— Я удивился, не увидев вас на улице в такую хорошую погоду, — сказал Виктор. — Кстати, я хотел предложить вам кое-что. Я приехал в фаэтоне своих родителей. Мы могли бы прогуляться в нем по окрестностям города. Вам по душе мое предложение?

— Да, я была бы очень рада. Но как это сделать?

— Я все продумал. Я могу въехать во двор и донести вас до экипажа на руках.

— Не знаю, прилично ли это, Виктор. Нас увидят люди. Я должна спросить разрешения у мадемуазель Жерсанды де Беснак, будущей свекрови Анжелины.

— Господи, вы нуждаетесь в разрешении? Разве так уж плохо немного развлечься, подышать свежим воздухом, полюбоваться листвой деревьев на холмах, такой разноцветной в это время года? Я привезу вас домой через час, обещаю.

Розетта уступила его просьбе, будучи не в силах возражать.

— Хорошо. Но только один час!

И Виктор с энтузиазмом принялся за дело. Ему хватило десяти минут. Розетта оказалась в фаэтоне с одеялом на ногах и завязанным на груди платком. Услышав цокот копыт во дворе и скрип колес, Ирена подошла к окну.

— Что происходит? — крикнула она.

— Мсье Пикемаль везет меня на прогулку, — объяснила Розетта.

— Чудесная мысль! Так наслаждайся же!

— Вы можете полностью доверять мне, мадам! — крикнул ей Виктор.

— Я вам верю, мсье.

Наконец фаэтон поехал по улице Мобек в сторону укреплений. Розетта, долгие дни проводившая в четырех стенах, с радостью смотрела на кроны дубов, росших за Дворцом епископов, любовалась бескрайней долиной, простиравшейся на северо-востоке, восхищалась цветущими колокольчиками и последними розами. На огородах среди увядшей растительности на земле лежали огромные оранжевые тыквы.

— Я пустил лошадь шагом, чтобы избежать тряски, — сказал Виктор, сидевший на переднем сиденье. — Ведь так лучше для вашей загипсованной ноги, правда?

— Я ничего не чувствую, не беспокойтесь.

Счастливая Розетта держалась очень прямо. Она изображала из себя великосветскую даму и жалела, что не надела шляпку. Это придало бы ей особый шик. Ее застенчивость улетучилась, страхи прошли. Она вновь и вновь переживала тот момент, когда Виктор взял ее на руки и донес до фаэтона. Одной рукой он обхватил спину Розетты, другую просунул под бедра, а она крепко обняла его за шею. «Мне хотелось бы как можно дольше оставаться в таком положении, — думала Розетта. — У меня такое чувство, что я стала совсем невесомой. И я больше не боюсь его».

Виктор уже занимал много места в душе и сердце Розетты. Девушка пристально смотрела на него, подмечая каждую деталь. У Виктора была широкая спина, а каштановые пряди волос ложились на воротник его пальто.

— Было бы лучше, если бы я сидела рядом с вами! — воскликнула Розетта. — А то так мы даже не можем разговаривать.

— Согласен, — отозвался Виктор, полуобернувшись. — Но с больной ногой вам было бы здесь неудобно. Я остановлюсь на дороге, ведущей в Монжуа. На самом деле я и собирался отвезти вас туда. В этой деревне есть замечательная колокольня с тремя колоколами и треугольным фронтоном. Как видите, я интересуюсь архитектурой.

Розетта кивнула. Она видела своего своенравного спутника в профиль. Ей нравились его тонкие усики.

— Поехали в Монжуа! — сказала Розетта.

Виктор пустил лошадь рысью. Розетта полной грудью вдыхала знакомые запахи влажного подлеска, спрашивая себя о тайнах жизни. Еще четыре недели назад она всей душой хотела умереть, охваченная глубочайшим отчаянием. Теперь же она, выжив благодаря Луиджи и Анжелине, чувствовала бесконечное облегчение. Череда непредвиденных обстоятельств позволила ей оказаться в этом изящном экипаже, одетой в прелестное платье, хорошо причесанной, с бежевыми кружевными перчатками на руках. А еще существовал юноша, который поцеловал ее в щеку в прошлую среду, юноша, упомянувший о помолвке в своем письме.

«Почему мне так везет? — спрашивала себя встревоженная Розетта. — Я не могла и мечтать, что все это случится со мной. Может, это сон? Но нет, я не сплю».

