Тони поднялся на ноги, в маленьком дамском будуаре он казался особенно огромным.

— Отнеси щенка на кухню, — сказал он Глэдис, и та бросилась выполнять распоряжение.

— Минуточку, сэр. — Девушка сунула руку в карман фартука и достала мятый лист бумаги. — Думаю, я должна отдать вам это, ваша светлость. Миссис Рафферти велела мне принести его ей, но я решила, раз письмо лежало в вашей спальне…

Эллен взяла письмо.

— «Гражданке Жаклин де Лорне». Странно, я не знала, что они все еще обращаются друг к другу так, и я думала, что фамилия Жаклин — Сашут. Но адрес правильный.

— Де Лорне… — задумчиво сказал Тони. — Мне знакомо это имя. Прочти письмо.

— Ни за что! — вспыхнув, ответила Эллен. — Это непорядочно. — Она ласково улыбнулась служанке. — Спасибо большое, Глэдис. Ты мне очень помогла.

Она закрыла за служанкой дверь и повернулась к Тони. Ей было трудно сопротивляться воле и обаянию Тони, но она твердо решила настоять на своем.

— А теперь, Эллен, скажи мне, — он надвигался на нее, — что за мысли бродят в твоей хитрой головке?

— Никаких, Тони, клянусь тебе! — Она изо всех сил старалась, чтобы голос ее звучал простодушно. — Ты почти убедил меня, что Жаклин позволила себе безрассудно увлечься. Мне будет недоставать ее, но что же я могу сделать? — Она притворно вздохнула и улыбнулась ему.

Тони и глазом не моргнул.

— Лгунья, — сказал он. — Я знаю тебя с колыбели, Элли. Не надейся обмануть меня. Сейчас ты больше, чем когда бы то ни было, уверена в том, что ее похитили.

И в самом деле, как она могла понадеяться обмануть Тони? Он видит ее насквозь.

— Плащ, — серьезно сказала Эллен. — Жаклин терпеть не могла этот плащ. Он ярко-зеленый, а подкладка красная. Жаклин говорила мне, что его надо сжечь. Она вообще пыталась научить меня одеваться. — Голос ее сорвался.

— Ну, что ты право, Эллен, — мягко сказал Тони. — Что ты ее хоронишь?

— Я не могу, Тони! Она никогда бы сама по доброй воле не надела этот плащ — тем более если бы за всем этим крылось что-то романтическое. Ей бы тогда хотелось выглядеть красивой…

— Ну хорошо, — сказал Тони. — Давай порассуждаем. Допустим, Николас увез ее силой. Зачем? Твой дворецкий сказал, что он был очень болен, пока находился здесь. Может, он слегка тронулся умом? У них ведь в роду были сумасшедшие.

— Не знаю. — Эллен упрямо покачала головой. — Знаю только, что Жаклин уехала с ним не по своей воле.

Тони дотронулся до ее плеча:

— Я не ошибусь, если выскажу предположение, что ты этого так не оставишь?

— Ни в коем случае! Жаклин спасла мне жизнь. И я ее не предам.

— Ты уже не раз говорила, что она спасла тебе жизнь. Может быть, расскажешь, как это произошло? — серьезно спросил он.

Эллен снова покачала головой:

— Это слишком сложно объяснить. Достаточно сказать, что она очень много для меня значит. И я не оставлю ее в беде.

— Когда я вернусь в Лондон, я смогу навести кое-какие справки, — предложил Тони. — Твоя подруга все равно скомпрометирована, так что не думаю, что это как-то повредит ей. После истории с Харгроувом все и так будут кричать: «Держи его!» Когда-нибудь Блэкторн все-таки засветится и тебе вернут Жаклин.

Эллен постаралась изобразить на своем лице благодарность.

— Ты очень любезен, — пробормотала она.

— К черту мою любезность! Признавайся: ты ведь не будешь сидеть и ждать каких-то известий, а поедешь искать их?

Притворяться было бесполезно — Тони слишком хорошо знает ее.

— Извини, Тони, но я должна это сделать. Ты можешь рассказать обо всем Кармайклу, чтобы он попытался остановить меня.

— Я ничего не буду ему рассказывать.

— Не будешь?

— Да и не сумею: в ближайшее время я его не увижу. Я поеду с тобой.

Эллен в восторге бросилась ему на шею.

— Ох, Тони, я знала, что всегда смогу на тебя положиться! — радостно закричала она.

