Признав поражение, вернулись в номер. Изабелла ехидно сверкнула прищуренными зелёными глазами, но от комментариев воздержалась.
– И что теперь делать будем? – в голосе Эвелин звучало отчаяние.
– Ты – молчать и не мешать мне думать, – отрезала Виолетта.
Девушки замолчали. Взгляд Виолетты рассеянно блуждал по комнате.
– О, смотрите! – вдруг воскликнула она. – Там, на барной стойке. Телефон! Кто-нибудь пробовал звонить?
Никто не пробовал. Виолетта схватила трубку и набрала по очереди несколько номеров. Её помрачневшее лицо говорило о том, что дозвониться не удалось.
Затем настал черёд Эвелин, потом Лили и, наконец, Изабеллы. Все попытались связаться с родными и друзьями, но линия ответила короткими гудками. Настроение у девушек испортилось ещё сильнее.
– Тут надпись, – Изабелла указала на телефонный аппарат. – Решётка, единица и, – она замолчала, пока зрение фокусировалось на непривычных символах, – и «зови». Звонить?
Девушки переглянулись.
– Давай, – ответила за всех Виолетта. – Вариантов-то больше нет.
Изабелла обвела взглядом собравшихся.
– Лучше ты, – она протянула трубку Виолетте. – Не люблю разговаривать с людьми.
Блондинка молча взяла аппарат, нажала решётку и единицу и приложила трубку к уху. Лицо застыло в напряжении.
– Длинные гудки, – прошептала она. – Eh… Hello! It’s… it’s Violetta. We’d like to… ehh… have some food. Is it possible? You can bring something in our room? Ok… Waiting![1] – Виолетта с окаменевшим лицом повернулась к остальным. – Нам принесут еду через десять минут.
– Ресепшн? – уточнила Лили.
– Да почему же ты не спросила, как нам выйти? – взорвалась Эвелин.
– Интересно, как ты себе это представляешь? – язвительно спросила Виолетта. – С чего ты взяла, что на том конце провода настоящие люди?
– Посмотрим, будет ли настоящей еда, – насупилась Эвелин. – Может, тогда и люди тоже настоящие.
– Логика прихрамывает, – хмыкнула Изабелла. Эвелин нахмурилась ещё сильнее.
Десять минут они сидели молча. Затем раздался стук в дверь. Виолетта крикнула «Come in!», и в комнату вкатилась тележка, заставленная подносами с едой. Её толкала мумия.
Та самая в длинной чёрной мантии, с увенчанной уреем головой и обшарпанной землистой кожей – но уже без леденца. Докатив тележку до середины комнаты, мертвец удалился. Девушки проводили его взглядами, затем посмотрели на тележку. Она казалась совершенно безобидной, а есть хотелось всё сильнее.
– Ещё вопросы? – Изабелла насмешливо воззрилась на Эвелин.
Та, обиженно вытянув губки, встала и подошла к тележке. На ней чего только не было: и бутерброды, и горячие оладушки, и кастрюлька каши, и фрукты, кофейник, чайник, сок и многое другое – словом, всё, что можно пожелать на завтрак. Эвелин не выдержала и набросилась на еду. Остальные почти без промедления последовали её примеру. Они сутки ничего не ели.
Потом девушки долго пытались выбраться. Изучили все этажи до единого: из лифта всегда можно было попасть лишь в номер 811, лестницы вели туда же. Стёкла не бились, телефон не отвечал, двери в номера взломать не удалось. Некоторое количество истерик спустя Виолетта, не слушая возражений, заказала огромное количество еды и алкоголя. Услужливый мертвец вкатил две наполненные до отказа тележки, и девушки напились – Эвелин и Лили впервые в жизни, а Виолетта и Изабелла так сильно, как никогда в жизни. Это помогло пережить вторую ночь.
На следующий день кошмар повторился. Они пробовали сбежать разными способами. В середине дня Лили обнаружила путь на крышу, откуда открывалася чудесный вид на реку, но улететь с семнадцатого этажа получилось бы разве что вниз. Выхода не было, и психическое здоровье пленниц начало страдать.
Виолетта трещала целыми днями. Она разговаривала с остальными девушками, которые даже не пытались делать вид, что слушают, с выключенным телевизором, с диванными подушками. Речи не отличались ни глубоким смыслом, ни разнообразием. Виолетта рассказывала о событиях, случившихся с ней в прошлом. Иногда болтовня сменялась на глубокое, тяжёлое, безнадёжное молчание, а затем резко возобновлялась.