На бледно-голубом небе возник силуэт колокольни Монжуа. Над головой летали стаи ласточек. Черные птицы, исчерчивавшие лазурное небо края с весны до прекрасного октября, собирались отправиться в длительное путешествие в далекие края с более теплым климатом.

— Мы приехали, — сказал Виктор, явно довольный собой. — Розетта, я привез вас сюда не только для того, чтобы вы полюбовались церковью. Посмотрите направо, на этот дом, перед которым растет липа. Это мое наследство. Когда я женюсь, буду жить здесь вместе с супругой.

Ошеломленная Розетта потеряла дар речи. Лошадь замедлила свой бег, подчиняясь воле хозяина, который направил ее под вяз, росший рядом с мэрией, небольшим неприметным зданием. Остановив лошадь, Виктор пересел к Розетте на заднее сиденье.

— Вы были откровенны со мной, — начал он. — Я тоже буду с вами откровенен. Я не знаю, станете ли вы моей женой, и, возможно, мои речи покажутся вам слишком пылкими. Я познакомился с вами недавно, но если я могу надеяться на наше общее будущее, я уеду не с таким тяжелым сердцем и преисполненный отваги. Розетта, в понедельник я уезжаю в Тарб, где буду учиться как волонтер. Меня заверили, что я могу рассчитывать на увольнения, в частности в декабре. Я буду вашим кавалером на свадьбе мадемуазель Анжелины. Это будет замечательный повод увидеться с вами. Розетта, моя дорогая малышка, у меня не было выбора. Если вы согласитесь меня ждать, мы будем с вами переписываться.

— Я еще не умею писать, — смущенно пробормотала Розетта. — Боже мой! Как меня огорчает ваш отъезд!

Не в силах изображать равнодушие или смирение, Розетта расплакалась. Растроганный печалью девушки, Виктор сжал ее руки в своих ладонях.

— Прошу вас, моя дорогая малышка, не плачьте. Розетта, я говорил о вас со своими родителями. Отец считает, что я еще мальчишка. Он отправляет меня в армию, чтобы мой характер закалился. Мать же склонна встретиться с вами. Она так счастлива с тех пор, как моя сестра Дениза родила прелестного малыша. Однако они оба попросили меня подождать, не вступать с вами в серьезные отношения год или два. Но не бойтесь, мы будем встречаться, даю вам слово. Вы должны научиться писать, чтобы я мог читать ваши письма и бережно хранить их как залог нашей дружбы. Ну, вытрите слезы!

Розетта, кивнув, вынула из кармана чистый, тщательно отутюженный носовой платок и промокнула им глаза.

— Время покажет, насколько сильны наши чувства друг к другу. Учитесь, Розетта, работайте над собой, чтобы стать учительницей.

— Я буду прилежно учиться, Виктор, обещаю вам, — сказала Розетта, хлюпая носом. — В Тарбе вы наверняка познакомитесь с настоящими барышнями, такими, которые нравятся вашим родителям.

— Ни одна из них не вытеснит вас из моего сердца, поскольку вы такая прелестная и нравитесь мне. Увы, я не знаю, как уверить вас в этом. Послушайте, в тот вечер, когда я приехал в Сен-Лизье вместе с матерью, чтобы просить о помощи мадемуазель Анжелину, я боялся, что, вернувшись домой, найду сестру мертвой. Когда же я понял, что и она, и младенец спасены, я был на седьмом небе от счастья, опьянел от радости. У меня было такое чувство, что непременно должно произойти нечто необыкновенное, что на меня снизойдет откровение относительно моего будущего. На следующее утро я увидел вас, и я всегда буду благодарен за это вашей подруге Анжелине. Я никогда не забуду, что испытал в тот момент. Я часто об этом думаю. Вы, очевидно, и есть та особа, о которой я грезил с тех пор, как достиг возраста, когда люди начинают думать о любви. Розетта, мы должны набраться терпения, только и всего. В январе мне исполнится двадцать лет, а еще через двенадцать месяцев я стану совершеннолетним. Если вы по-прежнему будете хотеть этого, мы обручимся. Держите, это подарок вам, первый залог моей дружбы. Я не осмеливаюсь произнести другое слово из опасения смутить вас.

Виктор протянул Розетте темно-зеленый картонный футляр. Открыв его, Розетта увидела очаровательное украшение — золотую цепочку с кулоном в виде цветка, в сердцевину которого был вставлен розовый камень.