– То, что ты заканчиваешь за меня предложения. Теперь я понимаю Артёма. Меня отпустят домой?

– Нет, – резко, жестко и с какой-то ненавистью отрезал он. – Если тебя отпустить домой, у тебя не будет никакого постельного режима! Поэтому ближайшие три недели ты проведёшь здесь под присмотром опытных врачей! Это не обсуждается.

– Стас…

– Я всё сказал! – он резко встал и вышел из палаты.

Господи, ну и что мне теперь делать? Какую он наплел историю бабушке с дедушкой? Что теперь будет? Что мне сделает Волков за исчезновение? Хотя, зачем переживать, если всем просто до высокой колокольни на меня. Это факт. Я к этому привыкла. Только Стас и Артём пытаются обо мне заботиться. Даже тогда, когда я ограждаюсь от них.

– Здравствуй, как себя чувствуешь?

Тишину в палате разрушил голос медсестры, которая пришла, скорее всего, поменять или убрать эту чёртову капельницу. Я повернула голову и посмотрела на неё: наигранная улыбка, тоскливые серые глаза.

– Никак, вы пришли убрать эту штуку?

– Да, но ненадолго. Скорее всего, вечером тебе её снова поставят.

– Значит, буду наркоманом со стажем, – повторила я слова Стаса, но в этих словах не было ни капли веселья или намека на шутку.

Наконец вытащив иглу из моей вены, медсестра попросила согнуть руку в локте и вышла. Я смогла сесть, хотя слабость во всём теле осталась. Рядом с кроватью стоял мой рюкзак. Поставив его на кровать, я начала в нём копошиться и, найдя телефон в самом дальнем углу, достала его и разблокировала. На экране высветились пропущенные вызовы от «Мудачино», «Антон», «Арсений» и от какого-то неизвестного номера. В общем счёте пропущенных было шестьдесят штук. Такого в моей жизни ещё не было. Мне нужно было узнать, что Стас наплёл родственникам. Антону я звонить не стала, не думаю, что ему хоть что-то рассказали, а вот Волков, как я успела понять, добивается того, чего хочет. Набрав номер Андрея и положив телефон к уху, я стала ждать его ответа. Он не заставил себя долго ждать, уже через четыре гудка поднял трубку.

– Чего-то хотела или просто так звонишь, поиздеваться?

Голос был холодным и безразличным, он злился. Вот только на что ему злиться? Мы встречаемся только из-за его же шантажа. Знаю я его меньше месяца. Мы, по сути, чужие люди.

– Эм…просто.

Как-то не очень убедительно произнесла я.

– Ясно.

И наступила тишина. Ни я, ни он ничего не говорили. Я просто не знала, как у него спросить, что наплёл Стас.

«Только не бросай трубку, Волков» – крутилось в моей голове. Мне просто на просто нужно было задать простой вопрос. Когда я собралась с духом, то меня перебили.

– Вот мне интересно. Я, конечно, понимаю, что мне ты не то, что не доверяешь, ты меня терпеть не можешь из-за некоторых моментов. Мне плевать, что тобой движет так поступать, но я тебя совершенно не понимаю. Женская логика ли это или ещё что-то. Если честно мне плевать, но ты могла написать хотя бы СМС, что уезжаешь. Ты вообще представляешь, что было с твоими бабушкой и дедушкой, когда им позвонили со школы и сказали, что ты ушла, и слова не сказав?! Просто встала и ушла! Естественно не знаешь…

– Андрей…

– Я не договорил! Ты можешь думать не только о себе хоть иногда?! Плевать тебе на меня, Сеню, Лилит, Антона, но ты можешь подумать хотя бы о бабушке с дедушкой!

Дальнейших его слов я не слышала, так как сбросила вызов и швырнула телефон обратно в рюкзак.

Было обидно, паршиво, но главное было то, что он был прав. Во всем. Ну, почти. Мне не плевать на всех, на многих, но не на всех. Я могу относиться к человеку отстранёно, холодно, но если ему нужна помощь, то я помогу. Вот такой я странный человек. И первое мнение Андрея обо мне точно такое, какое я создавала на протяжении многих лет.

Я всю жизнь притворяюсь каким-то другим человеком, никто не знает обо мне фактически ничего. После смерти Сары я никого не подпускала к себе слишком близко, всегда держала дистанцию. Сначала держала, а потом вовсе перестала общаться и обращать внимание на людей. Так я и живу шесть лет, но сейчас мне хочется измениться, хочется завести друзей, чувствовать хоть что-то к кому-то. Только вот я сама всё испортила. Сейчас все на меня злятся и думают точно так же, как Волков, что мне просто плевать.

Вновь достав телефон из рюкзака, я убедилась, что Андрей мне не перезванивал, это было и хорошо. Я открыла пропущенные звонки и была почти уверенна, что неизвестный номер, это номер Лилит.

«Пора менять свою жизнь» – с этими мыслями я провела пальцем по экрану, набирая номер. Спустя пару гудков мне ответили.

– Да? Кто это?

Ха, даже так.

– Катя.

– О-о-о, неожиданно. Что-то хотела?

На заднем плане у неё играла музыка, но, скорее всего, это была не её музыка. Слишком громкая так ещё и тяжёлый рок. Голова начала болеть только, услышав такие басы.

– Да, только ты можешь уйти куда-нибудь, где потише и не людно.

– Ага, в туалет.

– Я серьезно.

– Я тоже.

Пора начать говорить правду.

– У меня сотрясение, так что твоя музыка на заднем плане не улучшает ситуацию.

Я думала, сейчас начнутся вопросы или хотя бы требование объяснить, но вместо этого я услышала открытие и закрытие двери, и, что самое главное, тишину.

– Ты в больнице, – скорее утверждение, чем вопрос.

– Ну-у, вроде как.

– Почему не сказала?

– Была в отключке всё это время.

– То есть в отключке?

– То и значит, я очнулась максимум час назад.

– Но все думают, что ты на курорт уехала.