Эвелин собирала странные конструкции из мебели, подушек и предметов гардероба из чемодана, который неизвестные враги заботливо подложили в её комнату. Такие чемоданы обнаружились в каждой спальне. Иногда сомнительные произведения искусства Эвелин достигали высотой два метра, но ни одно не отличалось долговечностью. Девушка разрушала каждое двумя-тремя меткими ударами, чтобы сложить из освободившегося материала нечто ещё более уродливое.
Лили целыми днями слонялась по отелю с закрытыми глазами. Бродила на ощупь, цепляясь за стенки, и иногда останавливалась, чтобы прислушаться к чему-то неведомому.
Изабелла бездействовала. Сутками, с незначительными перерывами на сон, сидела на полу, глядя в никуда пустыми зелёными глазами, почти ничего не ела и даже почти ничего не пила: уже на второй день алкоголь перестал помогать ей засыпать. Теперь вообще ничего не помогало.
Всё это перемежалось коллективными и одиночными попойками, беспорядочными приёмами пищи и очередными попытками выбраться. Случались и светлые периоды, когда молодые и пока ещё здоровые организмы брали верх над отчаянием.
В один из таких периодов Лили и нашёл Вэир.
Лили стояла на краю крыши. Смотрела на город, небо, свободу – и смерть. Идея самоубийства всегда казалась девушке нелепой, но сейчас, после стольких дней безумия, обрела странную привлекательность. Загорелые ноги дрожали, белое платье развевалось на ветру, пальцы теребили толстую косу.
Внезапно сильные руки схватили Лили и оттащили от края, развернули на сто восемьдесят градусов. Она не успела ни испугаться, ни удивиться. Ничего не успела до столкновения взглядов.
А после делать что бы то ни было стало бесполезно.
Глубокие синие глаза против длинных серых. Лили увидела бескрайние поля льда, за ними – бушующее море, а дальше – весенний дождь. Она узнала его, узнала его душу. Его сердце лежало перед ней, как на ладони, и до того, как они произнесли хоть одно слово, до того, как она узнала его имя, до того, как она увидела ещё что-нибудь, кроме глаз, – Лили протянула ему своё.
– Здравствуй. Я Вэир, – услышала Лили тихий голос.
– Вэир, – повторила она, пробуя имя на вкус, словно глоток живительной влаги. – Я Лили.
Самое важное и сокровенное говорили глаза. Слова служили лишь аккомпанементом в дуэте взглядов.
– Я знаю. Я Водный Инер, Лили. Меня отправили помочь вам. Я расскажу то, что могу, про ваши Испытания и миссию. Помогу завоевать Землю. Я – один из немногих Духов, кто владеет здесь силой.
Она прочитала водные переливы в глубине его взгляда. Её судьба связана теперь с Духом… как странно! Она мечтала о любви с детства, но никогда не думала, что влюбится в нечеловеческое существо. Разве можно предполагать такое? Но всё равно, теперь уже всё равно. Его глаза манили её, влекли с безумной силой. Хотелось раствориться в этом взгляде, раствориться в этом существе. Дух, человек, мужчина, женщина – какая разница?.. Это её судьба, её любовь, и остальное неважно.
– Я здесь, чтобы помочь тебе, Лили.
Взглядами они погружались друг в друга всё глубже. Она сделала шаг вперёд и стала на цыпочки. Теперь его глаза оказались совсем близко, а дыхание касалось её лица.
– Помоги, – шепнула она.
Горячие губы жадно прижались к её губам, и мир исчез. Их поцелуй не был нежным и робким: Вэир целовал её исступлённо, страстно, самозабвенно, сжимая стройное тело так сильно, будто стремился слиться с ним воедино. Вдруг он на миг отстранился, и Лили почувствовала, как его рука скользнула к тонкой бретельке на её плече. В серых глазах читался вопрос. Лили сдержала улыбку. Глупый! Неужели он не понял, что в мыслях она уже отдалась ему?
Последние границы смялись под напором чувств.
Потом они долго лежали на крыше, обнявшись. Лили смотрела на тонкую пелену облаков, затягивающую небо, и улыбалась. На душе царил покой. Покой лежал рядом и обнимал за плечи. Покой звали Вэир, и многое слилось для Лили в этом имени: счастье, мечта, любовь, океан.
