— Какое роскошное украшение! — пробормотала Розетта. — Я ни за что не расстанусь с ним! Виктор, я буду носить его днем и ночью.

Юноша улыбнулся. Розетта пробуждала в нем глубочайшую нежность. Он хотел оберегать ее, лелеять, надеясь, что это хоть как-то компенсирует то горе, которое ей пришлось пережить. Розетта подняла глаза и посмотрела на Виктора с таким обожанием, что он задрожал.

— Спасибо, Виктор, — прошептала Розетта. — Вероятно, Иисус меня немного любит, поскольку я на своем пути постоянно встречаю ангелов. Анжелина, мсье Луиджи… и теперь вы. Я так сегодня счастлива, и все благодаря вам!

— Розетта, я хотел бы дарить вам счастье всю свою жизнь. Моту ли я поцеловать вас, чтобы скрепить наши обещания?

Раскрасневшаяся от сильных переживаний Розетта кивнула. Он припал к ее губам, довольствуясь целомудренным, нежным и уважительным поцелуем.

— Благодарю вас за то, что вы подарили мне несколько благословенных мгновений. Я был словно в раю, — прошептал он. — Розетта, я хочу задать вам еще один вопрос, очень важный для меня. Если я женюсь на вас, а этого, повторяю, я хочу всем сердцем, сможете ли вы любить меня так, как любят друг друга муж и жена? Вы понимаете, о чем я говорю?

— Понимаю. Но я не знаю, — не раздумывая, ответила Розетта. — Я не могу дать вам ответ, Виктор. Мне кажется, что да…

— Господи, вы действительно очаровательны! Вы не лукавите. Сколько девушек, окажись они на вашем месте, поклялись бы в этом, чтобы не разочаровать меня. Я не буду больше докучать вам вопросами. Время покажет. Надеюсь, ваши душевные раны заживут.

— С вашей помощью в качестве лекарства такое вполне возможно, — весело отозвалась Розетта.

Они оба рассмеялись, поверив во взаимную любовь — чувство, которое будоражило их юные жизни и к которому они еще не были готовы.

— Пора возвращаться, тысячу раз увы! — вздохнул Виктор, целуя руки Розетты.

Поскольку ворота дома на улице Мобек оставались открытыми, Виктор въехал во двор и поставил фаэтон рядом со сливой. Он перенес Розетту в кухню. На этот раз щеки их соприкасались. Никто не стал свидетелем этого знаменательного события, о котором девушка будет всегда помнить. Расставались они с большим сожалением.

— Могу ли я приехать завтра в это же время, чтобы попрощаться с вами? — спросил погрустневший Виктор.

— Разумеется! Только здесь будет много народу. Сегодня вечером возвращается Анжелина со своим женихом. Я буду ждать вас во дворе. Мсье Робер поставит мое кресло поддерево.

— Тогда до завтра, моя дорогая Розетта.

Виктор поклонился, не попросив о последнем поцелуе, что немного расстроило Розетту. Изобразив на лице разочарование, она умоляюще посмотрела на него.

— Слава Богу! — воскликнул Виктор. — Я не осмеливался, я так боялся, что вы сочтете меня навязчивым!

Виктор наклонился и, обняв Розетту, припал к ее теплым губам. Уходил он в состоянии радостного возбуждения.

До самого вечера Розетта думала о тех странных ощущениях и о дрожи во всем теле, которые возникали, когда Виктор прикасался к ней, но так и не смогла решить, какими эти ощущения были — приятными или неприятными. Ничего подобного она раньше не испытывала. Она была рассеянной даже в присутствии Робера и Пьеро, радовавшихся, что им удалось набрать целую корзину каштанов.

Едва в восемь часов вечера Анжелина переступила порог своего дома, как сразу же заметила, что у ее протеже таинственный вид. Она поцеловала девушку, а также Пьеро, потом пожала руку Роберу, разгребавшему остывшие угли.

— Ну что же, все идет своим чередом! — пошутила она. — Как ни странно, но у меня такое ощущение, что я уехала отсюда несколько недель назад. Как чувствуют себя Ирена и малышка Анжела?

— Они обе в добром здравии, — ответил отец семейства. — Я поджарил каштаны. Помнится, вы говорили, что любите их?

— О, для меня это настоящее лакомство! Большое спасибо, Робер! Мы должны были насладиться каштанами у моего дядюшки, но ни он, ни Луиджи не смогли собрать их. За ужином я расскажу вам почему.

— А где мсье Луиджи? — заволновался Пьеро.

