— А почему я только сейчас узнаю об этом?

— Ну, вы же сами видите, что я, в некотором роде, занят, — добродушно откликнулся он, жестом указывая на столы, за которыми расположились клиенты.

Даже при том, что на лице Олли отражалось сочувственное беспокойство, он все равно оставался подлинным олицетворением оптимизма. Сколь бы занят он ни был, как бы ни уставал, он никогда не впадал в отчаяние и вообще редко пребывал в мрачном расположении духа. Ничто так не поднимало Олли настроение, как вид людей, сосредоточенно поглощающих испеченные им вкусности или попивающих приготовленный им «капучино». Глядя на него, было трудно представить, что этот молодой человек, учась в средней школе, связался с дурной компанией. И теперь сын, который доставлял столько беспокойства своим родителям, единственный из пяти отпрысков остался дома, чтобы ухаживать за ними в преддверии старости.

Линдсей похлопала его по руке.

— Я тебя не виню. Просто я расстроена, только и всего.

Она так рассчитывала на сегодняшнее мероприятие, которое, по ее предположениям, должно было хоть немного поправить финансовые дела! В общем-то, она была уверена, что дополнительные экземпляры романа «Кровавые деньги», которые она заказала — целых семьдесят пять штук, умопомрачительная цифра для такого небольшого магазинчика, как у нее, — разойдутся со временем, но, к сожалению, не настолько быстро, чтобы попасть в платежную ведомость на следующей неделе.

Сама она тоже с нетерпением ждала встречи со знаменитым автором. «Кровавые деньги» были признаны бестселлером по версии книжного обозрения «Нью-Йорк таймс», не успев выйти из печати, и оставались в первой пятерке вот уже восемь недель подряд. И рекламная кампания здесь была ни при чем. За несколько месяцев до публикации в руки Линдсей попал КЭК — контрольный экземпляр книги. Она намеревалась пробежать глазами первую главу, но не смогла оторваться, пока не дочитала до самого конца. Обычно ее не привлекали триллеры — их она оставляла мисс Хони, но этот, живописующий изнутри коловращение Уолл-стрит, явно вышел из-под пера того, кто знал там все ходы и выходы. Роман читался легко, на одном дыхании, а стиль изложения был безупречен. Совершенно очевидно, она была не одинока в своем мнении. Права на экранизацию выкупила компания «Дримворкс», и ходили слухи, что главную роль в фильме сыграет Мэтт Дэймон. И теперь Линдсей подумалось, а не ударили ли успех и признание в голову Рэндаллу Крейгу? Не исключено, что ему предложили более высокий гонорар за участие в другой вечеринке.

— Я могу чем-нибудь помочь? — поинтересовался Олли. — Ну, я имею в виду развесить объявления или что-нибудь в этом роде?

— Спасибо, сама этим займусь, — отказалась она, мысленно уже составляя письмо, которое разошлет по всем адресам, хранящимся в памяти ее компьютера. — Хотя кое-что для меня ты и впрямь можешь сделать…

Он выпрямился, и на лице его отразилась готовность пойти за нее в огонь и воду.

— Говорите, босс.

— Припрячь для меня кусочек этого торта. У меня такое чувство, что он мне понадобится.

Оставив Олли командовать за стойкой, она направилась в кладовую, чтобы распаковать книги, прибывшие сегодня утром. И весь день до самого вечера она занималась тем, что составляла инвентарную опись имевшегося в наличии, расставляла товар по полкам, обслуживала покупателей и разговаривала по телефону. При этом она умудрилась поболтать кое с кем из своих постоянных клиентов: с Мари Гилрой, искавшей что-нибудь почитать для своей матери, которая попала в больницу, и Аной Фуэнтес, членом Клуба любителей книг, с которой Линдсей подружилась. Ана и Олли частенько обменивались рецептами, вот и сегодня она принесла собственный рецепт приготовления виноградного торта со взбитыми сливками. А потом у Линдсей состоялся разговор с миниатюрной Фионой Кеннеди из соседней лавки, торговавшей снадобьями нетрадиционной медицины. Фиона всунула ей в ладонь небольшой фиолетовый камешек, приговаривая:

— Это успокоит ваши нервы, дорогая. — Она явно имела в виду противостояние Линдсей с «Хейвуд групп», напоминавшее битву Давида с Голиафом.

