван. Я уже слышала такие удары на прошлой неделе, в понедельник. Электричество тоже отключилось, хотя, как вы сами знаете, никакой грозы сегодня вечером нет. Более того, я почувствовала, как кто-то положил руку сзади мне на плечо. Я обрадовалась, что это приехал Овид, но позади меня никого не оказалось. Вообще никого!

Эстер, еле сдерживая слезы, посмотрела на своих собеседников ошалелым взглядом.

– Вы теперь живете с Овидом? – удивленно спросила Эрмин. – Ой, простите меня за такой бестактный вопрос. Я просто ничего не знала. У нас не было возможности пообщаться с вами с того самого вечера, когда вы приходили сюда за своими вещами.

– А-а, да, я еще только поселилась в доме на улице Марку и была счастлива оттого, что у меня наконец-то есть свое жилье! Но кто-то тогда задул свечу, а лампочки погасли. Овид смог сделать так, что они снова зажглись. Вот с того самого вечера я иногда слышу удары в стену.

Жослин, заинтригованный, поднялся со своего кресла и стал наливать виски своей гостье, поскольку Эрмин не решалась этого сделать: она, казалось, застыла на месте из-за того, что сейчас услышала.

– Выпейте поскорее алкоголя, это вас подбодрит, – сказал Жослин. – Еще одна странная история!

– А почему «еще одна»? – спросила Эстер тихим голосом.

– Мой отец хотел сказать, что нашей семье благодаря Кионе часто приходится сталкиваться со странными явлениями, – вежливо пояснила Эрмин. – Овид был свидетелем того, о чем вы нам сейчас рассказали?

– К сожалению, нет! Он мне почти не верит. По его словам, мои взвинченные нервы и тяжелое прошлое сделали меня уж очень впечатлительной. Но хватит об этом. Мне жаль, что я вас потревожила. Я не знала, куда мне идти. Я здесь ни с кем не знакома, кроме вас.

Подбодренная глотком виски, Эстер окинула взглядом интерьер, создающий теплую и задушевную обстановку, в которой она, Эстер, не так давно вела приятные беседы с Лорой.

– Я теперь чувствую себя неловко, – призналась она. – Я даже не смогла одеться поприличнее.

– Это лишь подтверждает то, что вы были напуганы, моя бедная малышка, – шутливым тоном сказал Жослин.

– Ваш дом, возможно, стал мишенью озорников, или же – еще банальнее – электропроводка пришла в негодность, – предположила Эрмин.

Она смотрела на Эстер, которая даже в таком встревоженном состоянии оставалась красивой: белокожее лицо античной царевны, окаймленное черными как смоль прядями волос. «Я понимаю Овида, – подумала она. – Она очаровательна. По крайней мере, мне уже можно не переживать о нем и его душевном благополучии. А ведь он заявлял, что будет любить меня вечно и до конца жизни останется холостым». Вздохнув, она попыталась подавить в себе эту слабую вспышку неуместной ревности, тем более что у нее мелькнула – также не делающая ей чести – мысль, что в такую очаровательную женщину мог влюбиться и Тошан. «Пусть уж лучше в нее влюбляется Овид», – мысленно сказала Эрмин сама себе.

Жослин тоже задумался. В силу того, что у его второй дочери имелись таинственные паранормальные способности, он уже не раз задумывался над сверхъестественными явлениями и давно не сомневался в существовании призраков, блуждающих душ и злых духов.

– Эрмин говорит правду. Тому, что вас так сильно напугало, может иметься логическое объяснение, – вдруг заявил он.

– Но отнюдь не прикосновению к моему плечу, – ответила Эстер. – Я никогда не забуду это странное ощущение. Оно было странным потому, что я находилась в кухне одна.

– Да, конечно, – кивнул Жослин.

– Папа, об этом, наверное, следовало бы поговорить с Кионой, – предложила Эрмин. – Она и Акали скоро вернутся из кино.

– Нет, ни в коем случае! – возразил Жослин. – Она еще только пытается оправиться от шока, который перенесла. Как, впрочем, и все мы. Нет смысла просить ее прибегнуть к своим необыкновенным способностям.

– Я сняла дом, в который наведываются призраки, да? – спросила Эстер. – Не надо скрывать от меня правду. Мне пришла в голову эта мысль еще в первый вечер моего пребывания там. Я чувствовала, что там что-то не так, хотя обстановка в доме мне нравится, поскольку я изменила ее в соответствии со своими вкусами. Я, надо сказать, еще ни разу не спала там одна. Или ездила ночевать в Сен-Фелисьен, или Овид оставался на ночь у меня.

– А-а… – сказал Жослин, смущенный такой откровенностью своей собеседницы. – Скажите, а вы собираетесь узаконить свои отношения?

– То есть пожениться? Да, у нас имеется такое намерение. Мы уверены в прочности наших отношений.

– А когда? В скором будущем? – предположила ошеломленная Эрмин.

– Ну конечно. Мы с ним оба пережили несколько лет горького одиночества. Наша встреча стала для нас обоих знаменательным событием. У нас появилось впечатление, что мы созданы друг для друга. Овид – замечательный, добрый, щедрый, умный и образованный человек, который к тому же обладает хорошим чувством юмора. По правде говоря, для нас не важно, оформлены наши отношения официально или нет, но, к сожалению, в санатории по поводу моего жениха мне уже делали кое-какие замечания. Для Овида это имеет еще большее значение, потому что его профессия требует от него незапятнанной репутации с точки зрения морали и нравственности.

Во входную дверь снова постучали. Эрмин жестом показала Эстер, чтобы та оставалась сидеть на месте, и пошла открывать. На этот раз она увидела на крыльце Овида, который, как она сразу заметила, был сильно взволнован.

– Эстер в ее доме нет. Там везде водяной пар и светятся все лампочки! – воскликнул Овид.

– Не переживайте, Эстер здесь. Пожалуйста, входите.

Овид хотел было броситься в гостиную, но Эрмин удержала его за рукав куртки.

– Я узнала, что вы с ней собираетесь в ближайшем будущем пожениться, – прошептала Эрмин. – Вы ее любите?