Новенький генеральский мундир, правда, надевать пока пришлось лишь однажды — когда Зноев представлялся директору ФСБ. В следующий раз придётся, даст бог, ежели наградят чем–нибудь за заслуги перед Отечеством.

Хотелось думать, что бывший непосредственный начальник не жалел о сделанном выборе. Ибо Зноев уже мог похвастаться некоторыми успехами.

Разгром империи Герцензона он себе в единоличные заслуги, впрочем, не приписывал. Тут всё случилось как–то само собой, почти волшебным образом. Хотя в волшебство Зноев, конечно, не верил. Что он, Гарри Поттер, что ли?

Герцензона сдал кто–то очень хорошо информированный и в падении его заинтересованный. Зноев не сомневался, что этот «кто–то» был среди Герцензоновских конкурентов по бизнесу. Сей факт с неопровержимостью доказывал, что согласия меж олигархами по большому счёту нет. Пауки, однако. И это было на пользу тому делу, ради которого и работал Зноев. Всё больше входя во вкус.

А вот к делу Ходырева с его УКОСом Борис Аркадьевич хорошенько приложил руку. Красивое и перспективное вытанцовывалось дельце. И смотрите–ка: обошлось безо всяких волшебных палочек, говорящих сов и сопливых магов–тинейджеров.

По договорённости в самых верхах в возглавляемый Зноевым ОБО стекалась вся информация на олигархов. Из прокуратуры, налоговых, таможенных и прочих органов. Задача Зноева и его людей заключалось в том, чтобы проанализировать всю информацию и дать рекомендации. Собственно оперативной работой они занимались по минимуму. Потому как были, что называется, «мозгом» новой социально–экономической политики родного государства. Исполнителей и без них хватало. Только дай команду — толпа набежит, на готовенькое–то.

Работы предстояло — бескрайнее поле. Ведь на очереди были все. Но прежде всего «сырьевые» олигархи. И в первых рядах — хозяева крупнейших нефтяных компаний. Которых можно было по пальцами пересчитать. Магомаев со своим «Маг–ойлом», Бондаренко с УНК. Ну и, конечно, Сидоров. Контролирующий на сегодняшний день около четверти всей отрасли.

Хотя этот, последний, по сравнению со многими выглядел гораздо симпатичнее. И бизнес его был самым открытым и почти кристально чистым. Хотя такого в природе и не бывает. На всякое «почти» можно найти что угодно, если будет команда искать.

Тем более, что Сидоров в последнее время всё больше скатывается к участию в политических играх, хотя делает это и не так явно, как, например, погоревший именно на политике Ходырев. Но в любом случае Сидоров тоже успел хорошенько подставиться. А также все те, кто работает с ним, что называется, в одной связке.

Итак, Сидоров.

Имеет довольно значительное влияние на некоторые фракции в Госдуме. Прежде всего, стопроцентно его человек — депутат Чайкина. Очень активная особа, возглавляющая объединение так называемых «независимых» депутатов. Под сидоровскую дудку пляшет и глава фракции «Патриоты России» Голубков. Надо будет их как–то всех развести.

Не обошел стороной господин Сидоров и регионы. Губернатор Белоярского края Петухов — тоже человек Сидорова. К тому же — законный муж депутата Чайкиной. А край–то не из самых маленьких и уж, конечно, не из бедных, а совсем наоборот.

Соседнюю Икотку возглавляет господин Котов. Судя по многим фактам, он не испытывает особой приязни к Сидорову и его команде. И сей факт всегда можно будет использовать. На благо дела. Да и у самого губернатора Котова рыльце по колено в пушку. Он хорошенько успел наследить и на Икотке, и в московском строительном бизнесе. Кстати, как раз его делами и заинтересовался незадолго до своей смерти главный редактор «Фейса» Жемчужников…

Но кому же конкретно он всё–таки так помешал, этот русский американец?

Экспертиза подтвердила, что Жемчужников умер не от сердечного приступа, а был элементарно отравлен. Путём мгновенной инъекции.

Действие яда со сложно произносимым названием вызывает остановку сердечной деятельности в промежутке от нескольких минут до получаса после введения его в организм. Именно так и произошло в случае Жемчужникова.

