Рабочие, как Лёвка и подозревал, дулись в «дурака» на веранде.

Увидев хозяина, работяги засуетились, а их бригадир, лохматый Илия, выбежал навстречу.

— Всё в порядке, — воровато пряча плутовские глаза, заявил Илия. — Через неделю можно въезжать. Ваша подруга — в доме. Как приехала, так и не выходит из гостиной. Может, спит? — предположил Илия.

На самом деле бригадир прекрасно знал, что Ляля спит — он лично время от времени весь последний час ходил и проверял ситуацию в парадной гостиной.

— Когда она приехала? — у Лёвки сразу стало легче на душе, как только он понял, что Ляля и впрямь здесь.

— Ну, с час, наверное. Её ваша «газель» привезла, с телевидения. Там двое телевизионщиков сказали, что вы позже подъедете, — юлил Илия. Его задача была — не пустить хозяина на веранду. По крайней мере до тех пор, пока пацаны не уберут с глаз долой выпивку.

Но Лёвке было не до рабочих с их расшатавшейся дисциплиной. Он должен был видеть Лялю…

…Ляля наконец выбрала дорогу — между красной и жёлтой линией. Идти по земле было легко. Ляля почему–то шла босиком, но земля была такой мягкой и шелковистой, что обувь была бы лишней. Она шла и шла, но Лёвки не было видно. Хотя она точно знала: он где–то здесь, рядом.

— Лев! Лёвушка! — закричала она, и неожиданно услышала ответ:

— Ляля! Слава богу, где ты пропадала?

Ляля открыла глаза. Лёвушка сидел у её ног и смотрел отчего–то испуганно.

— Ты где была? — ещё раз спросил он, руками ощупывая всю её. На предплечье он обнаружил след от укола и поцеловал красную точку.

— Я была? — удивилась Ляля. — Я была в раю! — призналась она. — А который час?

— Без десяти восемь, — сообщил Лёвка. Кажется, всё обошлось. Что это было? Чья–то дурацкая шутка? Но — зачем?

— Ох, я же на съёмки опоздала, — испугалась Ляля. — Надо нашим позвонить, сообщить…

— Не волнуйся, спящая моя красавица, я уже сообщил, — Лёвка обнял её. Главное — жива, цела и невредима.

Он даже не вспомнил о том, что хотел снять из вечернего выпуска новостей сюжет про Рушскую косу. Лишь переключив мобильный на приём всех звонков, Лёвка обнаружил, что Куцик звонил минимум двадцать раз до семи часов вечера. И ни разу — после того…

24 июня 2003 года

Скандал вокруг НРТ раскручивался по полной. Эффект казалось бы простенькой акции, разработанной и осуществлённой майором Ющенко, превзошёл всяческие ожидания.

На следующий день после показа сюжета о Рушской косе в вечерних новостях НРТ посол России был вызван в Украинский МИД. Где ему и была подана формальная нота протеста.

Президенты двух стран срочно переговорили по телефону, искренне заверяя друг друга в самых дружеских чувствах.

Украинская оппозиция воспользовалась очередным поводом для нагнетания страстей в Верховной Раде. Во Львове и Черновцах прошли митинги под антироссийскими лозунгами.

Многие российские СМИ прямо призывали привлечь руководство и собственников НРТ к уголовной ответственности за разжигание межнациональной розни.

Уж очень вовремя всё срослось. Отсутствие других будоражащих новостей в связи с началом отпускного сезона. Политический интерес к ситуации в российско–украинских отношениях незадолго до визита в Киев Президента России. Да и тон репортажа был запредельно антиукраинским. Хотя сама проблема, по сути, и яйца выеденного не стоила.

Рушская коса в Керченском проливе была полуискусственным насыпным образованием. Ещё в советские времена её сооружали для каких–то теперь уже неведомых целей — вроде как для защиты паромной переправы через Керченский пролив. Которая, в смысле, переправа уже много лет не функционировала. Зато граница между двумя новыми странами прошла как раз по самой косе. На межгосударственном уровне её просто формально прочертили на карте. И забыли о самом вопросе.

