– Что ты хочешь от меня? – тихо спросила я, чтобы лишний раз звон в ушах не вернулся.

– Почему он?! Я за тобой два года таскаюсь, подарки, записки, сюрпризы, а ты выбираешь какого-то ублюдка.

– Мне плевать на твои подарочки и всё остальное. Оставь меня в покое, я сто раз тебе говорила, что я никогда не буду с тобой не то, что встречаться, я даже общаться с тобой не буду.

– Почему он?

Голова гудела, если бы не он, я бы уже давно взвыла от боли. В мою больную голову пришло только «Мудачино».

– Потому что Мудачино.

– Что?

– Что слышал. Отстань от меня уже!

Я вырвалась из его железной хватки, когда он только стал таким смелым? И пошла не в направлении Ани, а в направление выхода из школы. Не знаю, шел ли он за мной, но выйдя за забор школы, я прислонилась к нему спиной и достала телефон. Я была не в состоянии самостоятельно дойти до дома. Я набрала первый попавшийся контакт.

– Катя? Ты чего звонишь?

Стас.

– Заберёшь меня? А то я помру, честное слово.

Сил не осталось, я закрыла глаза, кое-как убрала телефон в карман джинс и начала чувствовать, что теряю сознание. Чёрт, только не сейчас, через пять, десять минут, но не сейчас. Мои мысли не были услышаны, а вот сознание всё равно потерялось в темноте. Последнее, что я почувствовала, как меня кто-то подхватывает, а дальше полная темнота.</p>

<p>

Глава 7</p>

<p>

Когда я начала приходить в сознание, в нос сразу же ударил запах больницы, запах препаратов, запах смерти. Для меня синоним слова «больница» – смерть. Каждый раз, когда я в неё попадала, то кто-то умирал. Я практически не болела, поэтому в больницах бывала редко, очень редко. Первый раз попав в неё, мне сказали, что мама и папа уехали и больше не вернуться ко мне, второй раз умерла Сара. Она была моей единственной подругой, которая была рядом и поддерживала меня, как может поддержать десятилетний ребёнок. Она была милой, весёлой девчонкой с карими глазами и чёрными волосами, мы были ровесницами. Кто-то скажет, что в шесть лет, что в десять невозможно ощущать всё остро, но я с легкостью могу сказать, что это не так. В любом возрасте смерть ощущается остро.

Я точно помню глаза бабушки, когда она мне говорила, что мама и папа уехали, помню ужас в глазах Сары, когда она побежала за своим любимым котом на проезжую часть, помню, как машина врезалась в неё, оглушающий крик Сары. Я помню всё, но говорю, что не помню ничего, а они верят, ведь детский мозг мог просто стереть воспоминания, заблокировать их. Никто не знает, что это я отпустила чёртового кота, из-за меня Сара побежала за ним, из-за меня она умерла, но об этом никто не узнает. Это всегда будет со мной. После её смерти я окончательно закрылась от людей, меня пытались водить к психологам, психиатрам, но ничего не выходило, поэтому они просто опустили руки, а я росла, росла одна, сама по себе.

Я хотела открыть глаза, но попытка увенчалась неудачей, веки отказывались подниматься. Я попыталась пошевелить хоть какой-нибудь частью тела, и у меня вышло. Я легонько пошевелила левой рукой и тут же почувствовала дискомфорт. Было ощущение, что в руку что-то воткнули, а если я нахожусь в больнице, то не сложно было догадаться, что это была игла, а если игла, значит капельница. Живот завязался в узел. Мне стало плевать, что со мной, даже стало плевать, что я нахожусь в больнице. У меня был один вопрос: «Сколько я нахожусь там, где нахожусь?»

Всё-таки открыв глаза, я повернула голову и увидела иглу, вставленную мне в вену, трубку, по которой текла какая-то жидкость, ну, а потом саму капельницу со стеклянной ёмкостью. Кажется, всё не просто плохо, а ужасно. Я попыталась хоть немного привстать, но скрип открывающейся двери и резкий голос меня остановили.

– Не шевелись! – через секунду этот голос уже намного спокойнее спросил. – Пить хочешь?

Хочу? Только сейчас я поняла, что ни во рту, ни тем более в горле не было никакой жидкости. Я кивнула, а он помог мне попить. Как я ненавидела такое состояние. Как я ненавидела быть беспомощной, слабой, уязвимой.

– Ничего не хочешь рассказать? – я почувствовала, что матрас прогнулся ещё сильнее под тяжестью тела Стаса.

Что я могу ему рассказать? Я даже не знаю, что со мной и сколько я здесь нахожусь. Слабым голосом и еле слышно я произнесла:

– Почему я здесь?

– О-о-о, эта часть мне больше всего нравится. Это я хочу у тебя спросить, почему ты здесь. Тебе повезло, что я шёл возле школы. Иначе бы не знал, что произошло.

Опять эта фраза «Тебе повезло». Да, мне вообще по жизни везёт. Иногда удивляюсь своей удачливости.

– Почему я здесь? – тот же вопрос и тот же слабый голос.

– У тебя переутомление и легкое сотрясение мозга. Вот объясни мне, как можно получить сотрясение, сидя в доме на жопе ровно?! – я его не видела, но чувствовала, что он начал злиться.

Сотрясение?! Что же это такое? Чёрт, что теперь делать-то?!

Как? Упади в бассейн и узнаешь.

– Это случайность.

– Случайность?! Ты видишь, к чему привела твоя «случайность»?!

– Стас, не начинай, пожалуйста. Сколько я здесь?

– Сейчас 14:25, среда.

Среда? Был только понедельник. Чёрт. Я была в отключке два с половиной дня. Интересно это тоже очередное счастье?

– А…

– Я никому ничего не говорил. Я знаю тебя.

– А…

– Три-четыре недели. Это сотрясение, а не порез.

– А…

– Это витамины, от них тебе ничего не будет. Только будешь похожа на наркомана со стажем.

Достал. Так и хотелось встать и убить его, но слабость и игла в вене мешали это сделать.

– Раздражает.

– Что?