Свыше часа длилась бомбардировка. Это был последний крупный налет, проведенный американской авиацией в Европе. В нем участвовало свыше пятисот бомбардировщиков, сбросивших более пяти тысяч тяжелых бомб.

Как этот налет был не похож на апрельский налет 1942 года! Теперь бомбы сбрасывались не для демонстрации и падали не на далекий луг за речкой, а сыпались на заводы и город. Заводы «Шкода» были разрушены более чем на семьдесят процентов, был разрушен знаменитый пльзенский пивзавод, вокзал и разбиты целые кварталы города. Взрывами было убито 769 человек и 542 ранено.

Налетом на заводы «Шкода» был нанесен ущерб в четыре миллиарда крон. С военной точки зрения эти разрушения и человеческие жертвы были необъяснимы, так как производство на «шкодовке» было в то время парализовано саботажем рабочих и их бегством с заводов.

Но янки знали, что делали. Они понимали, кто будет хозяином гигантских заводов. Они преследовали одну цель: как можно больше ослабить чехословацкую индустрию, еще более осложнить для народа Чехословакии тяжелое послевоенное положение и сделать молодую республику зависимой от капиталистических стран.

Подпольная организация, руководимая Карелом Соботкой, в это время проводила большую работу. Подпольщики собирали оружие, печатали и распространяли среди населения тысячи листовок, готовили трудящихся края к вооруженному восстанию.

В районных боевых группах имелись 15 пулеметов, 40 автоматов, до 400 винтовок, около двухсот охотничьих ружей и много пистолетов. Кроме того, в одном из вагонов железнодорожники изъяли свыше 300 итальянских винтовок, для которых, к сожалению, не было ни одного патрона. Были пошиты тысячи нарукавных повязок с надписью «РГ» (Революционная гвардия).

В воскресенье, двадцать девятого апреля, в Хоцени на квартире у товарища Пиляржа Соботка провел совещание руководителей районных подпольных групп. Было принято решение: в понедельник, 7 мая, объявить всеобщую забастовку, которая должна перерасти в вооруженное восстание.

Ко дню совещания были отпечатаны на ротаторе две тысячи экземпляров первого номера журнала «Чехословакия в борьбе». Бумагу для журнала раздобыл коммерческий директор авиационного завода Иржи Сымон. У него на квартире Вера Бартельдова, Мирек Земан и Франтишек Држмишек за одну ночь отпечатали весь тираж.

В журнале говорилось о деятельности и задачах Революционных национальных комитетов. Были помещены статьи, первоначально подготовленные для мартовского номера газеты «Руде право», которые ЦК КПЧ из-за ареста своих членов не смог опубликовать. Эти материалы передал Соботке для публикации член ЦК Иржи Гаек, скрывавшийся в Бороградеке.

В городе Высоке Мыто типографским способом была отпечатана такая листовка:

«Чехословацкие граждане!

Час нашего освобождения пришел, немецкая военная машина рушится, поэтому объявляем на 7 мая 1945, начиная с 0 часов, генеральную забастовку, которой добьем кровавого фашистского зверя. Настоятельно предупреждаем каждого, кто не будет считаться с этим воззванием, что будет наказан как военный преступник.

7 мая все рабочие покинут заводы, железнодорожники прекратят всякий провоз, служащие не явятся в канцелярии, мастерские и магазины будут закрыты.

Весь народ докажет этим, что уже по горло сыт кликой оккупантов и нашим марионеточным правительством.

7 мая добьем кровавый режим, который на протяжении 6 лет истреблял и грабил наш народ.

Эту генеральную забастовку чехословацкий народ поведет под лозунгом: „Кто не идет с нами, идет против нас!“

7 мая будет днем нашего освобождения!

7 мая не будет работать ни один чешский рабочий!

7 мая не пойдет для нашего врага ни один поезд!

Смерть немецким оккупантам!

Центр национальных комитетов».

И журнал, и листовку делегаты совещания развезли по районам. Железнодорожники повезли пачки листовок в Прагу, Колин, Ческу Тржебову, Оломоуц и другие города.

