Проснулась Сонечка за три минуты до звонка будильника. Чувствовала себя несчастной и совершенно измученной. Всю ночь мозг отчаянно боролся со сном, пытаясь продумать предстоящий разговор, но небытие оказывалось сильнее, и планы прерывались на самом важном месте каким-нибудь очередным бредом сновидения…

«Чую гибель!» – голосом Кости Кинчева пропел будильник, и Сонечка содрогнулась от такого предсказания. Взять себя в руки оказалось довольно нелегко. Для разрядки Сафо решила позвонить кому-нибудь.

Вспомнился Владлен, так некстати позвонивший вчера сразу после ухода Геннадия. Звонил он первый раз за много-много лет и прямо-таки сочился утонченными признаниями и дифирамбами. Сонечка была так шокирована решением о найме литераторов-помошников, что на бывшего мужа попросту не обратила внимания. Извинилась, переключилась на Лиличку, пытаясь добиться объяснений… Ничего так и не добилась, зато выработала у себя стойкое убеждение, что Лиличка – просто буфер между Геннадием и остальными участниками процесса. Сама ничего не решает, и, что бы ни считала, всегда будет пропагандировать мнение босса. Сейчас, оторвавшись на миг от реальности, Сонечка вспомнила о вчерашнем звонке Владлена и решила потешить самолюбие

– Алло, привет, я вчера обещала перезвонить тебе, как освобожусь, – довольно приветливо сказала она телефонной трубке. – Сейчас как раз это и случилось.

– Сафо? А сколько время? – хрипло поинтересовался Владлен, и интонации его зазвенели нотки истеричности…

– Время одно, мой друг. Ты, вероятно, хотел спросить «который час»? Очень рано. Но в другой момент я не смогу уделить тебе внимание. Таков уж мой нынешний распорядок. Что хотел?

– Да я вчера звонил… – Владлен досадливо закряхтел. С одной стороны, звонящих в такую рань он привык нещадно посылать, с другой – Сафо явно вышла уже из круга тех людей, с которыми можно так панибратствовать. – Вчера вечером…

– Все ясно, – Сонечку этот разговор однозначно веселил. Слабости бывшего мужа все еще служили для нее крепкой платформой к самоутверждению. – Достоинства наши стираются с каждым днем, пороки – остаются неизменны. Раз вечером, значит пьян, раз пьян, значит понятия сейчас не имеешь, зачем звонил. А раз так, значит на самом деле ничего тебе от меня не надо. Верно?

– Ой, не знаю… – Владлену явно было тяжело. – Это по работе, спи, – рыкнул он куда-то в сторону от трубки и внезапно «включился» в разговор. – Слушай, Сафо. Я тут вчера в сауне клацнул пультом, гляжу – а там ты. Хорошо выглядишь. И прическа эта с пушистыми прядями очень тебе идет. И говоришь приятно. С улыбочкой… А в честь чего это они тебя показывали?

– Ты ж смотрел, тебе виднее. – Сафо никак не могла заставить себя прекратить самодовольно улыбаться. Сто миллионов лет уже ей совершенно был не нужен этот человек, но возможность заставить его кусать локти по-прежнему доставляла ей небывалое удовольствие. Пусть знает, что потерял! – Я как-то не заморачиваюсь, в честь чего. Захотели люди со мной поговорить, пригласили – пришла. Хотя скоро, наверное, начну отказываться. Устала от этих журналистов…

– Так, а что ты говорила-то там? – Владлен как-то не слишком поразился. – Ты извини, у нас музончик был, я без звука смотрел… А звонил, кажется, просто, чтоб сказать – хорошо выглядишь. Кстати, я сейчас автомобилями занимаюсь. Зайди, подбери себе что-нибудь. Все приличные люди у нас уже побывали. Телек включить невозможно: вон клиент, и вон клиент… Короче, ты зайди как-нибудь…

Сонечка растеряно глянула на телефон. Отключиться – не отключиться? Как это дурно и насколько в стиле Владлена! Сначала среди пьяной ночи воспылать большим чувством, кричать в трубку, мол, «ах, Сафо, ты одна в моей судьбе что-то значила! Поговори со мной, девочка…» и прочий бред, а утром делать вид, мол, звонил из вполне корыстных соображений, просто хотел предложить свои услуги. Действительно, раз в телевизоре – значит, много чего может себе позволить, так отчего бы ни предложить сделку-то?