Но местные жители продолжали считать эту территорию спорной. По крайней мере, именно так дело и было представлено в репортаже, прошедшем по НРТ. Якобы украинские националисты захватили якобы спорную территорию и водрузили на ней украинский жовто–блокитный стяг. А наши доблестные казаки в ответ изгнали захватчиков, подняли флаг российский, а над украинским государственным флагом надругались.

Эти–то кадры и были потом продемонстрированы по всем мировым телеканалам. Как мужики в казацкой униформе и с российским флагом в руках с улюлюканьем изгоняют украинских захватчиков, а потом долго и с удовольствием пляшут и втаптывают в землю символ украинской государственности!

В общем, керченские мужики, нанятые Стрингером на местном рынке на деньги, выделенные майором Ющенко, хорошо поработали. С душой.

Оставалось лишь запустить материал на НРТ. Со Стрингера взятки были гладки — он свой забойный материал передал.

Помешать выходу скандального сюжета мог только сам хозяин канала Кобрин. А вот чтобы главный редактор канала Куцик его не успел в этом убедить, и пришлось ввести в оборот план «Б» с похищением Ляли.

Майор Ющенко идеально просчитала ситуацию, исходя из психологических характеристик Льва Викторовича. Личное он всегда ставил выше служебного. Так произошло и на сей раз. Ляля оказалась спасена, зато над каналом нависла серьёзная опасность. Даже поклонники и сторонники НРТ в правительстве и Администрации президента вынуждены были пойти на попятную и дистанцироваться от канала. Что и требовалось.

Весь скандал, дабы не сошёл случайно на нет, хорошенько подогревался. Нужные люди в нужном месте давали нужные комментарии, а государственная карательная машина продолжала набирать обороты.

Теперь, спустя почти две недели с начала скандала, можно было начинать следующий этап операции.

Генерал Зноев, захлопнув папку лучного дела гражданина Кобрина Льва Викторовича, по «вертушке» набрал номер заместителя Генерального прокурора:

— Илья Сергеевич? Зноев. Да–да. Как там у нас с НРТ? Уголовное дело возбудили?! Ну и замечательно… Договорились. До встречи.

Зноев положил трубку, поднялся из–за стола, и подошёл к окну. Глядя на простор Лубянской площади, на снующие вокруг клумбы машины, он закурил. Дым отечества — а Зноев из патриотических соображений курил сигареты только российского производства — был хоть не сладок, но приятен.

Выкурив сигарету, Зноев вернулся за стол и связался с замом председателя правления Газнефтепрома, начальником «Газнефтепром–медиа» господином Мининым:

— Пётр Васильевич? Зноев. Да–да. Почва для ваших переговоров с господином Кобриным готова… Да–да. И очень хорошо унавожена. Генпрокуратура подключится в любой момент. По нашей команде. Так что приступайте. У него не будет выхода. Всех благ…

Женева

Чёртова кукла всё возилась на кухне. Неужели, с её–то деньгами, она сама готовит? Или — Качалов даже развеселился от этой мысли — моет плиту? Отскребает жирные потёки, не жалея холёных пальчиков…

Наконец глупая утка выползла из своего домики и, виляя бёдрами, уселась в машину. Скатертью дорога, попутного ветра во все паруса, госпожа Червинская! Не опоздайте на очередной шабаш. А вам пока Санта Клаус принесёт рождественский подарок. Немного не вовремя, конечно, но лучше поздно, чем, соответственно, никогда.

Качалов выждал ещё с полчаса. Затем натянул тёмно–зелёный спортивный костюм и маску с нарисованными глазами в очках и усами, скрывающими форму верхней губы. В этой маске он был похож на гомика. Но что поделать, ради Инессы Качалов готов был пожертвовать даже репутацией. Маскировка была скорее всего лишней — систему камер слежения в Инессином особнячке Качалов знал наизусть. Ведь эта система была точной копией той, что Вячеслав Борисович устроил в собственном доме. Он так и сказал простодушному толстячку–хомячку, владельцу фирмы «Сикрет»:

— Сделайте мне точно так же, как у моей соседки, соотечественницы. Мадам Червинская мне показала, как вы ей всё сделали, мне очень понравилось.