— Как бы мне хотелось, чтобы моя девочка была сейчас здесь, рядом со мной! — прошептала она, и глаза ее наполнились слезами.

Мисс Хони ласково похлопала ее по коленке.

— Будет, обязательно будет.

— Не знаю. Второго шанса мне могут и не дать.

— Об этом можешь не беспокоиться. Просто будь готова, когда придет время.

— Почему вы так уверены в том, что они дадут мне второй шанс?

Мисс Хони, на губах которой играла слабая улыбка, взглянула на ангелочка в руке и ответила вопросом на вопрос:

— Для чего же еще, по-твоему, Господь создал ангелов?

— С тобой точно все в порядке? — Грант с беспокойством смотрел на Линдсей поверх доски с «Монополией».

— Конечно. Я ведь выиграла, не так ли? — И она подняла руку с горкой разноцветных фишек на ладони.

— Я имел в виду не это, — и он устремил многозначительный взгляд на темный коридор, в котором совсем недавно скрылась Керри-Энн.

В доме было тихо; слышалось лишь потрескивание поленьев в камине да негромкое сопение Честера, лежавшего у их ног.

— А-а… — Плечи у Линдсей поникли, и она тихонько вздохнула. — Ты думаешь, я расстроена из-за того, что моя сестра пошла прогуляться с Олли?

— Это ты сказала, а не я.

Она снова вздохнула и принялась раскладывать по отделениям розовые, голубые и желтые банкноты.

— Ладно, я, пожалуй, и впрямь немного расстроена. Я знаю, что Олли — уже большой мальчик и совсем не нуждается в няньках, но я не могу избавиться от чувства, что я до сих пор отвечаю за него. В некоторой степени, во всяком случае. В конце концов, это ведь я свела их вместе! А то, как моя сестра расхаживает повсюду полуодетая… — Линдсей сунула последние фишки в кармашки с бОльшей силой, чем требовалось. — Разумеется, при виде ее у него текут слюнки — да и какой мужчина вел бы себя иначе на его месте?

— Я могу назвать, по крайней мере, одного.

Линдсей подняла глаза на Гранта. Сейчас им впервые за весь вечер предоставилась возможность поговорить — шутливые реплики за столом или игрой были не в счет. С чувством вины она вдруг осознала, что за весь вечер ни разу не подумала о нем. Это было странно, учитывая, что долгое время она частенько жаловалась на то, что они видятся не так часто, как ей того хотелось бы. Она улыбнулась Гранту и взяла его за руку.

— Я ценю твою верность, — сказала она, — однако же мне известно, что моя сестра не в твоем вкусе.

Грант был истинным джентльменом и не мог позволить себе нелицеприятно отзываться о Керри, хотя о его чувствах нетрудно было догадаться по той изысканной любезности, с какой он с ней обращался, равно как и с мисс Хони и другими, кого он считал недостаточно культурными или интеллигентными людьми.

— А как может быть иначе, когда я замечаю только одну женщину? — сказал он, и его темно-синие глаза озорно засверкали.

Она решила подыграть ему.

— Интересно, кто бы это мог быть?

— Представь себе, она как раз сидит напротив! — Он сплел свои пальцы с ее. — И, раз уж мы об этом заговорили, могу я тебе напомнить, что прошло уже довольно много времени с тех пор, как мы с тобой ночью делили не только глоток вина? — И он вновь многозначительно посмотрел на полутемный коридор.

— И как ты себе это представляешь, когда моя сестра спит в нескольких шагах от меня?

— У меня тоже есть квартира, — напомнил он ей.

Линдсей соблазнительно улыбнулась.

— Назови день.

— Как насчет следующих выходных?

— Годится.

Он нахмурился.

— Подожди — нет. В пятницу я лечу в Сиэтл для дачи показаний под присягой и, скорее всего, мне придется заночевать там.

— А в воскресенье ты свободен?

— Увы, нет. Ко мне приезжает мой кузен Дэрил из деревни.

— Ты не хочешь познакомить меня со своим кузеном?

Грант покачал головой, и на лице его отразилось страдание пополам с недовольством.