— Он распрягает кобылу и кормит ее.

— Пойду помогу ему! — крикнул мальчик, выбегая на улицу.

Розетта смотрела на Анжелину так, словно перед ней появилась фея. Анжелина посвежела, ее глаза сверкали как драгоценные камни, лицо было на удивление безмятежным. Она стала еще прекраснее. Дорожный костюм из серого бархата подчеркивал изящество ее фигуры.

— Вы как-то изменились, мадемуазель Энджи, — радостно сказала Розетта.

— Это ветер с гор. Ветер, пахнущий свободой и безумством. Но и ты как-то странно улыбаешься!

— Черт возьми! Это ветер с холмов. Он кружит мне голову. Представляете, мсье Виктор пригласил меня прогуляться с ним в фаэтоне. Все честь по чести, как говорит мадемуазель Жерсанда.

Заинтригованная Анжелина улыбнулась. Она понимала, что скоро узнает, чем закончилась эта прогулка. Розетта охотно будет откровенничать, но она сама целомудренно сохранит свою тайну о ночах безумной любви, которые они пережили с Луиджи в доме Жана Бонзона с молчаливого благословения хозяина.

Жерсанда де Беснак, которой всегда было холодно, села поближе к камину. Вот уже целую неделю шел бесконечный дождь, а на вершинах Пиренеев лежал снег. Старая дама, подняв голову, стойко выдерживала удрученные взгляды Луиджи и Анжелины. Они отметили третий день рождения Анри, с удовольствием съели пирог и уложили малыша спать. И тут вспыхнула ссора.

— Мама, я надеюсь, что это шутка, дурного вкуса, но все-таки шутка, — сказал побледневший от негодования акробат. — Октавия говорила об этом Розетте в прошлом месяце, когда мы были в отъезде, но у меня это вылетело из головы. Вы действительно отказываетесь присутствовать на церковной церемонии?

— Мадемуазель, я отреагировала так же, как и Луиджи, когда Розетта шепотом сказала мне об этом, — поддержала Луиджи Анжелина. — Это настолько абсурдно, что я больше об этом даже не думала. Я расценила ваше решение как мимолетный каприз, а теперь вы вновь заявляете, что ноги вашей не будет в соборе. Вы причиняете мне невыносимую боль, и к тому же, насколько я помню, вы присутствовали при крещении Анри. И это происходило в том же соборе, разве я не права?

— Обряд крещения не такой длительный, как свадебная церемония, дети мои, — возразила Жерсанда. — И нас не окружали любопытные зеваки. И я как приемная мать Анри должна была находиться там.

Луиджи кипел от негодования. Стоя около кресла своей матери, он воздел руки.

— Напоминаю вам, если вы вновь забыли, что вы и моя мать… и не приемная, по крайней мере, я так полагаю. Но вы непредсказуемы. Еще немного, и вы скажете, что я не ваш сын…

— Луиджи, не подвергай все сомнению, — простонала Жерсанда. — Нельзя отрекаться от веры своих предков, когда стоишь на пороге смерти.

Анжелина потеряла терпение. С трудом сдерживая слезы разочарования, она прошептала:

— Вы не стоите на пороге смерти, насколько мне известно! Тем хуже! Мы отказываемся справлять свадьбу, мадемуазель, и праздновать Рождество, которое мы должны были встретить в Лозере. Мы с Луиджи как можно скорее покинем Сен-Лизье и отправимся в Сантьяго-де-Компостела. Где-нибудь мы обязательно найдем кюре, который согласится нас обвенчать!

Октавия прислушивалась к ссоре, стоя в вестибюле. Упрямство хозяйки и подруги удручало служанку. Она решила вмешаться, пусть даже потом ей придется выслушивать многочисленные упреки.

— Какое несчастье! — со вздохом воскликнула Октавия, входя в комнату. — Вас слышно даже в кухне. Если вы будете продолжать в том же духе, то разбудите малыша, который так радовался, ложась в постель вместе с новой игрушкой. Мадемуазель, при всем моем уважении к вам, я разделяю мнение Энджи и мсье Луиджи. Зачем вы потратили столько сил, все это организовывая, если отказываетесь присутствовать в доме Господа, которому поклоняются и католики, и протестанты, смею вам заметить? У вас короткая память, и я вынуждена напомнить вам, что вы ездили на похороны этой несчастной девушки, Люсьены, одной из жертв Сегена. Вернувшись из Тулузы, вы расхваливали мне красоту церкви Сен-Сернен, где проходила заупокойная месса. Ну так что?