Тони крепко обнял ее и прижал к себе.

— Помни об этом всегда, — сказал он, глядя на нее сверху вниз.

Ей вдруг показалось, что он сейчас поцелует ее, но это длилось лишь одно мгновение. Тони выпустил ее из объятий, отстранился и подчеркнуто небрежно спросил:

— Полагаю, ты не останешься здесь, если я попытаюсь отыскать их один?

— Ни за что! И не беспокойся за мою репутацию. Мы возьмем с собой Бинни и твоего лакея: никому в голову не придет ничего дурного. Мы их нагоним, вот увидишь! Ведь Николас и не подозревает, что мы его преследуем. Он, видимо, считает, что у бедной Жаклин нет никого на всем белом свете.

— Но все-таки не забывай, что свет жаден до сплетен, — предупредил Тони.

Эллен задумалась, ею вдруг овладели сомнения.

— Нет, Тони, я не могу так поступить с тобой, — сказала она наконец. — Если ты думаешь, что нас могут разоблачить, тебе лучше со мной не ехать. Я справлюсь сама. Мне просто невыносимо думать, что если… если все выйдет наружу, то… ты… то я…

Она смущенно улыбнулась ему, в глазах ее стояли слезы. Вдруг Тони заставят насильно жениться на ней? Этого она просто не перенесет!

Тони проигнорировал ее бессвязный лепет.

— Не беспокойся, дитя мое. Ни одна живая душа об этом не узнает. А пока что мне действительно лучше отправиться в «Корону и кабана» и заказать на ночь комнату. Я заеду за тобой завтра утром. Ты за ночь отдохнешь, и мы отправимся в погоню.

— Да благословит тебя бог, Тони! Просто не знаю, что бы я без тебя делала!

Она смотрела в окно, как он уезжает. В глазах ее все еще стояли слезы.

Эллен потребовался час, чтобы собрать нужные для дороги вещи, и еще один — чтобы уговорить Бинни поехать с ними. Хорошо бы дождь перестал — она не любила путешествовать в такую погоду. Да и Бинни всю дорогу будет ныть и жаловаться…

Эллен от души надеялась, что они найдут Жаклин к вечеру следующего дня. Внезапно она поймала себя на том, что думает исключительно о предстоящем путешествии.

Ведь рядом с ней еще двадцать четыре часа будет ее драгоценный Тони! «Какая же я все-таки! — осудила она себя. — Чуть ли не рада, что Жаклин похитили!»

Жаклин решила, что они едут на север. Ей этого никто не говорил — ее похитители вообще не давали себе труда разговаривать с ней, а Тавернер исполнял к тому же обязанности кучера, так что и между собой они почти не общались. Но она видела, как меняется пейзаж, и чувствовала, что воздух становится все более прохладным.

И это называется весна! Судя по всему, холодным равнодушным англичанам вообще не было дано ощущать смену времен года. Лето не избавляло их от ледяных ветров и холодных дождей, а начало апреля вполне могло сойти за декабрь. Жаклин просто застыла от холода. А в Париже, наверное, уже цветут каштаны, воздух тепел и мягок… Но на улицах по-прежнему заметны следы крови.

Она не верила в так называемый Амьенский мир и в сомнительное спокойствие, овладевшее Европой. Не верила, что французы готовы упорядочить свою жизнь, не верила обещаниям Бонапарта, она не верила ничему! Лучше уж быть здесь, в изгнании, — пусть даже пленницей человека, которого она ненавидит больше всего на свете. Ненависть к нему придавала ее жизни хоть какой-то смысл. Пока он в пределах досягаемости, возмездие возможно. А если возможно возмездие, значит, стоит жить!

Впрочем, поначалу, когда ее, связанную, с кляпом во рту, сунули в эту проклятую карету, жить ей не хотелось. Первое, что она сказала, когда Блэкторн вытащил кляп:

— А как же руки?

— А что с руками?

— Ты их не развяжешь?

Он сделал вид, что раздумывает.

— А где гарантии, что если я, как дурак, развяжу их, ты не бросишься на меня? Слово чести?

— Я не могу дать слово чести бесчестному человеку!

Блэкторн кивнул, в глазах его мелькнуло нечто похожее на усмешку.

— Я так и думал. Но мне что-то не хочется участвовать еще в одном боксерском мачте. Поэтому я пока воздержусь развязывать тебе руки. Если ты, конечно, не надумала приласкать меня и нарушить тем самым все мои планы.