— Поверь мне, этим я делаю тебе одолжение. Дэрил — славный парень, но он способен обсуждать исключительно виды на урожай, цены на зерно и шансы «Грин Бэй Пэкерс» выйти в финал Суперкубка Национальной футбольной лиги. Он заговорит тебя до смерти.

Линдсей же подумала: «Почему бы не позволить мне самой судить об этом?» Но вслух она сказала:

— Значит, остаются выходные через неделю.

На лбу Гранта, под мальчишеской челкой, собрались морщинки.

— Ничего не получится. В следующий понедельник у нас начинается судебное разбирательство, так что я буду занят и все выходные.

Оба погрузились в молчание, глядя на языки пламени, пляшущие в камине. Наконец Линдсей встряхнулась, свернула полотнище «Монополии» и уложила игру в коробку:

— Нам с тобой надо сверить свое расписание. Уверена, мы что-нибудь придумаем.

Она злилась на него, хотя и не могла понять почему. Ей бы уже давно следовало привыкнуть к его перегруженному деловому графику. В конце концов, он же не бегает к другой женщине! Он делает важное и даже благородное дело. И что же, он должен бросить свое занятие ради нее?

— Я позвоню тебе завтра, как только доберусь до офиса, и тогда мы что-нибудь придумаем, — сказал он, когда подошло время уходить. Он привлек ее к себе, и она уткнулась носом ему в плечо, вдыхая знакомый запах его лосьона после бритья. Как же хорошо было стоять вот так, когда тебя обнимают сильные руки, и знать, что ничего плохого не может случиться — по крайней мере, сейчас! Но вот он пошевелился и с сожалением прошептал: — Мне пора. Поездка предстоит долгая.

У дверей они поцеловались. Она смотрела, как его высокая худощавая фигура тает в ночи, а мысли ее устремились к другому мужчине и к другому вечеру. С тех пор она больше не разговаривала с Рэндаллом Крейгом, но так часто вспоминала их поцелуй, что он обрел собственную жизнь, став олицетворением ключевого элемента, которого недоставало ее существованию. И тут Линдсей поняла, почему сестра сегодня вечером вызывала у нее такое раздражение. Дело было не только в том, что она хотела уберечь Олли от неприятностей; главным было то, как он смотрел на Керри-Энн: в его глазах сверкало такое желание, что оно могло воспламенить и испепелить все на своем пути.

Линдсей хотелось, чтобы и на нее кто-нибудь смотрел так же.

На следующее утро, встав с постели и собираясь на утреннюю пробежку, Линдсей заметила в окне какое-то шевеление. Подойдя ближе, она разглядела мужчину в ярко-оранжевом жилете из светоотражающего материала, он смотрел в какой-то приборчик, установленный на треноге у зарослей эвкалиптовых деревьев, обозначающих восточные границы ее землевладений. Еще не проснувшись окончательно, она поначалу решила, что он имеет какое-то отношение к исследованию окружающей среды. Тогда целая орава ученых топталась по ее участку и прилегающей территории, и это продолжалось большую часть прошлой недели. Но потом она сообразила, чем он занят, и едва не задохнулась от негодования. Он проводил геодезическую съемку — на ее земле!

— Что там такое? — сонно пробормотала со своей кровати Керри-Энн.

— Неприятности, вот что, — хмуро бросила в ответ Линдсей.

Еще через минуту она выскочила через заднюю дверь и чуть ли не бегом устремилась к мужчине. На ней были спортивные брюки, шлепанцы на босу ногу и синяя куртка из Патагонии, которую Линдсей сорвала с крючка, пробегая через гостиную в кухню. Честер, прикорнувший на своей подстилке у плиты, поднял седую морду, когда она промчалась мимо, и устремился следом, не отставая от нее ни на шаг, пока она бежала через двор и по заросшей травой лужайке. Линдсей двигалась столь быстро, что старенький пес с трудом поспевал за нею.

Добежав наконец до мужчины в оранжевом жилете, она запыхалась, изо рта у нее валил пар.

— Что вы здесь делаете? — требовательно спросила она.

Он медленно выпрямился и посмотрел на нее. Перед ней стоял мужчина средних лет с едва наметившимся животиком, и в его облике не было ничего угрожающего.