Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Пусть еще бы надела мне сладкую маску,

Пропитав хлороформом легенд и баллад, —

А то начинила мне сердце сказкой

И швырнула в помойку, как мертвых котят.

В каждом дне (фаршированном болью) не верится,

Что на роже Земли

Загораются сны.

Нафталином Любви пересыпать бы сердце

И во сне ожидать настоящей весны.

Ну а как? —

Если сердце — гимназист-непоседа —

Всюду жадно суёт любопытный свой нос,

Если бойким мальчишкою сердце поэта —

В карусель сумасшествий,

Кричаний

И грез.

Вейся в свист, серпантин обжигающих нервов!

Конфетти из сердец,

В карнавале кружись!

Пусть веселый поэт захихикает первый,

Что задохлась от вони «нормальная» жизнь!

Ветер — вечный союзник — целует нам волосы,

Солнце — путь нам сиренью, как добрый отец.

Засвисти,

Завизжи от экватора к полюсу,

Карусель сумасшедших сердец!

Январь 1923.

ДИНАМО-СЕРДЦЕ

ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ

Опыт динамизма скульптуры.

Тебе, спалившей моноплан моей кровати,

Чтоб заживо-горящим авиаторам —

Нам к Вечности лететь,

Тебе в Евангельи страстей — «Вторая Богоматерь,

Единая в Любви среди людей».

Звеня трепещет тела Твоего динамо,

В электро-стул на казнь меня, преступника, влача.

А я проводку губ —

На раскаленный мрамор,

Благословляя смерть и Палача.

В Твоем бушующем Великом Океане тела

Моей подводной лодки перископ.

И вдруг —

Комета губ Твоих

Над грудью просвистела,

И капитана — белым метеором в лоб.

Но на холмах грудей — рубиновые вышки —

Беспроволочный радио сердец.

И телеграфом губ — отчаянные вспышки: —

…корабль… огне…..крушение…. конец…

И захлебнувшись кипятке Твоих дрожаний,

Я мертвым был всю ночь,

Которая как миг.

А утром — Твой живот, аэродром желаний,

Где каждый день —

Бипланы губ моих.

И богомольцы рук молитвенно и бодро —

Крутым изгибам пламенных основ,

Туда где Альпами трепещущие бедра —

Червоной радугой

Следы моих зубов.

А дальше —

Алой кровью поцелуев отпечаток,

Где прячется ночей моих тоска,

Верблюдом губ

Господню Гробу пяток,

Чтоб там возжечь, рыдая, свечку языка.

Прожектор глаз моих и губ мотоциклеты

В лучах волос Твоих — как в зарослях челнок.

Через китайский фарфор чашечек коленных —

Христом Скорбящим

В Мраморное Море ног.

И электро-магниты наших переносиц

Не удержать ни зверю ни врагу.

Язык мой, как горящий броненосец,

Спасенья ищет в гавани Твоих скользящих губ.

И там, где от затылка меж лопаток

От шеи вниз

Спины Твоей шоссе —

Автомобилю губ моих лететь как вихрь и падать

И над волнами бедер в воздухе висеть.

Какой же бог мне предназначил муки —

Взобраться санкам губ

На горы снежных плеч?

Но там как змеи жаждущие руки,

И мне на них

Сгоревшим солнцем лечь.

Взбешонный сплетнями и шамканьем базара

Себя к Тебе

Гвоздями слез прибить, —

Чтоб в этом Мире все, не исключая комиссаров,

Умели боль растить

И так как я Любить.

Голгофах Страсти жизнь моя висела,

Но знаю —

Из груди Твоей мне высосать Весну, —

И на кресте Твоего жаждущего тела

Себя, Христа,

Гвоздями мук распну.

Декабрь 1922.

Украина.

ЛЮБИТЬ

Трилогия.

1. МЕСЯЦ-ФОНАРЩИК.

Прыгнет месяц-апаш в небесную синюю чашу,

Серебром белых тучек размечет свою шевелюру,

Золотым фонарем хулиганя помашет, —

А людские сердца — любви увертюру.

И еще не успеет любовь

Из гробов

Набухающих (радостью) почек

Треснуть в день, распирая улыбками мрак, —

А уже два свидетеля,

Ломаной змейкою росчерк —

И уже сфабрикован Брак.

В ту же ночь — его страсти голодной собака

В золотую помойку, откуда наследник потом.

А на утро ей — женщине — глупо заплакать

И бояться в отцовский дом.

А на утро—

В окошко истерзанный ночью платочек,

За столом в Губпродкоме —

Огрызок щемящих страстей.

Неизбежный обед, под кроватью какой-то горшочек,

И они — фабриканты пищащих детей.

И опять прыгнет месяц-фонарщик

В небесную синюю чашу,

Зафутболит мячом золотого огня, —

Но супругам обиженный что он расскажет?

Разве только — пеленки менять…

2. БЕЗ ДВУСПАЛЬНОЙ КРОВАТИ.

Мещанин без подтяжек

Провинцией в доску пропревший,

Обнаглевший, актерски-невежливый трус,

Оцилиндренный жулик

В последней игре прогоревший:

— Если деньги — женюсь.

Длинноногий студент, искалеченный римским правом,

Идеальный бездарник, лизака научных блюд, —

Подбоченясь в кафе громогласно и браво:

— Я женюсь — потому что люблю.

Ну, а я?

Как мне думать об этом браке

С той, что в сердце — хирурга ножом, — Е

сли даже чернилами плакать

Страшно ночами об имени Твоем.

Мне б только губ электрическим током

К алым рубинам грудных куполов.

Мне бы молчанья — долго и много,

Мне бы — из клетки любовных стихов.

Милая — милая!

Ты думаешь — легка мне

Мысль о понедельниках Любви моей? —

Сердце букашкой под мельничным камнем

Серой громады придущих дней.

И пока не прокрались — облезлые, старые

Будней коты

Птиц Любви задушить —

Смычок Твоего имени неслыханные арии

На скрипке моей души.

И — честное слово — не нужно истерик,

Рычаний, взвизгов и медных труб.

В поисках новых, незнанных Америк

В океан Твоего тела

Корабли моих губ.

3. ПОТОМУ ЧТО ЛЮБЛЮ.

Когда канцелярщик, прогнивший входящими,

Гнилью чернил — скуки итог, —

До любви ли ему, одуренному чащами

Леса балансов и треска тревог?

Когда инженер — иглы зданий в небо,

Врач — рыцарь смерти — на страже гробов,—

Им бы вина, комфорта, хлеба, —

На чорта тогда им душа и любовь?

Когда тихий поэт в поэзном смерче,

Так что воздух огнем и больно дышать, —

Призрак любви в отдаленность заверчен

И колючею мухой только мешать.

Но зато когда по черному бархату — свечи,

Когда лодка луны — облака в рассвет —

Посмотрите, какими огнями засвечен

Канцелярщик — врач — инженер — поэт!

Покрывало их — звездоблесков полог,

Ложе у них — поцелуи трав,

Знамя Любви — сумасшедший астролог

На подушках любовных прав.

А днем Любовь — боль зубная,

5
{"b":"547843","o":1}