Соботка обратился к нам с просьбой запросить штаб фронта, не сможет ли Москва и Кошице в передачах по радио поддержать забастовку. Поэтому в Центр была передана радиограмма:

«3-5-45. Соколову. Коммунистические организации и национальные комитеты подготовили в ночь с 6 на 7 мая в 24–00 начало всеобщей забастовки. Остановятся все железные дороги и заводы. Это будет началом восстания всего протектората.

Руководители просят, чтобы Москва и правительство Бенеша из Кошице объявили об этом по радио на чешском языке. Что я им должен ответить? Молнируйте ответ. Крылов».

Следующее совещание руководителей подполья было назначено на субботу 5 мая — канун всеобщей забастовки.

Но события развивались значительно быстрей.

Пятого мая рано утром хоценьские телеграфисты сообщили нам, что в Праге неспокойно. В 8 часов утра поступило известие о том, что в Праге спешно строят баррикады. А еще через час пражское радио сообщило о вооруженном восстании в Праге, обратилось ко всему чехословацкому народу с призывом о помощи. Чем можно было помочь повстанцам?

Мы приняли решение парализовать железные дороги, не пропускать воинские части к Праге, организовать засады на шоссейных дорогах. Во все стороны направились группы подрывников.

…Две группы партизан под руководством Михаила Волкова и Петра Алехина ушли под Яромерж, к курорту «Велиховки», где находился штаб группы армий «Центр» во главе с фельдмаршалом Шернером.

На рассвете 6 мая они были уже в небольшом лесу возле села Велиховки. Алехин остался здесь, а группа Волкова двинулась в сторону села Вилантице, чтобы заранее выбрать удобное место для засады.

Двое партизан из группы Алехина пошли в село Велиховки на разведку. Несмотря на дождливую погоду, на улицах села собирались группы жителей, оживленно обсуждающих только что услышанные по радио сообщения из восставшей Праги.

К расположенному в парке белому трехэтажному зданию санатория, где разместился штаб, то и дело подъезжали мотоциклы и штабные автомобили. Штаб еще жил и работал Но к вечеру в санатории начался заметный переполох. Слышны были крики и отдельные выстрелы. Несколько солдат-связистов прибежали в село, просили у жителей гражданскую одежду и рассказывали, что русские танки идут на Прагу. Они уже близко.

Всю ночь из санатория доносились пьяные песни и вопли перепившихся гитлеровцев. Без сна провели эту ночь и жители села, боясь, что в последнюю минуту охранявшие штаб эсэсовцы уничтожат село и санаторий.

В понедельник, седьмого мая, можно было видеть явные признаки близкого бегства. Клубы серого дыма поднимались над парком. Пепел от сожженных бумаг кружился в утреннем воздухе. Фашисты жгли документы и уничтожали все, что не могли взять с собой.

Часов в девять утра по селу раздались радостные крики: «Руда армада пршиизди» («Красная Армия идет!»)

По дороге со стороны Ноузова действительно двигались три броневика. На бортах у них звезды, но… звезды белые.

Это были американцы.

Как могли проехать американские бронемашины полторы сотни километров от Пльзни, где стояли в тот день американские войска, до штаба Шернера в «Велиховках» по дорогам, полностью контролируемым немцами? Этот факт — еще одно неоспоримое доказательство того, что еще до подписания акта о капитуляции гитлеровцы сговорились с американцами.

Бронемашины остановились на площади села, а американцы в сопровождении нескольких гитлеровских офицеров направились к штабу. Через полтора часа они возвратились к своим броневикам и уехали.

И сразу же штаб Шернера начал эвакуацию. Отдельные группы автомашин отъезжали на запад по дороге на Вилантице.

Алехин быстро повел свою группу к дороге, чтобы успеть ударить по убегающим штабистам. Растянувшейся в кустах цепочкой партизаны подбежали к шоссе. У крайних кустов Алехин остановил группу, выбирая удобную позицию.

В этот момент из-за близкого поворота на шоссе выскочил низкий серый «фиат» с острым скошенным радиатором. Сквозь ветровое стекло быстро приближающегося автомобиля Алехин успел рассмотреть офицерскую фуражку сидящего за рулем гитлеровца и дал длинную очередь из автомата. Его поддержали остальные.