Лилль визжала.

— Ничего… мы не сможем это остановить! Я не знаю, как это сделать!

Лорен сломается. Веревки порвутся. И он сорвется. Или умрет сразу, или в процессе. Ничего не поделать. Ужас, страх и паника охватили меня, с губ срывалось:

— Помогите! Помогите! Прошу! — я кричала громче Лилль, моля, чтобы кто-то оказался рядом и спас его, а моя беспомощность терзала меня. И вдруг я вспомнила, как Карга разжала пальцы.

«Она заставила меня принести это…»

— Быстро! — я порвала сумку в спешке, вытаскивая ножик и крича Лилль. — Держи веревку изо всех сил! Не отпускай! Я прорежу другие…

— Нет! — завопила она. — Я не настолько сильна.

Так и было. Она была слишком маленькой, чтобы удержать вес Лорена. Как и я, но у меня шансов все же было больше. Я бросила ей нож.

— Давай!

Она взобралась на камни, перепрыгнула на булыжник, из-под которого вылетала вода. Я вцепилась в край веревки, закинув ее себе на спину, упершись ногами в трещину, как до этого делал Лорен.

— Как только перережешь, беги обратно! — перекрикивала я шум воды. — Мы удержим его вдвоем!

Надеюсь, она меня услышала. Я смотрела, как она с ножиком склонилась над веревкой. Я задержала дыхание. И веревка порвалась, водопад ожил, а Лорен полетел. Он врезался в меня и начал сползать к краю. Я едва дышала после удара, меня тащило за ним, и я не могла удержать. Ноги искали зацепку. Я прижалась спиной к камню, чтобы помешать ему соскользнуть в бездну. Веревка натянулась, грозя лопнуть. Я закричала Лилль.

— Я здесь! — послышался ее голос за спиной.

— Вытаскивай меня! — крикнула я. Ее руки обхватили меня под моими руками. Я успела встать на ноги, прижаться к камню и подняться чуть выше.

— В сторону! — приказывала криком я. — Вместе! В сторону! — мы задыхались. — Водопад его не задевает?

— Нет!

Значит, дело только в его весе.

— Тащи! — кричала я. — Изо всех сил, Лилль! Тащи!

Медленно мы взбирались по камням, подтягивая веревку, что резала наши ладони. И мы вытащили Лорена. Он был без сознания и в крови, но целый.

— Что ты творишь? — зашипела я на Лорена, борясь с веревкой на его руках. — Что ты творишь?

— Он? — возмутилась Лилль. — Это ты! Это все из-за тебя!

— Дай мне нож, — твердо произнесла я. — Отдай его.

— Я сама, — ее взгляд пронзал. Она разрывала путы на запястьях Лорена и на лодыжках. Он связал себя, словно свинью, узлами и переплетениями. Повезло, что веревка не повредила ему связки. Я прикусила язык, подумав, что он пожертвовал собой с таким мастерством, а я лишь подобрала ракушку. Я злилась. Я боялась.

Лилль не старалась скрывать чувства. Она швыряла обрывки веревки в пропасть, а потом повернулась ко мне с белым лицом.

— Он мертв?

Я искала пульс на его шее, ведь запястья его были в крови, я прижалась щекой к его рту и ощутила слабое дыхание. Я радостно покачала головой.

— Но он может умереть! — рявкнула она. — Может! Посмотри на него! Он… столько крови! — она резко развернулась, но вернулась, кипя от ярости. — Это все было бессмысленно!

Я посмотрела на нее, стиснув зубы, потому что тоже злилась.

— От меня ты чего хочешь, Лилль? Бросить вам через водопад ракушку, надеясь, что вы ее поймаете? Да ее смыло бы водой!

— Кому есть дело до твоей ракушки? — прошипела она. — Она того не стоит! — она указала на мою сумку. — Привязала бы ее к веревке, мы забрали бы сумку. Ты могла пожертвовать собой, а не заставить его это сделать!

Она была права, но инстинкт Целителя не позволял мне жертвовать собой. Я ненавидела себя за это, за такую эгоистичность. Я зло сказала:

— Хватит. Нам нужна помощь. Иди за ней.

— Я? Чтобы ты предала всех нас, как поступила с ним?

— Лилль…!

Она процедила:

— Может, ты убежишь, как только я уйду. Ты свое получила. Что мешает тебе уйти?

— Убегу? — я схватила сумку, вытащила из нее ракушку и подняла в воздух. — Так забери ее! Тогда будешь уверена, что я не брошу Всадника.