Линдсей поблагодарила ее и опустила камешек в боковой карман джинсов, думая: «Кто знает, вдруг он мне понадобится, если не для того, чтобы успокоить нервы, то в качестве метательного снаряда для моей пращи?»[22]

И вдруг ее внимание привлекла женщина, открывшая дверь ее магазина: на вид ей было лет тридцать или около того; в черных обтягивающих джинсах, сапожках на высоком каблуке, красной куртке-болеро поверх короткой футболки в тон, оставлявшей открытым живот; розовые пряди в светлых волосах. В ушах ее было проколото такое количество отверстий, что казалось удивительным, как они еще выдерживают многочисленные серьги. На шее с одной стороны красовалась татуировка в виде розы, а на лицо женщина нанесла столь обильный макияж, что он практически скрывал тот факт, что она была достаточно красива для того, чтобы обойтись безо всяких ухищрений. Несмотря на решительное выражение лица, женщина выглядела растерянной.

Она приостановилась в дверном проеме, неуверенно глядя по сторонам, отчего Линдсей сочла своим долгом подойти к ней и поинтересоваться:

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Я ищу владельца магазина, — произнесла женщина голосом, который странным образом не сочетался с ее внешностью — негромкий и робкий, с какими-то девчоночьими интонациями.

Линдсей заметила, что у нее слегка неправильный прикус, и это в сочетании с пухлыми губами придавало ей сексуальнособлазнительный вид. Кожа у женщины была такой тонкой, что сквозь нее просвечивали голубые жилки. Глаза незнакомки отсвечивали лиловым цветом свежего синяка.

— Это я. — Линдсей улыбнулась и протянула женщине руку. — Меня зовут Линдсей Бишоп. Что я могу для вас сделать?

Пальцы женщины дрогнули в ее руке, ее ладонь оказалась влажной на ощупь. Она смотрела на Линдсей так, словно давно знала ее.

— Еще не знаю. Собственно, это зависит от многих обстоятельств.

Линдсей подумала, уж не ищет ли незнакомка работу. Этим вполне могла быть объяснена ее робость и неуверенность. Но неужели она не понимает, что в таком виде ее никогда не возьмут в приличное заведение, разве что в какую-нибудь дешевую забегаловку?

— Боюсь, вам придется уточнить, что вы имеете в виду, — сказала она, пытаясь замаскировать нетерпение улыбкой.

Женщина улыбнулась в ответ — резиновой, невыразительной улыбкой человека, который не привык вкладывать в нее душу, вероятно, из страха показаться уязвимым.

— Вы ведь не узнаете меня, верно? Нет, в самом деле? — В глазах ее промелькнуло разочарование, которое, впрочем, тут же сменилось решительностью.

Линдсей в растерянности смотрела на нее.

— Прошу прощения, но разве мы знакомы?

Влажная ладонь, подобно струйке холодной воды, выскользнула из ее руки, но эти странные лиловые глаза по-прежнему смотрели на нее в упор.

— Можно и так сказать. Собственно говоря, именно для этого я и приехала — повидаться с вами. Видите ли, дело в том, что…

Но не успела она закончить фразу, как ее прервал радостный вопль, раздавшийся в противоположном углу магазина. Обе женщины, как и покупатели, резко обернулись. Взорам их предстала мисс Хони, спешившая к ним со всей быстротой, какую только позволяли развить ее шлепанцы на каблуках, раскрасневшаяся и счастливая. Ее светло-желтые пряди радостно подпрыгивали в такт могучим колебаниям груди.

Она заключила женщину с розоватыми волосами в объятия, а та явно была настолько ошарашена, что не знала, как ей реагировать. Мисс Хони наконец отстранилась, но лишь для того, чтобы пристально вглядеться в лицо незнакомки.

— Господь смилостивился над нами, это и в самом деле ты! — провозгласила она. — Поначалу мне даже показалось, что глаза обманывают меня. Но нет, это и впрямь ты, живая и здоровая. — Мисс Хони повернулась к Линдсей. Щеки у нее пылали, а глаза сверкали, как у человека, охваченного религиозным экстазом. — Настоящее чудо, правда? Это же наша Керри-Энн!