Пусть пока этим продолжает заниматься прокуратура, — решил Зноев. Пусть подёргают на допросы каждого из этой «Золотой сотни», поработают без выходных и перерыва на обед. А «золотые ребята» пусть почувствуют, каково это — оправдываться перед дотошным следователем. Ведь заниматься делом Жемчужникова было поручено именно самым дотошным, которые ко всему прочему получили прямое указание допрашивать с особым пристрастием, невзирая на лица. Вот и славненько. Теперь богатенькие буратины и понервничают, и покрутятся ужами. Несмотря на все свои миллионы–миллиарды.

Сам же Зноев пока займётся окружением Сидорова — на сей счёт поступили указания не только от непосредственного начальства, но и из Администрации Президента. Похоже, эти ребята тоже кому–то здорово насолили. Не иначе — слишком засветились вместо того, чтобы сидеть и тетешкать свои миллионы. И чего, спрашивается, людям не живётся?

Зноев в который раз просмотрел папки из правой крайней стопочки.

Сам Георгий Валентинович Сидоров — пока в сторону. Нурмухамет Сафин, председатель совета директоров «Башконефти» — отдыхай пока. Константин Сергеевич Петухов — в сторону. Екатерина Германовна Чайкина. Красивая. Но тоже пока — в сторону. Анна Валентиновна Сидорова. Сестра. Но это сейчас совсем уж не в жилу. Лев Викторович Кобрин. Змеиная фамилия. И взгляд такой же змеиный. На него особо просили обратить внимание в настоящий момент. В его руках два телеканала. В том числе НРТ — канал федеральный. Серьёзный рычаг управления… А Кобрин упорно продолжает играть в «праздник непослушания». Вот им, пожалуй, и займёмся в первую очередь…

Зноев нажал кнопку переговорного устройства:

— Майора Ющенко ко мне!

— Она уже в приёмной, — раздалось в ответ.

— Пусть войдёт, — приказал Зноев.

Белоярский край

Из Белоярска выдвинулись после сытного обеда. Поэтому все три часа, что ехали до Нижнеуярского района, Катя благополучно проспала. И проснулась уже в самом Уяре, когда началась грунтовка. Джип на неровной дороге скакал, как своенравный козёл.

— Проснулась? — спросил Костя, украдкой зевая. — Скоро приедем.

Кажется, и губернатор Петухов только–только вырвался из объятий Морфея, хотя и делал вид, что находится на боевом посту. Типа воевода, что дозором обходит владенья свои.

— Это Уяр? — спросила Катя, вглядываясь в типовые пятиэтажки белоярского районного центра.

— Он самый, — подтвердил Петухов.

С переднего сиденья обернулся Земляницын, глава Нижнеуярского района:

— Наши острословы утверждают, что Окуджава свой знаменитый «Ах Арбат, мой Арбат» написал на самом деле про Уяр, — сообщил Земляницын и довольно захохотал.

Катя подставила нужное название и, не выдержав, рассмеялась. Она уже, похоже, начинала привыкать к грубоватым сибирским шуткам. К тому же, напросившись на охоту, сугубо мужское занятие, прекрасно отдавала себе отчёт, что определённого толка юмора не избежать.

— Через полчаса будем на месте, — пообещал Земляницын.

Однако ехали ещё почти час.

Охотничий домик оказался двухэтажным кирпичным зданием, похожим на сельпо советского периода. Этакая коробка, в которую вбухана куча денег и ни грамма фантазии. Правда, внутри было уютно и тепло. Трофейные головы сибирской фауны, сделанные искусным таксидермистом, украшали выбеленные стены. Глаза животных смотрели с укоризной: мол, убили, так убили, хрен с вами, охотнички, но на посмешище–то зачем выставлять?

Катя не удержалась и дотронулась пальцем до морды кабана над камином в гостиной. Шерсть была жёсткой и очень холодной, хотя натоплено было — будь–будь.

— Этого зверя я в девяносто девятом взял, — похвастался Земляницын и заторопился. — Ну, гости дорогие, прошу к столу, а то водка остынет.

Это Земляницын, конечно, погорячился. Водку уже разливали по маленьким гранёным стаканчикам. Вся охотничья рать в составе губернатора Петухова и глав районов края — Батюшина, Семечкина и хозяина Земляницына — уже плотно втиснулась в мягкие кресла возле круглого невысокого стола. Стол был заставлен снедью. Причём странно сочетались купленные в магазине деликатесы в баночках с заготовками домашними, аппетитными до невозможности.