Лилль замешкалась, но потянулась за амулетом. Она даже приблизиться не смогла. Вспыхнул ослепительный свет, загрохотал гром, Лилль отлетела назад, крича. Она не сразу пришла в себя, а потом разрыдалась, возмущаясь:

— Ты! Ты знала, что это случится!

Я уставилась на ракушку с потрясением. Я не знала, что именно Лорен имел в виду, когда говорил, что только Стражницы могут собирать и возвращать амулеты. В моей руке ракушка была похожа на безделушку с рынка Мерит, но она чуть не убила Лилль. Я подняла голову в ужасе.

— Прости. Я не…

— Кто ты? — она отползла от меня в слезах.

Может, так она боялась и в тот миг, когда напали на ее семью — испуганный ребенок видел жестокую реальность. Я чувствовала себя ужасно, ранив ее, так напугав ее… но мы тратили время.

— Лилль, прошу…

— Прекрати, пока ты всех нас не убила! — выпалила она, но не в ужасе, а в ярости. Я смотрела на нее, отвернувшуюся и свернувшуюся клубочком, она напомнила мне жителей Берна, слова Харкера: «жестокость людей». Тьма была в ней, там где страх и боль породили ненависть и гнев. И не было шанса все изменить, пока мы не спасем Всадника.

Я произнесла спокойнее, чем себя чувствовала:

— Лилль, беги в Форт. Нам нужна помощь, — я повернулась к Лорену и порвала рубашку на его груди и плечах. Синяки уже проступили. Запястья были в глубоких ранах. На ребрах была глубокая царапина. Я прижала к ней руки. Кровь была холодной.

— Ты хочешь, чтобы я ушла и не мешала тебе убить его.

Лилль смотрела на меня, все еще обхватывая себя руками. Она не думала, она злила меня, провоцируя ссору. Как же легко впустить жестокость, безумие. Силу Призывателей…

— Я Целитель, Лилль. Я не могу убивать вот так, — но, может, я убивала иначе. Мои руки были бесполезными. Повязки. Порвать что-то на повязки… Что угодно.

— Посмотри на него! Ты не Целитель, ты приносишь Смерть! — она бросила в меня этим словом, словно копьем. — И ты не друг! Соврала про ромашку, притворилась…

— Лилль, нет времени! Ты должна идти. Прошу!

Она стиснула зубы. Я взмолилась:

— Ты знаешь путь. И ты быстрая, помнишь? Приведи людей с носилками для Лорена. Ты можешь ему помочь и спасти.

— От тебя, — оскалилась она.

— Обещаю, Лилль. Я исцелю его! Обещаю, что не дам ему умереть!

Я говорила это не ей, а себе. Я встала и прошла туда, где стояла, когда показалась ей ужасным носителем смерти, когда она обвиняла и оскорбляла меня.

— Не. Дам. А теперь иди!

Лилль подскочила, испугавшись моей реакции, и помчалась по камням. Близились сумерки. Надеюсь, она успеет дотемна.

Глава 14

Я смотрела на влажные обрывки рубашки, на Лорена. И вся решительность покинула меня за один выдох. Рев водопада я не слышала, только свое дыхание, и камень, на котором мы были, окружило фальшивое спокойствие. В тишине ко мне вернулись воспоминания: площадь в Мерит, безжизненное тело Райфа, беспомощность. Тогда я впервые узнала, какую боль причиняет смерть, как она отличается от жизни. Тогда я была абсолютно беспомощной.

Руки лежали на коленях. Я развернула ладони и посмотрела на них.

— Не водоросли, — прошептала я. Мои руки снова были в крови, как тогда с Райфом, но теперь с Лореном. Кровь была такой же красной. — Прости, Райф, — прошептала я и посмотрела на Лорена. — Прости, Всадник, — Лилль была права. Я не мешала его смерти.

«Любовь не может умереть», — слова возникли из ниоткуда. Слова, что Райф шепнул Ларк, чтобы она передала мне. Слова, доказывающие его веру, нашу связь, которую не могла разорвать смерть, которую я предала чувствами к Всаднику.

Я вытерла руки о платье. Медленно. Синий стал черным. Только черным.

«Любовь не может умереть!» — слова были громкими, злыми из-за моего бездействия. Я слышала в них угрозу, но это мог быть Райф. Хотя он не стал бы преследовать меня. Он бы не проклял меня таким обещанием, не мог бы сковать мои чувства. И что, Райф? Что ты имеешь в виду?