– Ну, так как? – Владлен принялся деловым тоном диктовать адрес автосалона и рассказывать, как к нему ехать.

– Не трать энергию зря, – оборвала Сафо. – Твои иллюзии не на того направлены. У меня сейчас вообще ничего нет. Я полностью на иждивении организаторов проекта. И, знаешь, даже когда что-то будет – а будет скоро, судя по всем договоренностям, – я к тебе ни за что не поеду. А первым делом вообще сменю телефон, что бы ты никогда не смог меня разыскать. Надоели твои ночные истерики! Опять начинается?!

– Ну, Сафо, ну прости, – примирительно заканючил Владлен. – Ты же знаешь, я пьяница и бабник, пропащий человек и все прочее. Ну не обижайся ты… Не хочешь, не покупай ничего, я ж не настаиваю, я ж просто предложил… И ничего не начинается. Поверь… Это просто телевизор на меня воспоминания навеял. Не волнуйся, не повторится ничего… Я уже давно не такой… У меня хорошо все.

В глубине души, Сонечка даже расстраивалась, что не повторится, но, конечно, ни за что не хотела себе в этом признаваться. Как и тогда, три года назад, она хмурилась от одной мысли, что бывший муж может по новой начать свои безобразия, и лихорадочно повторяла в памяти телефон знакомого участкового, который три года назад окончательно утихомирил разбушевавшегося Владлена.

Дело было сразу после того инцидента на закрытой вечеринке. Ну, когда Сонечка расписывала новую пассию своего бывшего мужа, а потом, за полупрозрачными шторами, самозабвенно отдавалась малознакомому парню, обуреваемая идиотским желанием отмстить Владлену за все содеянное. Что-то действительно сдвинулось тогда в мозгу у Владлена, что-то перемкнуло, и вот, каждый вечер он стал преследовать Сонечку вереницей звонков и увещеваний.

– Привет, это я, – тяжело дышал в трубку он, считая себя вправе быть узнанным по голосу. – Давай встретимся…

– Я сейчас немножко занята, – растеряно тянула Сонечка, потом понимала, кто звонит, вздрагивала от победной вспышки в груди и веселилась вдоволь, – А кто говорит?

– Сука! – обижался Владлен и клал трубку. А через полчаса вливал в себя необходимую для затапливания обиды долю алкоголя и снова звонил. – Только не делай вид, что не узнаешь меня. Хочу поговорить с тобой. Давай встретимся, приезжай сейчас. Я оплачу такси. Я столько должен сказать тебе… Я так виноват… Приезжай, или я что-нибудь с собой сделаю…

И Сонечка ехала. Бросала всех – а в минуты его звонков она частенько была не одна – делала большие глаза, сокрушенно описывала ситуацию, объясняя, что бывший муж лезет в петлю и его нужно успокоить, срывалась, махала на трассе рукой всему, что движется, торопила таксиста… Нет-нет, ехала она, конечно, не для примирения. Ехала, чтобы выслушать долгожданные признания и извинения, вступить, может быть, в мимолетную связь, рассмеяться, мол, «роль той, с кем изменяют, прельщает меня куда больше должности той, кому изменяют», как должное принять его преклонение, тем очистить себя от давней обиды и на том оборвать с негодяем-Владленом всякую связь.

Первый раз не застав его по указанному адресу, Сонечка даже растерялась. Официант отнесся с пониманием и без всяких насмешек вежливо растолковал, что да, был здесь недавно Владлен Сергеевич, но сильно перебрамши, потому друзья усадили его в такси и отправили домой. Сонечка вспыхивала от негодования и уезжала домой разобиженная.

– Если хочешь крепко запасть в душу человеку, – оскорби его. Любая благодарность, любая страсть и тем более любовь проходят быстрее, чем едкое чувство обиды. Человек униженный – будет помнить вас вечно. Это страшно, но это – жизнь. Я убедилась в этом на собственном опыте с Леночкой! – говорила в то время Сонечка Марине Бесфамильной во время утренних перекуров в редакции. А Марина, еще живая, еще влюбленная в мир и яркая, бранила Сонечку за такую легкомысленность:

– Твой Леночка, судя по твоим же описаниям – редкий псих. От психов лучше держаться подальше. К кому ты ездила среди ночи?! Хорошо еще, что так обернулось, а вдруг бы он прибил тебя в порыве отеллизма. С кем я тогда выходила бы на перекур?