Но вот наступают годы восьмидесятые. «Правда» 19 июня 1981 года: «Следует создать, наконец, действенную систему подготовки молодежи к семейной жизни, умению строить крепкую семью. Видимо, уже на школьной скамье молодые люди должны знать основы гигиены брака и психологии семейных отношений, правильного ведения семейного бюджета». Позже, в конце восьмидесятых в школах будут преподавать этику и психологию семейной жизни, а пока — фильмы «В моей смерти прошу винить Клаву К.», «Вам и не снилось», «Роман и Юлька» — спектакль театра Ленинского комсомола по повести Г. Щербаковой; чрезвычайно популярный среди девочек-подростков югославский фильм «Пришло время любить».

Подростковая и юношеская любовь занимает свое место в искусстве и сознании педагогов, именно ей посвящаются популярные брошюры для детей. Грубовато-фамильярные обращения семидесятых сменяются уважительно-откровенными. Нет уже прышавой. похотливой и грязноватой девочки, ^появляется утонченная романтическая барышня, с которой взрослый старается быть максимально тактичным, относясь к ней с некоторой опаской, ведь Бог знает, что она может выкинуть. Вместо прежних запретов — «В своей увлеченности друг другом, в безрассудной отданности своим чувствам остановитесь на мгновение и призадумайтесь, в чем причина ваших ощущений» (Воднева, 1986). «Любовь наполняет мягкостью и благоуханностью всю атмосферу жизни людей», и именно эта «мягкость и благоуханность», кажется, породила героиню популярных книжек. Это барышня, которую, безусловно, убедят примеры Юлиуса Фучика и его жены Густины, Карла и Женни Маркс, образ Павки Корчагина, герои Куприна и Шекспира, стихи Есенина: «О любви в словах не говорят, о любви вздыхают лишь украдкой, да глаза как яхонты горят».

Эта же девушка в своей романтической любви способна на безрассудный поступок, иначе говоря, на половую близость. Поэтому авторы стараются объяснить ей, что такое подлинная любовь и чем она отличается от того, что девушка нередко за любовь принимает. «Лет десять назад у нас была распространена мода, которая выражалась в том, что девушки, прогуливаясь с ребятами, позволяли класть руку на их еще нередко хрупкие плечи» (Кузнецов, 1986). И комментарий автора: «Растрачивалось целомудренное отношение к самой любви». Всякое проявление эротизма унижает любовь и в конечном итоге низводит ее до банальной похоти. Характерны здесь «лет 10 назад» и «распространена мода»: не сейчас, а значит, нынешние читательницы на такое не способны, да и вообше личностно развитая читательница неподвластна моде. Объект воспитания не почувствует себя оскорбленным (так как речь, собственно, не о нем), но поймет, как не надо себя вести.

Авторы книг 80-х «помогают» барышням разобраться в том, что такое подлинная любовь, учат их отличать любовь от влюбленности.

Влюбленность

Любовь

Предчувствие любви

Преходящее чувство

Стабильное

Сквозь розовые очки

Мудрость

Восторг вызывает внешность

Духовная близость

Состояние человека

Отношение к другому человеку

Случается многократно

Один раз; могут только духовно богатые люди.

(Воднева, 1986, с. 8—9).

Влюбленность основывается на половом влечении, однако это уже не «стремление к половой связи» семидесятых. Трудно ожидать чего-либо хорошего, когда в нетерпении сердца молодые люди стремятся ускорить события и принимают за любовь первые. пусть и самые горячие порывы» (Воднева). «Нетерпение сердца» и «горячие порывы». Но не любовь. Главное — не ошибиться.

Основной пафос 80-х — юные еще не могут любить, они для любви просто не созрели. Автор видит «возможность возникновения подлинно большой «любви с первого взгляда» у того, кто уже духовно и физически для нее созрел, и по отношению к тому человеку, который в особо сложной ситуации вдруг сумел проявить лучшие качества личности» (Кузнецов).

Попутно юных девушек учат дружить, поскольку без понимания настоящей дружбы, по мнению авторов, невозможна подлинная любовь. «Друг может быть только один, остальные — близкие приятели» (Кузнецов), и вот если к этой дружбе добавить чувственное влечение, то и получится любовь: «Нормальная земная любовь невозможна без чувственного влечения, а вот влечение возможно и без любви» (Воднева). Примеры всегда отрицательны, как и в семидесятые, однако, в отличие от семидесятых, героини примеров — запутавшиеся, но в высшей степени порядочные и внутренне глубокие барышни. Наташа любит Игоря, он же не спешит сделать ей предложение. Одновременно за ней ухаживает Виктор, полностью отвечающий ее идеалу. Наташа выходит замуж за Виктора, и все бы хорошо, но супружеская близость превращается для нее в пытку, потому что нет любви (Кузнецов).

В девяностые годы и до нас докатились отзвуки сексуальной революции. Снова, как в шестидесятые, появляется переводная литература для девочек, на этот раз американская. Книги, как переводные, так и русскоязычные, снова открывают юным читательницам тайны их физиологии, на этот раз без отвращения. Девушка должна радоваться своему взрослению, не стесняться происходящих с ней перемен и вообще любить себя. Со страниц американских книг переходят в наши действительно серьезные проблемы, о которых и не подозревали авторы прошлых лет, например изнасилование, инцестные домогательства и возможные болезни (не венерические — о них как раз всегда было известно). Однако в предисловии к переводу написано: «С тобой, конечно, никогда не произойдет многого из того, о чем говорится в книге» (Стоппард, 1991).

Несчастья не происходит с героинями русскоязычных повествований, оно случается с их одноклассницами или приятельницами. Героиня, с которой, видимо, должна идентифицировать себя читательница, остается здоровой и чистой. Например, Люська, героиня книги Л. Белянской «Очень секретная книга для девочек» (Белянская, 2001), отделывается утратой шубки и сумочки да синяком под глазом, изнасиловали же ее старшую знакомую Марину. Вспоминается целомудренная Ирина Земская: болезни и вообще несчастья происходят не с героями. То же касается и половой жизни. Она есть, в том числе и подростковая (подробнейшим образом объясняется про средства контрацепции), но Люська, самая предприимчивая из трех героинь Белянской, как выясняется, только сочиняет свои сексуальные похождения, беременной же оказывается их одноклассница Марина. Получается странная картина: есть барышня и есть реальность. Реальность может ее коснуться, и на этот случай даются разнообразные советы, но пока, как заканчивает свою книгу Белянская: «Мирись, мирись, мирись и больше не дерись!»

В заключение, чтобы полнее представить себе эту самую реальность, приведу несколько рекомендаций: «Длинный нос будет зрительно короче, если на кончик поставить темный штрих», «В борьбе со СПИДом не стоит расслабляться», «Тяните паузу — и все получится», «Если тебе пришлось заночевать в стогу, прими профилактические меры: заткни уши ватой, чтобы туда не заползли всякие букашки и козявки» (Белянская).

Испокон века во всех мифологиях мира сексуальные вопросы занимали едва ли не самое значительное место, и тоталитарная советская мифология не является исключением.

Книжки, о которых шла речь, призваны по закону жанра служить панацеей от всех подростковых бед. Поэтому и мир, представленный в них, целостен, будь то мрачный мир семидесятых с пьяными парнями и венерическими заболеваниями (девочки должны бежать от него), солнечный мир Земской («главное — хорошо учиться») или литературно-романтический мир восьмидесятых («познай себя»). Целостна и героиня, прыщавая нескладная девочка, хорошая пионерка (комсомолка) или романтическая барышня. Сегодняшняя же Люська просто вынуждена врать подругам, сочиняя свои приключения, ведь автор с ее помощью пытается представить все грани мира, каждая из которых в свою очередь является целостным миром. Это черный мир изнасилований, СПИДа, беременностей и подпольных абортов с летальным исходом, школьный детский мир («мирись, мирись, мирись») и мир юной романтической любви.